Девятнадцать писем (ЛП) - Перри Джоди. Страница 57

Я прочистил горло, прежде чем потянуться и сделать радио громче. Все эти разговоры о фонариках были опасными.

Я держал тебя за руку всю дорогу до дома и поцеловал тебя на прощание, когда проводил тебя до двери.

— Сладких снова, Джем, — сказал я, ещё раз касаясь твоих губ своими. Я мог бы стоять так и целовать тебя до восхода солнца, но ты замёрзла и промокла, так что я тебя отпустил.

— Я буду мечтать о тебе, — прошептала ты.

Тот вечер начался для меня довольно дерьмово, но в итоге оказался лучшим вечером в моей жизни.

То, что было между нами, слишком прекрасно, чтобы забыть.

Всегда твой,

Брэкстон.

Эти письма так много говорят мне обо мне самой, но также позволяют мне узнать Брэкстона. Читая это, я узнала о нём так много, сколько, уверена, не знала даже прежняя я.

Положив письмо рядом с собой, я ищу на дне конверта свой кулон. Но вместо него нахожу маленький листик бумаги.

«У меня не было времени купить тебе кулоны к этому письму, потому что я написал его прошлой ночью после того, как отвёз тебя домой. Я подарю их тебе, когда увижу завтра утром за завтраком. х».

Глава 28

Брэкстон

Я хожу из стороны в сторону по веранде, ожидая появления Джеммы. Кристин сказала мне, что она ещё спала, когда я отвозил письмо вчера утром, но я не могу не задуматься, действительно ли она спала? Или она просто пряталась в своей комнате, чтобы избежать меня? Я переступил черту, поцеловав её? Она согласилась, когда я спросил у неё разрешение, и поцеловала меня в ответ.

Я провожу руками по волосам, когда в мыслях поселяется неуверенность. Раньше никогда не было так сложно. Я всегда знал, на какой мы с ней волне.

Вчера я запаниковал, когда проснулся и увидел, что времени почти девять. Я думал, что упустил её, что она пришла на завтрак, а меня не было.

Я не мог уснуть после того, как вчера отвёз её домой. Поворочавшись несколько часов, я, в конце концов, встал и написал ей очередное письмо. Была глубокая ночь, когда я, наконец, забрался обратно в кровать и обнял её подушку, как делал каждую ночь после аварии. Я стирал и менял постельное бельё множество раз с тех пор, но не её наволочку. Она по-прежнему пахнет ею. Это единственное, что помогает мне уснуть.

Вскочив вчера с кровати, я набросил футболку и спортивные штаны, после чего прошёлся вдоль пляжа с Беллой-Роуз. Джеммы нигде не было видно. Я побежал обратно домой, принял душ и переоделся за рекордное время, прежде чем поспешить к Кристин.

Тот поцелуй… даже сегодня он на переднем плане моих мыслей. Она поцеловала меня как раньше. Прошло два дня, а я по-прежнему улыбаюсь от этого.

Я вырываюсь из своих мыслей, когда слышу чей-то голос.

— Доброе утро.

Я разворачиваюсь, и меня окутывает облегчение, когда я вижу, что Джемма стоит на песке у ступенек.

Она пришла.

— Доброе, — я похожу к краю веранды. Сегодня она не в своей одежде для бега. — Я не был уверен, придёшь ли ты.

— Прости, что не пришла вчера утром, я проспала.

— Я тоже.

Я должен не забыть отдать ей кулоны, прежде чем она уйдёт. Я купил целующихся мальчика и девочку и крохотный зонтик, чтобы символизировать дождь. Я даже думал купить кулон в виде фонарика, ради шутки, но я не против, чтобы этот момент она не помнила.

— Ты голодна? — спрашиваю я, потянувшись к её руке.

— Ужасно.

Я не знаю, что делать. Поцеловать её? На утро после нашего самого первого поцелуя не было сомнений, как себя вести. Теперь всё совсем иначе. Тогда я знал, что она моя, но теперь я не так уверен.

За эту краткую секунду я решаю не делать этого. Хоть мне очень хочется её поцеловать, я не хочу на неё давить. Наш поцелуй в тот вечер перенёс наши отчасти странные отношения на совершенно другой уровень, и я не сделаю ничего, что это испортит.

