Родная (СИ) - Ратникова Дарья Владимировна. Страница 14

— Нет, — Рагрок помрачнел. — Я просто помогал Дарку, хотя и считал эту войну совсем неудачной. Как видишь, она таковой и оказалась. Остальное ты знаешь. Теперь расскажи мне, пожалуйста, про Марека.

— Он мёртв, — сказал Ишмак, и голос его дрогнул. Он вспомнил тело Марека, лежащее на траве и свою беспомощность.

— Я так и знал. Я чувствовал, — Рагрок опустил голову. — Он был, наверное, дороже тебе, чем мне. Ты знал его больше. Но всё-таки я чувствую боль, будто потерял сына, которого давно не видел. Расскажи мне про него.

И Ишмак начал рассказ…

III

Шли дни. Иногда к Ишмаку забегала Наташа, и тогда они не могли наговориться. Она ещё не училась и, чаще всего, проводила время или на мостике у пруда, с книгой в руках, или с Ишмаком. Пёс, помогавший ей в лесу, в ней одной признавал хозяйку и неотрывно ходил за ней по пятам. В доме его полюбили. Ишмаку нравилось гладить шелковистую шерсть, когда Наташа приводила Лесника в его комнату. Когда были дождливые дни, вместо мостика на пруду, Наташа сидела с книгой у постели Ишмака и читала ему вслух.

Каждый её приход вызывал у него прилив сил. Когда он видел её, ему хотелось встать с постели и бодро пробежаться. А вместе с этим приливом его всё чаще стали посещать мысли о том, что после выздоровления, ему пора будет уйти из этого гостеприимного дома. Он и так слишком задержался. Но, если он уйдёт, то никогда больше не увидит Наташу. Всё в нём противилось этой мысли. Он и хотел и не хотел выздоравливать.

Но время шло, и Ишмак начал собираться в путь. В конце-концов, что ему мешает когда-нибудь, когда она подрастёт, вернуться? И эта новая надежда сама по себе уже была радостью.

Через несколько дней, после его полного выздоровления, выбирали нового правителя Барии. Совет сердов решил дать Барии ещё один шанс. Выборы проходили совсем не торжественно, Саша просто предоставил кандидатуры, наиболее подходящие для правления. Небольшая горстка пленных баров, хмуро стояла в стороне, ожидая решения. Их голоса, конечно, спрашивали. Но Шул, тот бар, который желал смерти сердам, всё испортил. Собственно, кандидатур было две — Рагрок и Ишмак. И, вот, когда спросили мнение баров, за них за всех ответил Шул: «Нам не нужны предатели. Мы всё равно расправимся с ними, рано или поздно». Саша хотел было что-то ответить, но промолчал, махнув рукой. Общим голосованием выбрали Рагрока.

— Ты не боишься, что этот бар и его сподвижники приведут свою угрозу в исполнение? — Спросил он Рагрока, отведя в сторону.

— Всё может быть, — сказал Рагрок, внимательно смотря на Сашу, в глазах его плескалась мудрость прожитых лет, а ещё умиротворение. — Пусть будет, как должно быть. Не скажу, что управлять Барией самое большое моё желание, но и то, что я не хочу этого — будет ложью. Я люблю Барию так, как её не любит, наверное, даже Ишмак. Я родился и вырос в ней. Это моя страна и она неотделима от меня, как кровь от плоти. Я чувствовал её боль и болел ею. Я постараюсь помочь Барии стать доброй и мудрой страной. Спасибо вам!

Ишмак радостно смотрел на Рагрока. Он восхищался им. Сам он не знал — любил или нет ту страну, в которой родился и рос, но ничего кроме боли и отчаянья, не знал. Бария отняла у него всё самое дорогое, что у него было. Любить эту страну так сильно, как это делал Рагрок, не мог никто, кроме него.

После выборов, Рагрок вышел на поляну. Лицо его будто посветлело, а он сам словно помолодел. И Ишмак, смотревший на Рагрока из палатки Саши, услышал, как один бар сказал другому:

— Может, не так уж и плохо, что Рагрок будет нашим правителем?

Ишмак улыбнулся. Это была капитуляция. Время Дарка и его злобы прошло. Наступало новое время.

