Вкус вишнёвой лжи (СИ) - Angel-of-Death. Страница 66

А вот это она зря.

Назаров меняется на глазах. Щелчком отбрасывает недокуренную сигарету в сторону, сжимает челюсть так сильно, что я вижу пульсирующие желваки, делает несколько шагов по направлению к Макеевой, а та пугливо прячется за моей спиной, сжимая пальцами плечи и прикрываясь как щитом.

— Рот закрой, — рычит Костя, оказываясь в опасно близости от меня.

Я толкаю его в грудь, пытаясь увеличить дистанцию, но парень неожиданно хватает меня за локоть и рывком тянет на себя, вырывая из рук Элли. Я отлетаю в сторону, но не падаю. Первый раз вижу Назарова в такой ярости, и даже мне становится страшно.

— Чё, борзая такая, а? — Макеева отступает назад.

В этот момент она похожа на испуганного трясущегося чихуахуа, возомнившего себя овчаркой. Парень делает выпад вперёд, чтобы напугать.

— Отвали, придурок! — голос подруги дрожит, а Назаров почему-то неожиданно смеётся.

Невольно вспоминаю его бывшую девчонку, которая бросила Костю ради богатенького придурка, и мне становится не по себе. Представляю, что сейчас чувствует Назаров, вновь столкнувшись с подобной ситуацией.

Краем глаза вижу движение в машине, и всё моё тело в ужасе замирает. Стас наконец-то приходит в себя и замечает нас. Пытается выбраться наружу, но у него ничего не получается, потому что у Назара сломана ручка. Дверь можно открыть лишь снаружи. Ручку сломали ему после того, как авто забрали с ремонта, но при каких обстоятельствах, я не знаю.

Парень пьяно осматривает салон, нажимает куда-то, заставляя окно медленно, но верно опуститься. Скворецкий просто в нулину. Взгляд сфокусировать не может, нащупать ручку, чтобы выбраться из авто, у него не получается.

Я стою как вкопанная и наблюдаю за неумелыми попытками парня через окно дотянуться до ручки. В конце концов Стас бросает это дело, почти наполовину высовывается из тачки и заплетающимся языком кричит.

— Пошла нахуй, шлюха!

Костян оборачивается. Скворецкий мрачнеет, зажимает рот рукой, сдерживает рвотные позывы. Успокаивается.

— Иди и дальше трахай моего брата. Совет вам, да любовь… Твари… — некоторые слова Стас произносит неверно или заглатывает окончания, но я умудряюсь понять суть.

Элли спала с Тёмой? Серьёзно, блин? Как так вообще получилось?

— И пойду! — неожиданно взвизгивает подруга. — А вы оставайтесь. Тоже мне, правильные нашлись, аж тошнит. Между прочим, твоя идеальная Ирочка всё знала, — скалится блондинка, обращаясь к Косте. — И познакомиться с вами согласилась, чтобы меня прикрыть. Я тогда с Тёмой была! У вас на ужине, между прочим, на который ты так и не явился, — а эти слова адресованы Стасу. — И знаешь, что, Стасик! С Тёмой я познакомилась куда раньше тебя, так что не думай, что ты такой особенный…

Пощёчина обжигает щёку Элли, и я удивлённо смотрю на Назарова. Не вижу его лица — парень стоит спиной ко мне, плечи опущены, волосы растрёпаны. Девушка ошарашенно хватается за щёку, отступает. Лишь через несколько секунд Костя оборачивается и смотрит на меня, и холод скользит венам вместо крови.

— Ты знала? — спокойно спрашивает Назаров.

Молчу. Не знаю, что сказать, потому что справа от меня Стас, а слева в стороне Костя, и врать в этой ситуации бесполезно, потому что я действительно знала.

Мне становится обидно. Почему он смотрит на меня так, словно это я изменила ему с кем-то другим? Будто я лично заставляла Элли раздвигать перед Тёмой ноги и одновременно вешаться на шею Стаса. Это несправедливо! Уж кто-кто, а я точно не виновата.

Мне вдруг хочется обидеться и уйти, оставить их всех одних. Элли только что сдала меня, при чём в такой форме, будто пытаясь оставить крайней. Назаров глядит волком, а уж на Стаса я и смотреть боюсь.

Но что-то во мне под осуждающим взглядом Кости рвётся, трескается и ломается. И из всех доступных вариантов развития дальнейших событий я выбираю самый худший.

