Лемурия (СИ) - Уваров Александр. Страница 45
Он оживился и, забежав на два шага вперёд, сделал несколько танцевальных па, неловко вскидывая ноги и изображая нечто, похожее на канкан.
— Мы же хотели гулять до утра!
— Устала я, Миша, — ответила Динара. — Что-то утомили меня приключения. Да и тебе ни к чему…
— Несолидно и не по возрасту! — пробубнил Искандеров, передразнивая кого-то.
Поднял с земли камешек и запустил в мусорный бак.
— Здорово гремит, кстати!
Он вскинул руки над головой.
— Надоело быть разумным существом! Ну тошнит уже, Динарочка, от собственной разумности! Много ли пользы от неё?
— От глупостей ещё меньше, — ответила Динара.
— Только не здесь, не в Нараке! — возразил Искандеров. — Здесь как раз глупость-то и полезна. Она освобождает от последней иллюзии. Иллюзии самости! Нет разума — нет меня, нет меня — нет…
Он осёкся и остановился в изумлении.
— Что это с тобой? — спросила Динара. — Играть надоело? Или думаешь, как на пляж заманить? Искандеров, я и в самом деле устала!
Михаил показал на заброшенную, густо покрытую спреевым граффити жёлтую будку экспресс-фото.
«Узнаю, рисунок тот же» прошептал он.
— Динара, а ты что, где-то рядом живёшь? — спросил он спутницу.
— Пришли уже почти, — ответила Динара. — До конца улицы, классик, а там налево повернуть и — рядом домик. Я там квартиру снимаю на третьем этаже, под самой крышей. В дождь капли стучат по черепице, баюкают…
Она взяла Искандерова под локоть.
— Вот на чай я тебя приглашу. О творческих планах расскажешь…
Искандеров повернул голову и она, поймав его взгляд, была поражена странным, каким-то лунатически-отрешённым выражением его глаз.
— Да, да… — пробормотал Искандеров и освободил руку. — Именно… о планах. Так мы…
Рот его скривился в судороге.
— Мы, оказывается, рядом с тобой… Маленький, маленький город!
Быстрым шагом он подошёл к будке. Динара провожала его тревожным взглядом.
«Что это с ним? Безумие на классика накатило… Писатели — хуже малых детей! Сейчас непременно какую-нибудь глупость сделает!»
Она оглянулась по сторонам. Улица была пустынна и только изредка, несомые ветром, перелетали от угла до угла вчерашние газеты.
«И на помощь не позовёшь, если с ним припадок начнётся… И я хороша, попросила проводить… Они же психи, эти креативные личности! Один имиджмейкер знакомый таблетки с кодеином горстями глотал, а потом за гоблинами со шваброй гонялся. И этот туда же!»
У будки Искандеров остановился. Медленно и осторожно отдёрнул длинную, почти до самой земли достающую занавеску.
И, замерев, смотрел в пустоту.
Динара, набравшись смелости, подошла к нему и осторожно тронула за плечо.
— Что? — тихо спросил Искандеров.
— Миша, я не знаю, что ты тут хотел увидеть, — сказала Динара, — но здесь явно ничего нет. Внутри…
Она показала на засыпанный окурками и обёртками от лекарственных препаратов пол будки.
— …ничего нет! Ничего, Миша!
Она потянула его.
— Пойдём, прошу тебя.
«Мы с тобой… С ней?» внезапно догадалась Динара. «С этой… его любовью? Здесь? Здесь… В таком ужасном месте?»
Искандеров вытянул вперёд руку.
— Пустота… конечно… Разве может ожить будка на заброшенной улице?
Внезапная вспышка ослепила их. Михаил вздрогнул, а спутница его, вскрикнув, отшатнулась, ладонью закрыв глаза.
— Миша, что это? Она разве работает?
Искандеров как заворожённый смотрел на синие остывающие огоньки ламп.
Из глубины будки послышалось знакомое уже ему тихое жужжание.
— Сейчас… — прошептал он.
— Что — сейчас?! — сердитым голосом спросила пришедшая в себя Динара. — Искандеров, я сейчас уйду и тебя брошу! Учти это! Мне надоело…
Жужжание стало громче, на секунду превратилось в глухой гул — и внезапно стихло.
В лоток выпала поблёскивающая свежим глянцем фотография, необычно большого для уличной будки формата.
