Прорицатель (СИ) - Пушкарева Юлия Евгеньевна. Страница 17

— Понимаю, — и, решив воспользоваться неожиданной разговорчивостью Гэрхо, Мей добавил: — А Отражения относятся к этим силам?...

Гэрхо усмехнулся.

— Даже если и да — поверь, это наилучший вариант для тебя. Пока. Но силой тебя тут никто не держит.

«Разве?» — усомнился Мей, вспомнив о невидимом барьере вокруг Долины. Пропустит ли барьер его, если он захочет уйти?

Об этом он предпочёл на всякий случай не спрашивать.

Зато он много спрашивал об Анне — о том, откуда и кто она. Его насторожил обмен репликами между нею и Гэрхо, особенно «Ты знаешь, где это?» Однако ответ всегда был один и тот же:

— Сам не знаю, человечек, а если бы и знал — не имел бы права рассказывать. Тайны Анны — не мои тайны, а у неё их немало, уж поверь.

Отчаявшись выведать что-то у него, Мей как-то раз даже решился обратиться к своему соседу Веттону (хотелось хоть с кем-то поделиться), но тот только томно протянул:

— Ох, лучше не забивай себе голову, — и изящным щелчком пальцев пододвинул к себе поднос с булочками. Мей в очередной раз позавидовал его Дару — это было куда лучше, чем корчиться от боли в голове и любоваться на то, как в какой-нибудь далёкой реальности кто-то кого-то душит. Точнее, будет душить через пару недель, если ничего кардинально не изменится.

Что до Анны, то с ней всё было, пожалуй, даже труднее, чем с Даром прорицателя.

Теперь, живо заинтересовавшись видениями Мея и их природой, она присутствовала почти на каждом их занятии. В основном сидела молча и лишь изредка снабжала речи Гэрхо уточнениями или остроумными комментариями. Тот терпел её, чуть ли не скрипя зубами от злости, и иногда бросался ядовитыми высказываниями в адрес «женщин-чужачек» и «отъявленных ведьм».

Мея всё это сначала безумно стесняло, особенно когда пришлось описывать Гэрхо своё второе видение — «о прекрасной женщине», как они его обозначили (Гэрхо поручил Мею обязательно записывать содержание каждого видения, чтобы ничего не забыть). Но вскоре он понял, что ему это даже нравится: чего-то не хватало без её загадочного молчания, обезоруживающей иронии, тёплого взгляда и кошачьей мягкости движений. Она была чем-то совершенно чужим, странным и в то же время непреодолимо манящим. Однако они с лёгкостью обсуждали такие вещи, которые и не снились всем его знакомым в Городе-на-Сини — от тактических тонкостей осад крепостей и ведения боёв на открытой местности до родословных древних королей. Казалось, что не существует такого вопроса, по которому Анна не могла бы поведать Мею уйму нового, и этим она поражала его больше Отражений — ведь она всё-таки была всего лишь человеком.

Однажды вечером, когда Гэрхо плюнул на усилия Мея вспомнить названия сорока трёх основных созвездий (он назвал только тридцать шесть) и отпустил его, они с Анной отправились гулять по Долине. Это решение пришло как-то спонтанно, и Мей был несказанно рад возможности провести на пару часов побольше с ней и поменьше — с Веттоном.

Было жутко, пронизывающе холодно, при дыхании изо рта вырывались облачка пара, и Мей кутался в тулуп, выданный уже в Долине. На Анне был тёплый белый плащ, отороченный лисьим мехом, и Мей подумал, что выглядит рядом с ней как неотёсанный крестьянин рядом со знатной дамой.

«А она, наверное, и есть знатная дама», — эта мысль почему-то повергла его в уныние.

— Здесь красиво, — сказал он, глядя, как в домах Отражений зажигаются лампы и свечи; кто-то, несмотря на мороз, разводил костры прямо на улице.

— Да, — согласилась Анна, пряча руки в муфту, — но в твоём Городе наверняка красивее.

— Смотря где, — ответил Мей, вспомнив Улицу Кожевников и Медный переулок. — Там, где живу я, не очень-то...

— А там, где Синь?