— Да, я знала! — вскидываю руки, с вызовом смотря на Назарова. — И про тебя со Стасом я много чего знаю. Рассказать? Раз уж раскрываем карты, — успеваю прикусить язык, чтобы не взболтнуть лишнего, потому что любовный треугольник ничто по сравнению с парнем в коме. — И не надо смотреть на меня так! Я вообще не понимаю, какого хрена вы сегодня ко мне припёрлись! Вечно появляетесь, только когда что-то нужно. Хочется поныть про парней? Пожалуйста, Ира для этого и нужна. Со Стасом проблемы? Да без базара, Ира поможет! Я вам не пункт бесплатной помощи!

Замолкаю, всё ещё слыша свой голос, эхом пульсирующий между стенами зданий. Сразу становится как-то холодно и неуютно. Давно я так не кричала, да и на людях не срывалась, старалась спокойно разруливать ситуации.

Но ведь всё происходящее действительно несправедливо! Да, я молчала. Да, ничего никому не рассказала. Но это не моё дело. У меня нет привычки разбалтывать чужие секреты. Они не мои. Я не имею на это права.

Ребята молчат. Внутри зарождается неловкость, но она тонет в пульсирующей злости. Я сейчас должна была спать и видеть десятый сон, а не выслушивать оскорбления от «лучшей» подруги и терпеть обвинения парней.

Я не виновата.

Не говоря ни слова, Костя идёт ко мне. Я пугаюсь, что парень ударит меня точно так же как Элли, но Назаров проходит мимо, огибает машину, садится за руль и заводит двигатель. Я ловлю на себе его переполненный презрением и разочарованием взгляд.

Наконец-то решаюсь посмотреть на Стаса, но не вижу в его глазах ничего, кроме пьяной дымки. Парень прожигает взглядом Элли, совсем не замечая меня.

Становится неприятно.

Я не виновата.

Машина срывается с места и уезжает, пропадая из виду.

Чертыхаюсь, разворачиваюсь, натыкаясь на виноватый взгляд Элли, и, не говоря ни слова, ухожу.

Я не виновата.

— Ир…

Я не виновата.

Поднимаюсь на лифте на нужный этаж, захожу в квартиру, поворачиваю ключ.

Я не виновата.

Стягиваю кеды, небрежно разбросав их в коридоре, кидаю куртку на пол, закрываюсь в комнате, а потом со всей силы ударяю ногой по ближайшему стулу, и тот с грохотом падает на пол.

Я не виновата, твою мать!

Ложь 47. Стас

Впрочем, в сущности, безразлично, как именно тебя обманывают, потому что все равно обманывают всегда. (Эрих Мария Ремарк. Финал)

Свидание — Любовь

Ложь 47. Стас

Пробуждение даётся с трудом. Сначала не понимаю, жив ли вообще. Дальше пытаюсь сообразить, где я. И только потом, как меня зовут и что я здесь делаю. Бошка трещит, во рту насрали кошки и парочка скунсов. Дико хочется пить — пытаюсь собрать силы, чтобы заставить тело двигаться, но умудряюсь только пошевелить рукой. Пальцами вляпываюсь в какое-то липкое дерьмо, морщусь.

— Проснулся? — тихий голос пронзает похуже ножа. — На, похмелись.

Наконец-то открываю глаза и с трудом переворачиваюсь на спину. Не сразу узнаю Костяна, настойчиво пихающего мне холодную бутылку «Жигулей».

Я у него дома, и я ничерта не помню. Единственное, на душе как-то совсем херово, и не требуется несколько долгих секунд, чтобы понять причину.

Элли. Предательница.

Со стоном сажусь на кровати, принимаю бутылку и делаю жадные глотки. Становится легче.

— Чё вчера было-то? — хрипло спрашиваю я.

Костя в домашней футболке и в спортивках, волосы растрёпаны, но вид не сонный. Наверное, давно проснулся. Он пересекает комнату и присаживается на стул.

— Ты нажрался в нулину, — спокойно говорит парень. — Три дня не просыхал. А вчера закончилось бухло, а мне было западло идти. Ты начал буянить, а потом отрубился.

Не сразу понимаю смысл его слов: пытаюсь вспомнить подробности, но ничего не получается. Голова болит, не позволяя мыслям построиться в шеренгу и отдать честь командиру. Они хаотично копошатся подобно новобранцам и не понимают, что им нужно делать.

— Стоп, я у тебя три дня уже тусуюсь?

— Угу, — бурчит парень, утыкаясь в телефон.

Так, значит, с момента семейного ужина прошло три дня. Сегодня, получается, среда? Или вторник?