— Ой! — удивилась Динара. — А как это?
Искандеров кончиками пальцев взял фотографию, для чего-то подул на неё. Быстро глянул…
«Она?» спросила сама себя Динара.
Попытался сунуть в карман. Потом одумался и положил в сумку.
— Напиться до канавы! — с ожесточением сказал Искандеров.
— Доведи меня сначала до дома, — попросила Динара. — Недалеко уже…
О приглашении на чай она напоминать не стала.
У меня срочно сообщение! Вы сами меня поблагодарите…
— Беленький, Тимур Муратович…
Тимур секунду колебался, давать ли свою визитку врачу (исполненная на мелованной бумаге, украшенная хищным гербом и ламинированная, внушала она уважение всем официальным и неофициальным лицам, располагая их к сотрудничеству и продуктивному общению).
Потом решил, что дело весьма деликатное и потому… Нет, не нужно! Не нужно оставлять следы!
Мало ли что…
Заказчик в случае чего за кордоном отсидится (он уже там отсиживается и очевидно побаивается лично в Москву приехать, потому через помощника Тимура и использует), а ему, исполнителю, на месте отвечать придётся.
На том самом месте, где он наследил.
Так что следить не нужно.
Тем более, что к сотрудничеству располагают не только визитки.
Врач отдвинул ноутбук с некоторой барственной ленцой и неохотой протянул для рукопожатия белую, будто из теста вылепленную ладонь.
— Жовтовский Вячеслав Станиславович, главный врач, — представился он, проговаривая слова подчёркнуто сухо и небрежно.
Ладонь его была мягкой. Тимур осторожно сдавил её пальцами, словно боялся, что в жётской хватке расползётся она липкой массой.
— Мне говорили о вас. Кажется, звонил ваш друг из прокуратуры, просил встретиться, пообщаться…
Доктор поморщился.
— Честно говоря, я занят. В иной ситуации я бы не смог выкроить для вас и пары минут, однако теперь, когда в связи с некоторыми проблемами…
«Вызванными махинациями с лекарствами» мысленно вставил фразу Тимур.
И улыбнулся доктору ободряюще.
«Валяй, не стесняйся! Рассказывай, какой ты хороший и каких трудов тебе стоит пойти мне навстречу и кое-что рассказать»
Жовтовский поджал губы.
Глянул подозрительно на гостя.
И продолжил:
— В ситуации, когда мы заинтересованы в благожелательном отношении прокуратуры к нашим проблемам, возрастает наше внимание к просьбам, поступающим от этой уважаемой организации. Даже если просьба эта носит, так сказать, неофициальный характер.
— Ценю, доктор, — коротко ответил Тимур.
— Вы, как я понимаю, из частной структуры? — уточнил Жовтовский.
— Охранное предприятие, — подтвердил Тимур. — Охраняем хороших людей от плохих людей. И ещё справки наводим…
Он откашлялся.
— Иногда… Если попросят.
— Но связи со своими бывшими коллегами вы, как я понимаю, сохранили? — продолжал допытываться доктор.
Тимур решил, что настало время для некоторой грубости (строго, впрочем, дозированной). Он знал, что именно такая, неожиданная и дозированная, грубость лучше всего ломает сопротивление напыщенных фраеров с их наигранной крутизной и непомерным самомнением.
— В баню вместе ходим, — откровенно пояснил Тимур. — По пятницам. Иногда и по субботам. По субботам — с девками. Водку вместе пьём. На охоту ходим… Ещё вопросы будут?
Доктор опять поморщился. На этот раз — явно брезгливо.
«Потерпишь!» подумал Тимур. «Я же тебя терплю!»
— Будут, — сказал доктор. — Прежде, чем вы начнёте свои вопросы задавать… Удостоверение у вас есть? Или паспорт? Права?
— Зачем? — уточнил Тимур.
— Копию сниму, — признался доктор. — На память.
«Чего захотел!» возмутился Тимур. «Не в твоём положении условия ставить! Впрочем… Попробуем мирно вопрос решить, без давления. Благо, что клиент щедро платит».
— Нужна ли эта бюрократия? — спросил Тимур. — На память… Зачем? Мне нужно получить кое-какие сведения об одном человеке. Просто задать пару вопросов, получить ответы — и уйти. Частный разговор, немного откровенности…
— К откровенности как раз такой разговор не располагает, — заметил доктор.