Клинки и крылья (СИ) - Пушкарева Юлия Евгеньевна. Страница 106

И вдобавок, конечно, эта охота, да пожрёт её Хаос… Завтра снова придётся ехать в Энтор, а оттуда — ещё дальше: королю вздумалось потравить оленя в лесу лорда Нииса, в замке которого он гостит. Самое время, когда столько забот… И с какой стати из-за своего титула он обязан потакать каждому капризу короля?

Ривэн откинулся на спинку кресла и вздохнул; голова отяжелела от усталости. Его величество давно нашёл себе новых советников, но почему-то не хотел оставить в покое его — племянника покойного Дагала аи Заэру и его узаконенного наследника.

Всё в королевстве изменилось, когда Абиальд умер и Инген взошёл на трон. Тиран, взбалмошный и жестокий безумец — вот кем он был, и вот о чём все запуганно молчали… Первым делом молодой правитель избавился от своей матери и всей её клики. Постаревшая королева Элинор отправилась жить в отдалённый замок у границы с Феорном, а кое-кто из её приближённых (вот незадача) насмерть отравился грибным супом или упал с лестницы, сломав себе шею… Череда несчастных случаев, на которые при дворе невинно не обратили внимания.

Затем Инген Первый бросил войска на Феорн — резко и необдуманно, как никогда не поступил бы его отец, тем более с давним союзником. Слабый Феорн несколько месяцев сопротивлялся мощи Дорелии, но в итоге был сломлен… На это, конечно же, не мог не ответить Альсунг — северный гигант, сохранивший Ти'арг в качестве своего наместничества. Великая война продолжалась: теперь две могущественные державы грызлись за верховную власть над Обетованным, время от времени меняясь врагами и сторонниками.

В Минши, как ещё раньше в Кезорре, утвердилось народовластие. Точнее — власть знатных вельмож, а также жрецов Прародителя и богатых купцов, которых якобы избирали бедняки… Менестрели и учёные считали, что первым толчком к перевороту послужило восстание рабов, около двадцати лет назад поднятое на острове Рюй. Появлялись разные версии — например, что первую группу рабов подбил на бунт некий приезжий волшебник…

Ривэн старался избегать разговоров об этом.

Кочевники Шайальдэ давным-давно потеряли волю: ими играли то Альсунг, то Дорелия. Ривэн уже не помнил, когда именно степи получили пренебрежительное прозвище — «конюшни севера».

Об агхах ничего не было слышно с тех пор, как они помогли отстоять Энтор от Хелт, Белой Королевы. Все их кланы вновь уединились в Старых горах, порвав последние связи с людьми. Казалось, что они разочаровались в них окончательно… Как и Отражения, год от года принимавшие в свою Долину всё меньше учеников. Ходили слухи, что магия вырождается — и что с этим ничего нельзя поделать…

Короче говоря, в Обетованном было чем заняться. Скучать лорду Заэру не приходилось — просто потому, что ему не посчастливилось получить это имя… Или посчастливилось — как посмотреть. Вернувшись из плавания с западного материка, Ривэн мечтал прежде всего о спокойной жизни в тёплом и тихом месте. Ещё неплохо было бы, как он загадывал, разыскать свою мать.

Исполнилось, в общем, и то, и другое; казалось бы, грех жаловаться — живи и благодари четырёх богов. Мало кому повезло иметь мать с такой прекрасной улыбкой и таким мудрым сердцем, как у Тайнет, домоправительницы старого лорда. А уж когда она, заливаясь слезами на плече Ривэна, шепнула ему имя отца, и когда лорд Дагал при дворе — при всей знати королевства! — объявил его своим племянником и таким же полноправным наследником, как леди Синна… В ту пору Ривэн думал, что на пару недель потеряет дар речи. Правда, вместо этого он, наоборот, много и нервно болтал; но это уже детали.

Чуть позже двор лишился остроумия и рыжих локонов леди Синны. Она вышла замуж за мага Авьеля, который несколько лет верно помогал королю в войне с Альсунгом, и уехала с ним в Кезорре. Такое сумасбродство, впрочем, было вполне в духе Синны — хоть старый лорд и тяжело переживал её отказ от титула… Он умер спустя ещё два года, оставив замок и земли Ривэну, внебрачному сыну своего брата. Ни о ком в своей жизни Ривэн не скорбел дольше и искреннее, чем о лорде Дагале…

То есть — почти ни о ком.

