(Не)случайное зачатие (СИ) - Борн Амелия. Страница 10

Мои работнички смотрели на разворачивавшуюся картину так, будто ничего интереснее в жизни не видели. Марья Михайловна даже забыла откусить бутерброд, когда высунулась из своего кабинета поглазеть, кто это ко мне пожаловал — тот так и остался зажатым в ее зубах.

— Тетя, я все заберу, — повторил я, предприняв последнюю попытку избавиться от содержимого тележки, но тетушку Варвару мое замечание ни разу не смутило.

Оглядевшись по сторонам, она авторитетно резюмировала:

— Хорошо живешь! Столов много, все поместится.

И, к моему ужасу, стала доставать из тележки привезенные ею припасы.

— Огурчики малосольные, — объявила тетушка, пристроив трехлитровую банку на стол Кононова. — Помидорки свои, домашние, — следующая банка опустилась на соседний стол, за которым находилась Самойлова.

— Тетя, я здесь работаю, — сказал я как можно мягче и, подскочив к тележке, попытался отобрать этот склад консервов у тетушки. — Я все отвезу домой, не надо тут ничего выкладывать!

— Как же так домой? — огорченно моргнула тетя Варя. — А ребят угостить?

Пизд*ц. Она разговаривала со мной, как с пятилетним ребенком, а я едва сдерживался, чтобы не сорваться и не прекратить этот базар в грубой форме.

Любого другого человека я бы уже выставил отсюда нахрен, но с тетей Варей так поступить не мог. Обижать чуть ли не единственного родного человека, который только что уничтожил мою грозную репутацию в глазах подчиненных своими огурцами и помидорами, я все же не хотел.

Тем временем тетушка не терялась. Заметив плотоядный взгляд, которым смотрела Самойлова на стоявшие перед ней помидоры, тетя вскрыла пластиковую крышку и, достав откуда-то из бездонной тележки вилку, пронзила ею помидор и сунула Самойловой в рот.

— Кушай, милая, кушай, а то вон какая тощая!

Месяца через три у Самойловой такой проблемы не будет, но говорить об этом тетушке я не стал. Вместо этого стоял и наблюдал за тем, как Катерина всасывает в себя соленую мякоть, а следом слизывает потекший на подбородок сок.

Если я думал, что видение с тарталеткой самый страшный кошмар моих брюк, то теперь понял, что помидоры однозначно сместили ее с вершины топа самых сексуальных продуктов.

Поспешно отвернувшись, я решил, что раз уж мой офис из чайханы неконтролируемо превратился в выставку достижений тетиного хозяйства, то надо хотя бы сделать вид, что это безобразие происходит с моего боссового соизволения:

— Перерыв! — постановил я, хлопнув в ладоши и, оставив тетушку выгружать на всеобщую радость оставшиеся соления и прочие стратегические запасы, которыми я все равно не воспользовался бы, решил удалиться в свой кабинет, но не тут-то было.

Просеменив за мной следом, тетушка рухнула в кресло, стоявшее у стола Леры, и возвестила:

— А я ведь к тебе по важному делу, Данечка!

Работнички, до этого момента занятые разграблением и смакованием тетушкиных припасов, замерли как по стойке «смирно» кто с чем — кто с надкусанным огурцом, кто с куриной ножкой в зубах и в возникшей тишине собственный голос показался мне оглушительным:

— Хорошо, тетя, идем в кабинет, поговорим.

Но тетушка и не думала куда-то двигаться. Я сильно подозревал, что не просто так.

— Данечка, ко мне давеча свататься приходили! — заявила тетушка, начисто проигнорировав предложение поговорить приватно.

Я тайком с облегчением выдохнул.

— Поздравляю, тетя. И благословляю! — заявил великодушно.

Как оказалось — рано обрадовался.

— Да не меня сватали! — отмахнулась тетя Варя. — У соседей наших невеста созрела!

«Как помидор?» — хотелось мне поинтересоваться, но вместо этого я деликатно сказал:

— Очень за нее рад.

— И мы с бабкой ее, Нюрой, подумали, — ничуть не смутившись моим безразличием, продолжила тетушка, — что вам бы хорошо пожениться!

Ну начались старые песни о главном!

Каждый наш разговор тетя только о том и талдычила, что не хочет помирать, пока не увидит внуков, а я каждый раз говорил, что жить ей придется вечно. Но в этот раз дело принимало, похоже, серьезный и неприятный оборот.

