Каникулы в стране сказок - Казакова Алла Григорьевна "Составитель". Страница 34

— Оля! — закричали дети. — Оставайся навсегда с нами!

— Оставайся с нами! — раздавалось со всех сторон.

Гурд посмотрел в глаза Оле и сказал:

— Ты слышишь, Оля?

Неожиданно для самой себя Оля взмахнула косичками и заговорила. И ее слабый голосок вдруг стал таким звонким, что его услышали даже на самых отдаленных улицах города.

— Я не могу остаться с вами, дорогие друзья, потому что нет на свете ничего прекраснее и лучше моей родной страны! Вы, наверное, тоже построите когда-нибудь счастливую жизнь, как в моей стране. Я верю в это. А теперь прощайте, друзья! — И Оля помахала рукой.

— Давай, Оля, споем твою песню! — предложила Яло.

Оля кивнула, и девочки громко запели:

Заходящее солнце ярко сверкало над городом, и все искрилось вокруг. Песню подхватил Гурд. А вслед за ним ее начали петь все мальчики и девочки.

Сотни мальчиков и девочек прощально махали Оле руками. Оля нежно поцеловала тетушку Аксал, пожала руку Гурду.

По чистой глади зеркала пробежали голубые волны. Оля услышала красивый звенящий голос, будто ударились друг о дружку хрустальные стекла:

— Ты хочешь вернуться домой, Оля?

— Очень!

— Ты не жалеешь о том, что побывала в Королевстве кривых зеркал?

— О нет, я так благодарна тебе, волшебное зеркало! Ведь я так много видела! И так много поняла!

Волны на гладком стекле зеркала успокоились, и голубой туман рассеялся. Стекло исчезло. Осталась только одна рама от зеркала.

— Прощай, дорогая Яло…

— Прощай, Оля, спасибо, что ты научила меня быть смелой и доброй.

Подруги обнялись и расцеловались. Потом Оля быстро переступила через раму и оглянулась. По зеркалу уже снова скользили голубые волны. Когда они рассеялись, Оля снова увидела Яло, улыбнулась ей и помахала правой рукой. Яло ответила ей точно такой же улыбкой и помахала левой рукой.

Скрипнула дверь.

— Опять ты вертишься перед зеркалом! — сказала бабушка, появляясь в передней. — Небось не отходила от него, пока я была в магазине.

Оля повисла у бабушки на шее.

— Бабунечка, родненькая, здравствуй! Как я рада!

— Батюшки!.. — растроганно и немного растерянно сказала старушка. — Что это с тобой? Как будто год не виделись. Пойдем-ка в комнату. Ты уже поела? Надо садиться за уроки, Оля.

— Сейчас сяду, бабунечка. Как ты запыхалась, бедненькая! Почему ты не сказала мне? Я сама сходила бы в магазин.

Обнявшись, Оля и бабушка направились в комнату. Оля украдкой взглянула в зеркало и снова помахала рукой Яло. И странно: ей показалось, что Яло запоздала ответить ей таким же движением и, замешкавшись, смахнула со щеки слезу. Впрочем, все это, конечно, Оле только показалось.

Л. Гераскина

В СТРАНЕ НЕВЫУЧЕННЫХ УРОКОВ

Волшебное происшествие

В тот день, когда все это началось, мне не везло с самого утра. У нас было пять уроков. И на каждом меня вызывали. И по каждому предмету я получил двойку. Всего пять двоек за день! Четыре двойки, наверное, я получил за то, что отвечал не так, как хотелось бы учителям. А вот пятую двойку поставили совсем несправедливо.

Даже смешно сказать, из-за чего мне влепили эту несчастную двойку. За какой-то круговорот воды в природе.

Интересно, что бы вы ответили на такой вопрос учительницы:

— Куда девается вода, которая испаряется с поверхности озер, рек, морей, океанов и луж?

