Под полной луной (ЛП) - Краудер Мелани. Страница 9

Испустив усталый вздох, бабуля Ту поднялась с кресла-качалки. Застонали суставы, заскрипели доски, что удерживали хижину над болотом. Бабуля обняла Луну за осунувшиеся плечи, повела ее к постели, подняла одеяло, помогая Луне пролезть поближе к сестре. Морщинистыми руками она ласково пригладила непослушные пряди девочки.

— Мне не следовало болтать в твоем присутствии о плавучем городе. Могла бы и догадаться, как поступит такая храбрая девочка как ты, услышав мой рассказ, — сказала бабуля Ту, прицокивая языком. — Пообещай, что больше ты не сбежишь.

Луна кивнула.

— Вот и молодец, — тихо проурчала бабуля. — Твоя мать места себе не находила от страха. Вот и наговорила лишнего.

Луна сморгнула горячие слезы, готовые скатиться по вискам и намочить волосы.

— Это правда, Луна, она не со зла.

Но смысл слов уже не доходил до девочки. Она выдавила слабую улыбку, легла на бок и крепко-крепко обняла Уиллоу.

***

Луна проснулась в ночи от громкого шепота, доносившегося из общей комнаты. За окном висела луна, такая тонкая, будто упавшая ресничка, ожидающая загаданного желания. Луна сползла с кровати, перешагнула через полосу лунного света, устилавшего пол ковром, и заглянула в трещину ширмы.

— … слишком жестоко с ней. Сама знаешь, ее вины здесь нет.

Бабуля Ту указывала прямо на маму, рука ее дрожала.

— Просто я… я смотрю на нее и вижу ее отца. Я вижу день, когда он…

Мама что, плачет?

— Я смотрю на нее и думаю только о том, что меня наказывают. Знаю, наказывают. Сначала их отец, теперь Уиллоу…

— Тише-тише.

Голоса стихли, и бабуля Ту проводила маму от стола в спальню. Они уже обе уснули, а Луна все еще стояла там, ковыряя пальцем неровности ширмы и прижавшись лбом к отчеканенному дереву.

12

Утопия

Ута приземлилась на подушку из мха, подняв облако трубчатых цветков вокруг. Падение вышибло весь воздух из легких, и бедняжка не могла ни позвать на помощь, ни докричаться до сестры, которая находилась не далее сотни шагов. Судорожно глотая воздух, Ута перекатилась на живот, встала на четвереньки и принялась ворошить густой мох, высматривая заветный блеск олова.

Паника охватывала разум феечки, от ужаса перехватило дыхание. Не без усилий легкие наконец заглотили кислород. Руки перестали шарить в поисках. Медальон пропал, но если она может дышать, то сможет и бежать. А если она побежит, то, возможно, успеет добраться до портала до того, как его закроют и запечатают, и тем самым путь в другой мир ей отрежут навсегда.

Ута спрыгнула с мшистой подушки. Едва ее ноги коснулись земли, раздался третий звонок. Она бежала, молотила руками воздух и гулко стучала саднившими ступнями. Она уже видела портал через ветви деревьев, широко распахнутый, он только сейчас начал сворачиваться. Ей даже почудилось, что впереди в дымке стоит та, чей облик в точности повторяет ее саму, и чье сердце бьется в унисон с ее сердцем. — Кея! — выпалила она.

Но силуэт безмолвствовал. Голова его упала в ладони, а крошечные плечи затряслись.

— Кея!

Ута бросилась к сестре, но портал был быстрее.

Она не остановила бег, когда висевшая в воздухе дверь закрылась и края обожгло пламенем, запечатывая пространство между двумя мирами. В следующий миг портал исчез, как и все, кто им воспользовался. Ута рухнула в грязь рядом с едва заметной полоской пепла. И лишь туманная рябь выдавала, что на этом самом месте творили волшебство, чтобы перебраться из одного мира в другой.

13

Луна

Луна свесилась за перила хижины, подперев ладонью подбородок. Время от времени легкий ветерок кружил упавшие листья и пыльцу над черной мутью и уныло стучал плоскодонкой по сваям. Лодка пошатывалась то влево, то вправо, собирая на себя паутину; один или два отважных паучка раскинули свои шелковые нити от пристроенного на носу оберега до широкой кормы.