Однако я сжимаю её руку в своей пока веду её к столику на веранде.

— Садись, — говорю я, отпуская её руку и отодвигая для неё стул. — Я пойду сделаю нам кофе.

— Спасибо, — отвечает она, улыбаясь мне.

Между нами завязывается лёгкий разговор, пока мы едим. Она слушает, как я говорю о своей работе, о маленьких повседневных вещах, которые создают мою жизнь. Это именно такой лёгкий разговор за завтраком, какие у нас были раньше.

— Кстати о работе, лучше мне прибрать этот беспорядок, чтобы мы могли пойти, — я бы лучше провёл день здесь, с ней, обнявшись на скамейке, как мы делали на выходных, но я заставляю себя встать и собрать посуду.

— Давай я тебе помогу, — говорит она.

— Это не обязательно.

— Я хочу.

Я отхожу в сторону, чтобы она могла зайти в дом первой, и улыбаюсь, когда она делает именно это. Джемма останавливается прямо в дверном проёме, оглядывая большое пространство перед собой. Когда-то этот дом был наполнен смехом и счастьем, а теперь он кажется слишком большим и тихим.

Когда мы придумывали интерьер, нам хотелось много комнат, не только для ночующих друзей, а так же и для семьи, которую мы планировали иметь в будущем — но я отталкиваю эти мысли. Я просто счастлив, что она, наконец, нашла смелость зайти в дом.

— Ого, — тихо произносит она. — Здесь так красиво.

Окна вдоль задней части дома пропускают естественный свет, что делает комнату больше на вид и освещает интерьер, увеличивая общую красоту пространства. Совместная работа над планами этого места — одно из моих самых ценных воспоминаний о нас.

Я ставлю посуду на стойку и присоединяюсь к Джемме.

— Давай я заберу, — говорю я, потянувшись за кофейными кружками, которые она держит. — Можешь осмотреться, если хочешь.

Она продолжает держать кружки.

— Давай я помогу тебе с посудой.

Думаю, это её вежливый способ сказать «спасибо-но-нет», и я отношусь к этому нормально. Маленькие шажки.

— Можешь её споласкивать.

— Хорошо.

Я могу сказать, что она слегка ошеломлена всем этим, но она улыбается. Улыбка это хорошо.

Мы принимаемся за работу, и я не могу не наблюдать за ней, пока она останавливается посмотреть в окно. Видеть её такой — расслабленной, пока она ополаскивает посуду в раковине — это такой знакомый вид, который я когда-то принимал как должное. Но больше это не так.

— Вид отсюда захватывающий. Я была бы счастлива каждый день мыть посуду, если бы могла делать это здесь.

Я составляю посуду, пока она споласкивает, и мы быстро заканчиваем.

— Я только сбегаю наверх и возьму ключи, и мы пойдём, — говорю я.

— Можно сходить в туалет, прежде чем мы пойдём?

— Конечно.

Я провожу её через гостиную и снова вижу, что у неё разбегаются глаза, в попытке всё оглядеть. Затем она замечает Самсона.

— О, это та птица, о которой ты говорил? Которая принадлежала твоему отцу?

— Да. Самсон. Иди поздоровайся. Он скучает по своей Красотке.

— По кому?

— Так он тебя называет, Красотка.

— Не правда, — с улыбкой говорит она.

— Иди посмотри.

Как только он видит её, он подлетает к переду клетки, цепляясь когтями за прут. Его глаза сосредоточены на Джемме, и он начинает скакать вверх и вниз, пока мы подходим ближе.

— Куоо… Красотка.

— Видишь, я же тебе говорил.

— Красотка… Красотка… Кто моя красотка… Куоо.

— О боже, — произносит она, закрывая рот рукой и хихикая.

— Да, твоя Красотка пришла, — говорю я Самсону, скользя пальцами между прутьев клетки и почёсывая его шею.

— Не могу поверить, что он так меня называет.

— Возможно, я его этому научил.

Она смеётся, просовывая палец в клетку. Самсон переползает по нескольким прутьям, чтобы потереться головой о её палец.

— Он такой разноцветный.

— Он радужный лори.

— Ты такой красавчик, Самсон, — шепчет она.

Именно это она всегда ему говорила.