— Это другое дело, — Мей вздохнул, глотнув ледяного воздуха; по Сини он тосковал чуть ли не так же сильно, как по родным и Теигу. — Синь прекрасна.

— Её воды правда так целебны, как говорят?

Мей поразмыслил.

— Не думаю... Наверное, это просто легенда. Хотя — даже не знаю. Нам запрещено касаться её вод — они священны. А в Город вода поступает из речек в окрестностях.

— Там, откуда я родом, было много целебных источников, но вокруг них не возводили городов, — неожиданно сказала Анна. Мей быстро взглянул на неё; её строгий профиль, в густеющей тьме выглядевший мертвенно-белым, казался удивительно печальным.

— А откуда ты родом?

— Издалека, я же говорю, — она чуть улыбнулась.

— Из Города или... из замка?

— Неважно, Мей. Ты никогда не бывал в тех местах и вряд ли там окажешься... Расскажи лучше о себе. У тебя остались друзья в Городе-на-Сини?

Друг у него был один, а вот приятелей и просто знакомых — очень много.

— Остался, его зовут Теиг. Думаю, он бы тебе понравился... Он мечтает стать картографом, и мы с ним всё детство провели. Но обо мне совсем не интересно рассказывать... И слушать тоже.

— Неправда. Как ты можешь так говорить? Ты — человек с редчайшим Даром. Стоит тебе захотеть — и величайшие силы Мироздания склонятся перед тобой. В твоих руках знание об их судьбах.

Мей даже онемел ненадолго от таких слов. Он взглянул на свои руки — совсем обыкновенные, затянутые в перчатки. Где-то послышался смех. Заскрипело от ветра корявое дерево, мимо которого они проходили.

— Это не так. Я совсем ничего не знаю... И ничего не умею.

«И я жалок», — с отвращением добавил он про себя.

— Только пока. У тебя впереди много лет... Ты знаешь, что дети существ из разных миров живут дольше себе подобных?

Мей покачал головой. Этого ещё не хватало.

— Гэрхо не хочет говорить это тебе, — продолжала Анна, — но ты будешь волен уйти в чертоги богов, когда сам захочешь. Твой Дар открывает перед тобой множество дверей, Меидир аи Онир. Нужно лишь приложить усилия, чтобы достичь высот. Слава о тебе разнесётся по многим мирам, и сотни сказителей...

— Может, то, что ты говоришь, и верно, но мой Дар — не радость, — перебил Мей, глядя в снег. — Это чудовищная ответственность, которой я никогда не хотел. Я хотел просто...

— Быть счастливым? — закончила за него Анна. Она остановилась и смотрела на Долину; в желтовато-карих глазах отражались далёкие костры, поднимавшиеся над сугробами. — Ты и будешь, только иначе. Нести твоё бремя — это действительно великий труд, но и великое счастье. Тебя ждёт тяжёлая, но увлекательная дорога.

— Да, если служители Цитадели Порядка не прикончат меня через пару месяцев, — заметил Мей.

— Не прикончат, — легко отмахнулась Анна и, помолчав, вдруг добавила: — Спасут высокие стены героя для будущих славных дел...

— Звучит как стихи, — удивился Мей.

— Это одна старая песня, — с задумчивой полуулыбкой Анна посмотрела на усыпанное звёздами небо и, шагнув к Мею, взяла его за руку. Конечно, это был просто дружеский жест, но Мея пронзило жгучее смущение. — Хочешь, я спою её полностью?

И она запела — её глубокий, подрагивающий голос летел вверх и таял над снегами:

Она пела и дальше, а у Мея немного кружилась голова.

ГЛАВА XVIII

А на следующий день Отражения затевали большой праздник. Гэрхо давно говорил о нём. Они называли его «Днём середины зимы», хотя по родному календарю Мея эта дата уже прошла.

— Это одно из самых главных празднеств в году, и ученики тоже обязаны на нём присутствовать, — заявил Гэрхо накануне.

— А что именно будет происходить? — осторожно поинтересовался Мей.

— Увидишь.

Мей, разумеется, расспросил и Веттона, но тот снова лишь пожал плечами.

— Я слышал, что это у них отмечается раз в девять лет, так что, понятно, ни одного не застал... Как ты до сих пор о нём ничего не вычитал, ты же только книгами и занят?