— Ты же ничего не обещала? — поинтересовался я, наплевав уже на то, что нас слышит весь офис.

— Нууу… — замялась тетушка.

— Извини, тетя, но я никак не могу, — заявил твердо. — У меня уже есть… невеста.

— Кто же? — охнула тетушка и я, оббежав всех взглядом, мстительно ткнул пальцем в… Марью Михайловну.

— Вот, знакомься, Марья Михайловна.

— Она же рожать уже не может! — окончательно испугалась тетушка.

— Все я могу! — тут же обиделась Марья Михайловна. — С таким мужчиной, как Даниил Леонидович, даже бревно родит!

Отчего-то при этих словах мне вспомнилось обесчещенное мной полотенце и я аж содрогнулся — ну нахер! Типун ей на язык!

— Данечка, скажи, что пошутил! — драматично воскликнула тетушка, хватаясь за сердце, а я вдруг заметил, как переменилась в лице Самойлова. После случившегося глупо, было, конечно, предполагать, что ее интересует моя личная жизнь, но я все же решил испытать судьбу.

— Пошутил, — улыбнулся я тетушке и услышал, как разочарованно вздохнула Марья Михайловна. — Так уж и быть, веди свою созревшую невесту, тетя.

— Ах, как хорошо! — разом оживилась тетушка. — Они с родителями как раз тоже приехали посмотреть город!

Ага, как же, так я и поверил. Но куда больше этого меня интересовала реакция Самойловой. Наблюдая, как та уперлась взглядом в стол, потеряв даже всякий интерес к помидорам, я почувствовал себя почти отомщенным.

Часть четырнадцатая. Катя

Я не понимала себя. Почему известие о невесте Богуцкого настолько меня расстроило? Да и в офисе только и разговоров было, что о кулинарном мастерстве его тети и о том, что шеф скоро женится. Марья Михайловна только и делала, что всем рассказывала, как едва не пошла под венец с самим Богуцким. И добавляла, что уступила место более молодой невесте, ведь боссу нужны были дети.

А что оставалось делать мне? Искать отца моего ребенка и с тройной силой надеяться, что это не шеф. Еще не хватало вешать алименты на того, у кого вот-вот появится крепкая семья.

— Лизочку, наверно, удар хватит, — проговорил Снежков, косясь на Старикову. — Даже порыдать успела.

Я понимала Лизочку. Я бы тоже на ее месте порыдала всласть, ведь поползновения выдающихся бухгалтерских форм в сторону Богуцкого не заметил бы только слепой.

— Ну и пусть. Мне нет до этого дела, — отрезала я и, взяв папку с документами, направилась к лифту.

Я не верила в провидение или происки потусторонних сил, но иначе случившееся через пять минут, назвать не могла. Двери лифта почти съехались, когда им не позволил сомкнуться шеф. Просунул между створками руку и вскоре уже стоял рядом со мной.

Я сделала вид, что его не заметила. Было сложно, но я справилась. Кабина двинулась вниз, а потом дернулась и встала.

Я испуганно посмотрела на босса. Точнее, на то место, где он стоял, потому что освещения в лифте не было.

— Даниил Леонидович, — прошептала в пустоту. — Вы здесь?

— Где же мне еще быть?

Шеф достал телефон и посветил на меня экраном.

— Ты, я вижу, тоже здесь.

— Здесь. И у меня уже паника начинается.

— Почему? Просто отключили свет. Сволочи. Среди ясного дня!

— Я боюсь замкнутых пространств, — пропищала я, и босс выругался.

— Что мне нужно делать?

Как же я была рада тому, что он это спросил! Таким ровным и спокойным голосом, что мне передалась часть боссова настроя. Но ненадолго.

— Вызовите аварийку.

— И все?

— Да!

Шеф начал набирать номер, а я стала расхаживать по лифту, но не очень-то удачно. Натыкалась, как слепой котенок, то на стены, то на Богуцкого.

— Сети нет, бл… блин, — посмотрев на мой живот, сдержал ругательство босс.

— Мамочки!

— Иди сюда. Я слышал, что тех, кто страдает клаустрофобией, нужно крепко обнять.

Я сомневалась в том, что он не придумал это только что, но выбора у меня не было. Оказавшись в крепких объятиях шефа, зажмурилась сильнее. Кажется, стало отпускать.