А дома бабуля Ту раскачивала свое кресло-качалку взад и вперед, взад и вперед, да так медленно, что можно было усыпить даже самого беспокойного сорванца. Ее взгляд не покидал пустого угла комнаты, на коленях лежали лунные карты, в них она аккуратно обвела день, до которого оставалось менее двух недель — праздник Перигея.

Луна присела у кровати Уиллоу, желая, чтобы сестра проснулась, проснулась целой и невредимой. Но веки Уиллоу были неподвижны, и только слабое движение одеяла давало понять, что она еще дышит. Тем утром мама спозаранку отправилась в молельню обуздывать свой вызванный страхом гнев, где он не будет карать, подобно кнуту, и бить по и без того смиренной спине Луны.

Уиллоу хныкала во сне, будто ее тело становилось слишком тяжелой ношей. Теперь ее беспокоили малейшие пустяки, ее — никогда ранее не знавшую жалобных слов. Если Луна убирала занавески, впуская свежий воздух в спальню, ветер доводил Уиллоу до дрожи. Если Луна говорила слишком громко или была взволнована, голова Уиллоу раскалывалась, боль сдавливала глаза. А когда они спали, Луне никак не удавалось лежать достаточно спокойно, чтобы не раскачивать матрас и не будить сестру.

С болота в окно залетел чей-то крик, и Уиллоу захлопала ресницами. Она с усилием раскинула руки, и зажмурилась от яркого света. Ее губы расплылись в улыбке при виде Луны, которая метнулась поближе к сестре, затеняя ее глаза.

— Где ты вчера была? — спросила Уиллоу сонным голосом.

Луна поднесла ко рту сестры чашку с водой.

— Мы с Бенни ездили в город на озере.

— Правда? — Уиллоу вздрагивала и морщилась при каждом глотке. — Но ведь бабуля Ту собиралась нас обеих туда отвезти. Речи не было о том, чтобы ты уехала без меня.

— Знаю-знаю, прости меня, Уиллоу. Такого бы не произошло, будь ты здорова. Я уезжала за помощью для тебя.

— Мама была в бешенстве.

— Да уж, я поняла.

Пусть мама и дальше бесится. Луна, не задумываясь, уедет снова. Она готова пойти и на гораздо более серьезный риск, если появится хоть малейшая возможность спасти Уиллоу.

— Луна, — позвала Уиллоу, не глядя на сестру, — а ты нашла что-нибудь… какое-нибудь лекарство?

На окно села муха и, пытаясь выбраться, стала биться о занавески снова и снова. Луна отрицательно дернула головой.

— Но я еще не закончила поиски. Я не сдалась.

— Я бы очень хотела погулять с тобой. — Веки Уиллоу опустились. — Расскажи, что ты сегодня видела на улице. Расскажи мне обо всем.

— Резкий порыв ветра разбросал над болотом тысячи цветков шореи. Я наблюдала, как строй муравьев стащил целую лепешку, по кусочку за рейд, пока мама и тетя Бенни спорили, по чьему рецепту будут печь кокосовый пирог для Перигея. — Луна засмеялась ради Уиллоу, однако, смех прозвучал наиграно, фальшиво.

— А еще я видела противостояние двух белок. Они глазели друг на друга будто сейчас развернется бой. Потом одна из них прыгнула вверх, а другая рванула следом. А через десять минут они снова играли в гляделки под тем же самым деревом, повторяя все заново.

Уиллоу тихо засмеялась, вяло качая головой на подушке. Щеки ее ввалились, уголки глаз опустились, глаза закрылись. Смех Уиллоу притупил рваные края зияющей вины Луны, ее тоски, но открыл свежую рану — понимание, что совсем скоро этот смех навсегда исчезнет из ее жизни.

Луна понимала, что надо дать Уиллоу поспать, но им двоим осталось так мало времени. Слишком мало. Всего времени мира для них мало. Луна знала, ей следовало бы уйти, чтобы не беспокоить сестру. Но вместо этого она подалась вперед.

— Уиллоу?

— А?..

— Я не хотела окунать тебя. Мне очень, очень… — голос дрогнул, и Луна, зажмурившись, сглотнула, — …очень жаль.

Уиллоу с трудом снова открыла глаза.

— Это не твоя вина, Луна. Не твоя.

За окном от порыва ветра застонали деревья.

— Обещаю, что не сдамся, — прошептала Луна. — Я буду и дальше искать способ тебе помочь. — И она разгладила одеяло на плечах Уиллоу.