Клинки и крылья (СИ) - Пушкарева Юлия Евгеньевна. Страница 28

Будет ли это концом, разрушением и заставит ли Альена всю жизнь жалеть о содеянном (даже если отвлечься от проблемы с тауриллиан)? Его тело продолжает бороться с жуткой силой, поселившейся в нём, — и не значит ли это, что Сен-Ти-Йи права и что близится пора выпустить эту силу?

— Может, это из-за твоих снов? — Ривэн присел на корточки возле койки, протягивая Альену флакончик с обезболивающим снадобьем из их общей сумки. Альен покачал головой. — Ну, тех, с крылатой девчонкой? Ты не думал, что она может быть тауриллиан и вмешиваться в твоё сознание?

Прохладные пальцы, и перья, и неизбывная грусть в глазах… Нет, кем бы она ни была — она не тауриллиан. Только смертное существо может быть таким уязвимым даже в мире снов, где душа лишается тела. Но Ривэну это не объяснить.

— Мне так не кажется. Она не выглядит… угрожающей, — Альен осторожно вдохнул и перевернулся на спину; приступ отступал. И всё же — ещё немного таких вот острых ощущений, и до Лэфлиенна его не дотащит даже спрут Дии-Ше. — Думаю, дело в Даре, в моей врождённой магии. Ей трудно… ужиться с Хаосом. И она реагирует на разрыв, как и тело.

Ривэн вздрогнул, видимо, представив в лицах все поединки внутри Альена.

— Ужас какой. А можно с этим что-нибудь сделать?

— Вряд ли, — признался Альен. — Придётся потерпеть. По логике вещей, убить меня это не должно…

— Да какая, в бездну, логика вещей! — взорвался Ривэн, снова вскакивая. — Ты почти умираешь! Сейчас же пойду к старой ведьме — пусть лечит тебя, раз втянула в это…

— Никуда ты не пойдёшь, — устало сказал Альен. — И Сен-Ти-Йи тут так же бессильна, как мы с тобой. И вообще… — он хотел улыбнуться, но потом вспомнил, что губы у него сейчас наверняка нежно-синюшные, и передумал. — Ты сам назвал меня героем, а для героизма жертвы нужны.

Только размах у жертв разный — ведь так, Бадвагур? Так ли, друг мой, мой вечный укор, пропахший дымом от трубки и каменной крошкой?…

— Ну нельзя же так… — обречённо пробормотал Ривэн, плюхнувшись обратно. — Жаль, Зелёной Шляпы тут нет. Он бы придумал что-нибудь.

— Есть шанс, что в Лэфлиенне мы встретимся с кем-нибудь из его сородичей, — сказал Альен. — Если среди них есть те, кто не борется с тауриллиан.

— Но такой умный у них наверняка был один, — осклабился Ривэн.

— Умный и хитрый — столько лет жить среди людей и ничем себя не выдать… — задумчиво согласился Альен. — Жаль, что я подвёл его.

— Мы подвели, — упрямо поправил Ривэн.

Альен не собирался спорить с ним сейчас. И в целом, если уж на то пошло, искренне предпочёл бы, чтобы Ривэн и дальше срезал кошельки у себя в Дорелии. А если обойтись без кошельков — чтобы пил сидр в «Пёстрой попоне», и служил лорду Заэру, и вздыхал над портретом его дочки, ну или над чьим там портретом ему положено вздыхать…

Что угодно — только чтобы не сидел здесь, вмешиваясь в длящиеся веками распри мудрых и потому бессердечных существ, которых он совершенно не понимает.

Хорошо и спокойно было просто лежать вот так, ничего не делая, чувствуя сладкую пустоту на месте боли в груди. Альен даже как-то успел забыть, что бессовестно занял койку Ривэна.

— Вчера она мне гадала, — внезапно сказал дорелиец — наверное, чтобы заполнить паузу. Долгих пауз он в принципе не переносил. — Сен-Ти-Йи, то есть. Пришла сюда и сама предложила, хотя я совсем не думал об этом.

Всё новые и новые странности, надо же… С чего бы Сен-Ти-Йи опускаться до уровня уличной ворожеи?…

— И как же?

— По линиям на руке — как гадалки в Энторе или Дьерне. Ничего особенного… Я отказывался, а она настояла. Говорит — всё равно же без дела слоняешься.

У Сен-Ти-Йи, оказывается, своеобразное чувство юмора. И верно — чем ещё развлечься в скучной дороге? Задурить голову мальчишке, а он потом пусть таскает кофе на палубу…

— Не слушай её: будущее нельзя узнать точно. Нет такой магии — по крайней мере, в нашем мире. Слишком много всего нужно не пропустить, когда просчитываешь исход какого-то события. И ещё очень важен случай.