Кажется, настал один из тех дней, когда память опять не даёт ему покоя… Надо будет принять на ночь снадобье от бессонницы — иначе от лорда Заэру будет мало проку на королевской охоте.

Ривэн вынул из кармана маленький серебряный ключик и открыл один из ящиков стола. Этот ящик он отпирал крайне редко — только в дни, подобные этому, когда мысли путались, а настроение срывалось куда-то в пропасть без дна и надежды.

Он дотронулся до мягкой, тонкой замши, с годами не потерявшей свою черноту… Достал и положил перед собой перчатку. Что-то странное сжалось в горле — не названное и неназываемое. Как всегда.

«Они сказали мне, что ты не умер. Но если так, куда же ты ушёл?… Зелёная Шляпа говорил о других мирах — так правда ли, что Вы живы, милорд, или это очередная игра? Смею ли я в это верить?…»

Ривэн много лет задавал этот вопрос — про себя и вслух.

Ему опять никто не ответил.

В дверь постучали. Ривэн поспешно спрятал перчатку и закрыл ящик.

— Да?

В кабинет бесшумно вошёл его личный слуга, Герн. Как обычно — безупречно опрятен и вежлив, и поклон такой, что впору завидовать… Но, как обычно, не вовремя.

— Милорд, к Вам посетители. Две леди из наместничества Ти'арг — мать и дочь. Они приехали верхом, со слугами, сейчас ждут внизу. Прикажете принять?

— Две леди? — Ривэн удивился и бездумно взъерошил волосы; потом опомнился и пригладил их. Скоро сорок стукнет, а повадки — всё ещё как у мальчишки с улицы… — Но я никого не жду.

— Знаю, милорд. Я сказал им, что у Вас неприёмный день, а завтра Вы уезжаете. Но они утверждают, что это срочно. Леди-мать сильно настаивает на встрече и повторяет, что не задержит Вас надолго… Она очень плохо говорит на дорелийском, милорд.

— Ничего, — Ривэн невесело улыбнулся. — Кажется, в последние годы я здорово подтянул свой ти'аргский — нашу речь при дворе уже нечасто услышишь… А они не представились? У меня в Ти'арге мало знакомых.

Герн поджал губы с беспредельно солидным видом. Это значило, что он подзабыл имена и вспоминает.

— Мать назвалась леди Морой Тоури из замка… Как же… Милорд, простите, вылетело из головы…

Внутри у Ривэна что-то оборвалось. Он так долго в ступоре смотрел на Герна, что слуга занервничал.

— Милорд, с Вами всё в порядке?… Мне сказать, чтобы они ушли?

— Нет-нет, просто… Тоури? Ты уверен, что правильно расслышал? — Герн с опаской кивнул. Ривэн облизал пересохшие губы. — Леди Тоури из замка Кинбралан?

— Точно, милорд, Кинбралан! Именно так, — Герн виновато улыбнулся. — Эти ти'аргские названия — как воронье карканье для меня… Ещё раз прошу прощения. Леди сопровождает охрана — два рыцаря, милорд, — и на их щитах герб: пучок осиновых прутьев…

— Зови, — перебил Ривэн. Под столом он дёргал ногой так сильно — Герн, наверное, заметил дрожь столешницы и решил, что у милорда судороги… В бездну, пускай замечает! — Ну что ты стоишь? Говорю же — зови их, зови немедленно!

— Да, милорд, — слуга раскланялся и торопливо вышел.

Ривэн считал мгновения.

Вскоре вошла невысокая женщина средних лет, одетая в тёмный дорожный плащ. Она была чуть полновата, но двигалась мягко и плавно, как кошка. Ривэн обратил внимание на её округлое лицо и пушистые ресницы; при другом свете её можно было бы принять за совсем юную девушку. Не красавица, но приятное волнение вызвать способна…

Ривэну, однако, было совсем не до приятного волнения.

Он встал и церемонно поклонился; гостья, присев в реверансе, очаровательно улыбнулась ему.

«Мора… Свою сестру ты называл Алисией, друг мой. Твоя мать умерла, да и сейчас была бы гораздо старше. Кто же эта женщина?…»

— Добрый день, миледи, — сказал он по-ти'аргски, заглядывая в карие глаза. Они влажно, обволакивающе поблёскивали. — Чему я обязан чести Вас видеть?

— Пусть Льер, Эакан, Дарекра и Шейиз хранят Ваш дом, милорд… — она осеклась, но затем снова улыбнулась. — Или Вы приняли веру в Прародителя, как многие в Вашем королевстве?…