Прорицатель (СИ) - Пушкарева Юлия Евгеньевна. Страница 27

— Ты не глупа, — поспешно запротестовал Теиг, — я ведь тоже не сразу разобрался. Смотри, — и он начал загибать пальцы. — То, что мы знаем: сам брат градоправителя зовёт на ужин сестру Мея — раз. Она не идёт — два. За Меем охотятся — три. Он резко уезжает в Долину Отражений — четыре. Тем временем твой отец получает повышение лично от градоправителя — пять и избегает любых разговоров о Мее и магии — шесть. Наконец, ты находишь у него эту книгу — семь. Во что это складывается?

— То есть, по-твоему, мой отец получил повышение, потому что помогал градоправителю убить Мея? — в глазах у Риэти читались испуг и недоверие. — Даже если это так, причём здесь Атти?

— Имеющий путь к сердцу видящего. Если допустить, что Мей — видящий, хоть я и не знаю, что это означает, — он не хотел говорить даже ей о фразе Мея, обронённой в день его отъезда: «Я вижу будущее», — то Атти — верный путь к нему. Она — его сестра и дорогой ему человек. Они искали таких людей, чтобы Мей лишился своей защиты. Со стороны это выглядело бы как влюблённость Мезора аи Декара в симпатичную нищенку и ни у кого бы не вызвало подозрений.

— Слишком сложно, — помедлив, возразила она.

— Зато продуманно. Но они упустили такую возможность. Не знаю, откуда у твоего отца взялась эта книга, но этот способ наверняка обеспечил ему повышение... Извини, — виновато добавил он, увидев выражение её лица.

— Всё в порядке... Я просто не могу поверить, — они немного помолчали; из переулка слышались шаги и голоса, а из-за стены — храп господина аи Дерро. А потом Риэти решительно захлопнула книгу и объявила: — Я не выйду за часовщика.

На несколько мгновений Теиг потерял дар речи и просто смотрел на неё, не зная, что сказать.

— Но... но... Ваша свадьба через три дня, — он давно считал дни, и сегодня была его последняя возможность успеть.

— Ну и пусть, — она капризно дёрнула плечом. — Я просто уйду оттуда.

— Но твой отец...

— Мой отец негодяй, — неожиданно жёстко перебила она. — Он чуть не убил Мея, хотя видел, что я...  — она прикусила губу и провела ногтём по столешнице. — Я... Я любила его, Теиг. О боги, какой же я была дурой!..

Потом её черты исказились, и случилось нечто невероятное — следующие несколько минут она жалобно и сдавленно, с невнятными причитаниями рыдала у него на плече. Ошарашенный Теиг молча гладил её по голове. После принёс воды и сказал:

— Риэти, ты же знаешь... В общем... Сейчас это совсем ни к чему, и я знаю, что ты мне откажешь, но я обязательно должен это сказать...

— Да, — тихонько перебила она. — Да, я стану твоей женой.

ГЛАВА XXVI

Жизнь Мея, недавно превратившаяся из мелкого озерца в бурливую реку, снова изменила русло — потянулись размеренные и спокойные дни в замке Ниис. Каждое утро, обед и вечер он ел за столом семьи Веттона, каждую ночь спал под их крышей, бродил по их исполинскому, древнему, как Город-у-Белого-Камня, жилищу и ничем не мог отплатить им за гостеприимство — и не простое, а спасающее его жизнь гостеприимство. Его мучили совесть, раскалывающая голову боль (видения посещали его чуть ли не с каждым закатом и становились всё более запутанными) и присутствие Анны. Впрочем, к последнему он начал даже как-то привыкать, хоть это и оставалось подобием изысканного и сладкого сумасшествия.

Веттон в очень общих чертах объяснил достопочтенным лорду и леди, что делает в их доме оборванный чужеземец с нищенским говором и чудаковатым именем. Надо полагать, в восторге они от этого не были, но молча смирились — особенно леди Амельда, которая была готова приютить кого угодно ради своего ненаглядного Веттона.

