Корнет из нашего времени. Часть первая (СИ) - Мелик Валерий. Страница 18

После того, как обсудили все вопросы, решили попить чаю с испеченными днем Елизаветой пирогами. Федор развел самовар, подал на стол, сама Елизавета возилась на кухне, сын ее, Петька, как всегда выглядывал из-за дверей. Разлили чай, щипчиками стали накладывать в чашки сахар. Когда щипчики взял Саша Корвин, послышалось недовольное сопение. Оглянувшись, я увидел, что Петька возмущенно смотрит на нас.

— Чего тебе? — спрашиваю его.

— Дядя офицер, а чего это он сахара нашего не жалеют? Такой большой, он же весь сахар изведет.

Корвин смутился и покраснел.

— А что ты здесь делаешь, кто тебе разрешил разговаривать? А ну, "брысь" отсюда!

Надо будет поговорить с Елизаветой, пацан явно разбаловался. Сам же я попытался перевести все в шутку:

— Видишь, какой у меня защитник! Так и знай, если выиграешь у меня бой, за меня есть кому постоять.

Разговор опять вернулся к предстоящим соревнованиям, обсуждениям предполагаемых соперников, их шансам на победу. Причем вся тактика сводилась до уровня моего Федора: "дать по уху", "выбить дух" и тому подобное. Но видно было, что несмотря на столичный блеск и наличие различных светских мероприятий, новое развлечение привлекало своей необычностью, остротой ощущений. Молодежь загорелась показать свою молодецкую удаль. Не перегорела бы. Не заморачивались и вопросами правил соревнования, определения победителя.

— Чего же тут думать, кто сильнее, тот и победил.

Тут меня понял только Саша Корвин, имевший хоть какое представление о правилах во французской борьбе. Да, если и у командования такой же уровень знаний о подготовке подобных мероприятий, придется самому включаться в этот процесс.

Утром, часов в 10, сразу после завтрака, курьер принес пакет от "Церемониальной части Императорского Двора", адресованный генерал-адъютанту свиты Его императорского величества Его Светлости князю Николаю Александровичу Белогорьеву. В него была вложена карточка с напечатанным текстом:

"Его Императорскому Величеству благоугодно было всемилостивейше разрешить Вам, милостивейший государь, представиться 30-го января 1905 года в 5 часов пополудни в Большом Царскосельском Дворце, в сопровождении Вашего сына, корнета Лейб-гвардии Его Императорского Величества Кирасирского полка князя Александра Белогорьева, о чем Церемониальная Часть Императорского Двора имеет честь уведомить Вас. Придворный экипаж будет подан на адрес Кадетский бульвар, дом 20 в Царском Селе, в 4 часа пополудни".

Несмотря на то, что вопрос об аудиенции был решен еще несколько дней назад, по заведенным правилам официоз должен быть соблюден и специальное уведомление должно быть вручено нарочным.

К четырем часам отец, в парадном генеральском мундире кирасирского полка, с многочисленными орденами, в шинели с красной подкладкой, нараспашку, на голове — медная каска, украшенная двуглавым позолоченным орлом и я, корнет этого же полка, пока еще без наград, тоже в парадной форме, с палашом вышли из дома.

— Здравия желаем, Ваши сиятельства! — приветствовал нас дворник Никанор. Он аж вытянулся в струнку от блеска орденов на мундире отца.

Снегу навалило много, солнце слепило, отражаясь от новорожденных сугробов, золоченых орлах и крестах стоящей напротив полковой церкви и рассыпалось радужными брызгами. Легкий морозец слегка щипал уши.

— Красота-то, какая! — с удовольствием вдохнул отец.

Дворник еще больше вытянулся и буквально "ел глазами" генерала.