Не знаю, что бы вы ответили, а мне ясно, что если вода испаряется, то ее уже нет. Ведь не зря же говорят про человека, который вдруг куда-то скрылся: «Он испарился». Это значит — «он исчез». Но Зоя Филипповна, наша учительница, почему-то стала придираться и задавать лишние вопросы:

— Куда исчезает вода? А может быть, она все-таки не исчезает? Может, ты хорошенько подумаешь и ответишь как следует?

По-моему, я и так ответил как следует. Зоя Филипповна, конечно, со мной не согласилась. Я давно заметил, что учителя редко со мной соглашаются. Есть у них такой отрицательный минус.

Кому охота спешить домой, если несешь в портфеле целую кучу двоек? Мне, например, неохота. Поэтому я и шел домой через час по столовой ложке. Но как медленно ни иди, а все равно придешь домой. Хорошо еще, что папа в командировке. А то сразу бы начался разговор о том, что у меня нет характера. Об этом папа вспоминал всегда, как только я приносил двойку.

— И в кого ты такой? — удивлялся папа. — Совсем нет характера. Не можешь взять себя в руки и хорошо учиться.

— Воли у него нет, — добавляла мама и тоже удивлялась: — В кого бы это?

Мои родители имеют твердый характер и сильную волю, а вот я, оказывается, почему-то не имею. Поэтому-то я и не решился сразу притащиться домой с пятью двойками в портфеле.

Чтобы подольше тянуть время, я заходил по дороге во все магазины подряд. В книжном я встретил Люсю Карандашкину. Она моя соседка два раза: живет в одном доме со мной, а в классе сидит позади меня. Нигде от нее нет покоя — ни в школе, ни дома. Люся уже успела пообедать и прибежала в магазин за тетрадями. Был здесь и Сережа Петькин. Он пришел узнать, не получены ли новые марки. Сережа покупает марки и воображает себя филателистом. А по-моему, так собирать коллекцию марок может каждый дурак, если у него есть деньги.

Я не захотел встречаться с ребятами, но они меня заметили и сразу же стали обсуждать мои двойки. Конечно, они доказывали, что Зоя Филипповна поступила справедливо. А когда я их припер к стенке, то вышло, что они тоже не знали, куда девается испарившаяся вода. Небось влепила бы им Зоя за это по двойке — они бы сразу запели другое.

Мы спорили, кажется, немного шумно. Продавщица предложила нам выйти из магазина. Я сейчас же ушел, а ребята остались. Продавщица сразу догадалась, кто из нас лучше воспитан. А ведь завтра они будут рассказывать, что шум в магазине поднял я. Пожалуй, еще разболтают, что я на прощание показал им язык. А что тут, спрашивается, плохого? Анна Сергеевна, наш школьный врач, нисколько на это не обижается, она даже сама просит, чтобы ребята показали ей язык. А она-то уж знает, что хорошо, а что плохо.

Когда меня выставили из книжного магазина, я понял, что очень проголодался. Есть хотелось все больше, а идти домой — все меньше.

На пути остался только один магазин. Неинтересный — хозяйственный. В нем противно пахло керосином. Из него тоже пришлось уйти. Продавец три раза меня спросил:

— А что тебе здесь надо, мальчик?

Мама открыла дверь молча. Но это меня не порадовало. Я знал, что она сначала накормит меня, а потом…

Скрыть двойки было невозможно. Мама давно сказала, что читает в моих глазах все, что я хочу от нее скрыть, в том числе и то, что написано в моем дневнике. Какой же смысл врать?

Я ел и старался не смотреть на маму. Думал, сможет ли она прочесть в моих глазах сразу про все пять двоек.

Кот Кузя спрыгнул с подоконника и завертелся у моих ног. Он очень меня любит и ласкается совсем не потому, что ждет от меня что-нибудь вкусное. Кузя знает, что я пришел из школы, а не из магазина, значит, ничего, кроме плохих отметок, принести не мог.

Я старался есть как можно медленней, но это не получалось, оттого что я сильно проголодался. Мама сидела напротив, смотрела на меня и ужасно молчала. Вот сейчас, когда я съем последнюю ложку компота, и начнется…