Конечно, в пребывании здесь были и свои преимущества — например, он мог сколько угодно наблюдать за настоящей, большой семьёй — за тем, как лорд Тернегар смеётся над привычкой Веттона вставать в полдень, как леди Амельда отдаёт распоряжения по хозяйству, Маира пытается музицировать, Таллиам и Керд охотятся в леске у Города, обсуждают книги или играют в «лисью нору», [5] а младшие дети просто мучаются с разного рода учителями (Мей вспоминал, как беззаботно провёл собственное детство, и считал себя счастливым человеком). Медленно, но верно он привыкал к рокочущему басу лорда, внутрисемейным перебранкам, слезливому нраву леди. Близнецы остались далеко, что тоже весьма успокаивало.

После сурового воспитания Гэрхо Мей мучался бездельем; наверное, когда-то, пару лет назад, он бы совсем не возражал против того, чтобы пожить в замке, да ещё и за чужой счёт, да ещё и без всякой работы, но прошлый он теперь казался себе редкостным дураком. Поэтому, чтобы не шататься по замку просто так и не показываться лишний раз навязчивым служанкам, многие из которых были явно заинтересованы новым человеком, он проводил часы в библиотеке — она впечатляла. Листал страницы и ждал ежевечерней боли в черепе, чтобы записать: «Видение одиннадцатое... двенадцатое... шестнадцатое...»

Соображениями по поводу видений он иногда делился с Анной, и она выслушивала его, как всегда, внимательно — она вообще прекрасно умела слушать. Обычно это случалось по пути к Белому камню, куда они частенько наведывались.

Это место сразу произвело на Мея невероятное впечатление — тут пахло прошлым, пахло колдовством, пожалуй, в сотни раз сильнее и загадочнее его Дара. Огромный и замшелый серовато-белый валун лежал на пригорке, глубоко вминаясь в повлажневшую землю; вокруг завывал ветер, вечно гулявший в этих местах, а сверху нависало серое небо. «Скоро там будет очень красиво — всюду зацветёт вереск», — пробормотала как-то Маира, пряча глаза.

В первый раз, когда они пришли сюда, Мей чувствовал себя на редкость скверно. Анна рассказывала ему об одной из многочисленных осад замка, но он то слушал вполуха, то хмуро перебивал.

— Тебе здесь не нравится, да? — вдруг спросила она, останавливаясь неподалёку от камня. Ветер шевелил её волосы и играл полами плаща.

— Нравится, — неохотно ответил Мей, — но... я бы хотел вернуться в Долину.

— Когда-нибудь ты вернёшься, — серьёзно сказала она.

— Разве?... Мне казалось, это место уже закрыто для меня. Собаки взяли след, — он положил руку на камень и ощутил дрожь — как если бы дотронулся до звонящего колокола. В голове пронёсся какой-то шёпот — возможно, много веков назад, в эпоху королевств, здесь стоял волшебник, взглядом способный поднимать горы. — Я как заяц, за которым несутся гончие. Помнишь, Керд вчера рассказывал?

— Ты не заяц, — Анна тоже положила ладонь на камень — свою рядом с его, — ты более ценный зверь. Гончим придётся постараться, чтобы разорвать тебя.

Мей мысленно решился и осторожно накрыл её руку своей — теплота и гладкость кожи вместо холодной шероховатости камня. Анна странно посмотрела на него, но ничего не сказала. Было удивительно хорошо просто стоять вот так, зная, что это вскоре закончится и одновременно не закончится никогда.

Прошло несколько мгновений, и она медленно высвободила руку. Мельком взглянула вверх — там собирались тучи.

— Пора идти. Нас, наверное, уже ждут к обеду.

Время тянулось, и не менялось решительно ничего — кроме того, что в замке начались приготовления к свадьбе Таллиама. Леди Амельда то и дело отчитывала дворецкого, дворецкий — служанок, а те грызлись между собой. Оттирались столы, из полузабытых сундуков доставались парадные портреты, знамёна и фамильное серебро, посыпались заказы портным. Маленький Вейр непрерывно хохотал над Таллиамом, который краснел от шуток Керда, а Маира, напевая что-то, заплетала косички Эйле. Веттон же... Просто оставался Веттоном и был невозмутим, как всегда.

Глядя на всё это и иногда кое в чём помогая, Мей как никогда скучал по дому. Он даже поймал себя на том, что критически поглядывает на половицы, думая, что наверняка покрасил бы их ровнее. Прорицатель-красильщик. Подмастерья старика Вейра бы долго смеялись.