Экипаж уже ждал нас. В сопровождении двух вестовых казаков Собственного Его Императорского Величества Конвоя [35] мы свернули на Волконскую, проехали вдоль Екатерининского парка до Орловских ворот, где после старинного верстового столба она переходит в прямое, как стрела, Волхонское шоссе и у Розовой караулки сворачиваем на Подкапризову дорогу, и вот, въезжаем на плац Большого Царскосельского дворца… Нам помогают покинуть экипаж, сопровождают по ступенькам парадного крыльца, привратник пропускает нас во дворец. За пол часа до назначенной аудиенции, в холе, после того, как мы сняли шинели, нас принял дежурный флигель адъютант императора полковник Орлов Владимир Николаевич [36]. Он представился нам, рассказал, что перед аудиенцией состоится награждение отличивших при подавлении бунта, в том числе и мне будет вручен орден. На этом мероприятии, кроме самих награжденных, будут присутствовать командиры гвардейских полков, генералы свиты, брат царя Великий князь Михаил Александрович, члены императорской фамилии. Все это будет проходить в Большом зале дворца. Сама аудиенция состоится после награждения в Зеленой столовой. Постепенно стали подходить другие офицеры и генералы, ожидавшие приема. Было много знакомых лиц. Без десяти минут пять полковник пригласил всех следовать за ним.

По главной парадной лестнице белого мрамора, стены которой украшали огромные вазы китайского фарфора, скульптурные композиции и большие часы с барометром, мы поднимаемся на второй этаж и проходим в первую антикамору, довольно обширное помещение перед входом в Большой зал дворца. Здесь мы придирчиво осматриваем себя, поправляем мундиры и ждем. Золото погон, блеск шнуров аксельбантов, мельканье лент орденов. Генералы, крупные чиновники, присутствующие здесь, подходят к отцу, здороваются, беседуют, вспоминая былое. С нами поздоровался министр иностранных дел граф Ламсдорф, так же приглашенный на прием. Подошел мой командир, полковник Раух, тепло поприветствовал нас, лично подтвердил отцу приглашение в офицерское собрание, сказал несколько теплых слов в мой адрес. Возле дверей, ведущих в парадный зал, стоял привратник — молодой, стройный казак в черкеске, мохнатой папахе и мягких сапогах. Часы пробили пять и в это самое время он открыл двери и пригласил всех нас в зал. Церимонимейстер расставил нас, награждаемые офицеры встали в ряд, напротив — сопровождающие, приглашенные на церемонию награждения, командиры гвардейских полков, чиновники военного министерства и свиты.

Через несколько минут открывается дверь с противоположной стороны зала, в которую проходит невысокого роста худощавый полковник в форме Преображенского полка, в высоких сапогах, без орденов. Его сопровождал генерал-адъютант Татищев [37].

Император останавливается перед строем.

— Здравствуйте, господа офицеры!

— Здравия желаем, Ваше Императорское Величество!

Ответили не очень стройно, но молодцевато. Николай идет вдоль строя представленных к наградам. Это в основном штаб — офицеры, много из казачьих частей, из младших — я, корнет и хорунжий лейб-гвардии казачьего полка. Я стою на левом фланге, почти последним. Останавливается перед каждым. В это время из шеренги напротив выходит командир награждаемого и кратко представляет его, докладывая, за что представлен к награде. В принципе, доклады мало чем отличались друг от друга:

— … проявил исключительную храбрость,

— … сохранил исключительную выдержку,

— …своими действиями отсек толпу и предотвратил уличные беспорядки…и так далее.

После каждого доклада государь протягивает руку, адъютант вкладывает в нее награду, иногда он сам прикалывает ее, иногда дает в руки. Каждому находит несколько слов. Вот он останавливается напротив меня. Совершенно заурядная внешность, присущая больше какому сельскому интеллигенту. Чувствуется, человек очень устал. Неблагоприятный ход войны, беспорядки внутри страны, все это тяжким грузом легло на его плечи. Не повезло царствовать ни в то время, да и ни в том государстве. Добрый человек, отличный семьянин, любящий отец, но для государя, самодержца крупнейшей державы этого мало, этого крайне недостаточно.

Полковник Раух докладывает:

— Корнет Белогорьев, вышел в Его Императорского Величества Кирасирский полк в августе 904 года, приписан ко второму эскадрону. В составе особого сводного гвардейского отряда принимал участие в усмирении беспорядков на Невском проспекте 9 января, проявил высокую выучку, выдержку и незаурядное мужество. Был ранен.