IV

Он стоял на лугу перед домом, который долгое время был ему словно родным. Что ж, пришла пора уходить. Рагрок уже отправился в путь. Он обещал подыскать Ишмаку место учителя в школе, которую задумал открыть для барских детей, мирную школу. Ведь вместо воинских школ нужны были новые, в которых учили бы добру, а ещё новые учителя. И Рагрок считал, что Ишмак с этим прекрасно справится. Ишмак же ответил, что пока подумает. Но на самом деле, он уже знал, что примет предложение Рагрока, поскольку делать ему всё равно было нечего, а возвращаться в свой старый одинокий дом на краю леса, не было никакого желания.

Проводить его собрались все друзья. Ишмак радостно улыбался, вглядываясь в их лица: Женя, Саша, Ирина Григорьевна и Наташа (Наташа!). Он подходил к каждому. Ему было, что сказать им всем, и каждый был по особенному дорог.

— Прощай Женя! — Ишмак подошёл к сыну лучшего друга и обнял его.

— Прощай, Ишмак! Я рад, что обрёл такого друга, как ты. Я ведь ещё не попросил у тебя прощения за то, что было, и не поблагодарил.

— Не надо. Твоей благодарностью для меня служит твоя дружба, — Ишмак похлопал Женю по плечу и отошёл. Тут же его обнял Саша.

— Прости, что сомневался в тебе. И, что бы ни наговорил тебе тогда Дарк, помни — я твой друг. Прощай! — Саша отвернулся, не желая показывать свою слабость.

Потом настал черёд Ирины Григорьевны. Она пожелала Ишмаку счастья. Когда он подошёл к Наташе, она просто кинулась к нему на шею.

— Вы вернётесь ведь, правда?

— Не знаю, Наташа, — он осторожно погладил её по голове. — Не знаю…

А потом Ишмак махнул рукой всем друзьям и зашагал прочь от этого гостеприимного дома. На сердце у него было тяжелее, чем в прошлый раз, но он не будет плакать. Нет! Он будет трудиться и поможет Рагроку восстановить Барию, а потом, когда-нибудь, вернётся, обязательно. Глупая, странная надежда жила в его сердце, и как он ни гнал её, она всё равно владела всеми его мыслями. Немного грустный и слегка счастливый, Ишмак шёл по дороге, и ясное рассветное солнце освещало его путь.

А Саша подошёл к Жене, который ещё стоял, глядя вслед уходящему другу, и тихо произнёс:

— Женя, он вернётся.

— Почему?

Вместо ответа Саша указал глазами на заплаканную Наташу, глядящую вдаль, на исчезающую за горизонтом фигуру и повторил:

— Он вернётся.

В Жениных глазах мелькнуло понимание

— Ты уверен?

— Да.

— Ну, что-ж… — Женя улыбнулся и повернулся к дому. Солнечные лучи играли на ставнях и карнизах. — Пойдёмте домой!

Эпилог (17.06)

ЭПИЛОГ

Сегодня ей исполняется девятнадцать лет. А ведь, казалось, совсем недавно она была весёлой тринадцатилетней девчонкой. Годы пролетели так быстро! Наташа мечтательно закрыла глаза. В детстве было столько радостных и весёлых событий, что ей иногда хотелось вернуться туда, чтобы заново их прожить.

Она проснулась сегодня раньше всех — ей почему-то не спалось — и вышла на лужайку перед домом, задумчиво глядя вдаль. Наташа волновалась сегодня больше обычного. Ей казалось, что этот возраст — какая-то новая веха на её пути. Хорошая, или плохая — она ещё не знала, но сердце трепетало от ожидания.

Она села на скамейку и задумалась. Что было у неё сейчас? У неё появилось много друзей, жить было легко и радостно. Но что она потеряла? Былой задор и огонь и что-то ещё, очень важное. Наташа забыла, что это и никак не могла вспомнить. А потом она подумала о сегодняшнем празднике. Друзья обещали приехать и поздравить её. Дядя Саша прибыл ещё вчера и обещал задержаться на несколько дней. Женя вот отвлёкся от своих дел. Все хотят устроить ей праздник. Только она почему-то тоскует… по прошлому. Воспоминания нахлынули на неё.

Вот к ним приезжает дядя Саша, встревоженный новостями о близкой войне. Вот Женя, необыкновенно серьёзный, прощается с матерью и едет к нему, в войско. Вот школьные наставники начинают рассказывать как вести себя во время войны. Вот… И Наташа вдруг вспомнила Ишмака, как он постучался вечером к ним в дом, случайно, по ошибке, а потом заболел и остался надолго. И сразу в голове появились забытые образы: война, старый дневник, мокрая от дождя трава, мрачный лес, топот погони за спиной и преданные собачьи глаза. Давно это было… Незачем вспоминать, хотя воспоминания так и просились пережить их снова.