— Да она и не сказала ничего важного… Общие фразы, совсем как у уличных гадалок, — пренебрежительно бросил Ривэн. Но Альену было очевидно, как сильно он озабочен.

— А что именно?

Ривэн уставился в пол.

— Что я добьюсь всего, чего мне захочется, но только при одном условии.

Условие — ну ещё бы. Как это похоже на тауриллиан.

— И каком? — мягко поторопил он. Альена бы не удивило, если бы Сен-Ти-Йи как-нибудь завуалированно предложила Ривэну предать его или уговорить передумать… Пока не похоже, однако, чтобы дорелиец поддался, а убедительно соврать у него всё равно не получится.

— Если смогу забыть то, что мне дороже всего, — и Ривэн усмехнулся, неуклюже попытавшись перевести всё в шутку: — Ну, если она о деньгах или о леди Синне, то дело уже сделано. Выходит, я всемогущ!

И снова неожиданность. Неужели и вправду просто предсказание, никаких подлых замыслов?… И когда Сен-Ти-Йи перестанет его удивлять?

— Знаешь, это не так уж банально, — признал Альен. — Наверное, стоит задуматься… — он посмотрел на Ривэна, а потом — на предмет, который заметил, как только ввалился в каюту. На столике лежала чёрная перчатка, бережно завёрнутая в бумажный пакет. Вокруг неё выросло пустое место: хозяин каюты почтительно отодвинул весь хлам, да ещё и, по всей видимости, пыль с пакета периодически стряхивал… — Это же моя перчатка, разве нет? Я думал, что потерял её в гостинице Шляпы…

Ривэн осёкся на полуслове и мучительно покраснел: таким багровым Альен его ещё не видел.

Он уже успел раза четыре мысленно покаяться в том, что сказал о перчатке, когда в дверях каюты, по-старушечьи шаркая, возникла Сен-Ти-Йи.

— К вам можно присоединиться, господа? — прошелестела она, и Альен сразу понял, что она знает о его приступах. Знает — и определённо наслаждается происходящим. — Или мы так и будем сидеть по разным углам корабля?…

— Каюта всё-таки пока моя, — угрожающе сказал Ривэн, явно ликуя по поводу того, что не пришлось объяснять казус с перчаткой. — Поэтому уйди, и лучше поскорее.

— Ай-ай-ай, как невежливо… — Сен-Ти-Йи поцокала языком и вздохнула, подперев морщинистую щёку. — Ты бы поучил своего слугу говорить со старшими, Альен Тоури.

— Уйди и не появляйся здесь, лучше — до Лэфлиенна!.. — Ривэн, ищущий, на ком сорвать злость, наконец-то нашёл подходящий объект. — Не видишь, что милорду плохо?!

— Милорду уже вполне хорошо, — урезонил Альен и, мимо Ривэна глядя в глаза Сен-Ти-Йи, приподнял руки ладонями вверх. — Я не намерен причинять тебе зло, бессмертная. Ты сама меня избегаешь.

Сен-Ти-Йи сухо скукожила в улыбке бесцветные губы. Тёмные глаза без выражения прошлись по ладоням Альена.

— Я учту твои слова, волшебник… Необычные линии. Может, тебе тоже погадать?

— Думаю, не стоит. Я и так знаю, что ждёт меня в ближайшем будущем, — он сел и слез с койки Ривэна, старательно не глядя на перчатку на столе. — Исправление сделанного в прошлом.

— Может быть… — Сен-Ти-Йи лукаво покосилась на Ривэна: как бы показывала, что заговорщики не должны раскрывать свои тайны при тех, кто им верит. — А быть может, наоборот — завершение начатого.

ГЛАВА VIII

Весна входила в силу, наливалась соками — так бледная девочка-подросток расцветает, становясь женщиной к четырнадцатой-пятнадцатой весне. Дорвиг остро чувствовал её повсюду, словно опять был молод. Мягкий воздух пьянил с каждым вздохом, как лезвие, вонзаемое в тело врага, или объятья желанной женщины. Тугие почки на деревьях лопались; под ногами хлюпала рыхлая жижа из грязи и снега вперемешку. В землях, не затронутых войной, дорелийские крестьяне собирались выходить на поля. Воины Альсунга изнывали от непривычной жары, а здешнее солнце казалось им слишком ярким. Всё чаще Дорвиг думал о Ледяном Чертоге, о разбросанных вокруг него озёрах, вода в которых прозрачнее слезы… Большую часть года, правда, вода эта скована льдом, и сейчас на нём ещё не появились первые трещины. Тогда как здесь каждая речка рвётся поскорее оттаять, будто бы может не успеть. Даже реки у дорелийцев торопливые и любят пошуметь без толку, совсем как они сами…