За тридевять земель (СИ) - Филиппова Екатерина. Страница 13

Волк отчётливо ойкнул, но Василиса, вопреки ожиданиям, не разозлилась, а развеселилась. Усевшись на ступеньку, она пригорюнилась, и проникновенно запричитала, явно пытаясь интонациями подражать Ренару, хотя и не очень успешно:

— Бедные мы с тобой, несчастные. Одна тощая и незадачливая, да другой — маленький, зелёный, глупенький. А откуда у меня фигуре-то взяться, если гадость всякую ем вместо пирогов пышных? И тебе умишка-то где набраться, если головушка бедовая всего одна осталася?

Резко встав, Василиса обвиняющим жестом ткнула в Миха пальцем и грозно спросила:

— Где ещё две головы потерял? Или оторвали за хулиганские выходки?

Юный змей, слушавший Василису с приоткрытой пастью, аж отшатнулся:

— Окстись, бесноватая! Откуда бы у меня трём головам взяться? Это только у Змея свет Горыныча их три, а у нас всех, детей-внуков-правнуков — по одной. Только у тётки двоюродной две было, так она, как отправилась путешествовать бог весть когда, так никто её и не видел.

Трактирщик, наблюдавший за представлением с крыльца, засмеялся глубоким басом, и предложил всем перебраться за уличный стол, а он сейчас с угощением расстарается, Михова кабанчика только разделать, и знатный шашлычок можно наладить.

Василиса страдальчески закатила глаза и заявила, что столько есть нельзя, ведь только что из-за стола встали. Но мужчины её не поддержали: Ренар погнал трактирного молодца за дровами, а Волк тут же предложил безвозмездную помощь в свежевании и разделке добычи.

Мих ушлёпал за дом, опаливать кабанью шкуру, а Ренар уселся рядом с Василисой за врытым под яблоней столом, и устало вздохнул:

— Да уж, насыщенный денёк выдался. Ну, что, разобралась со своими монетами?

Девушка неуверенно пожала плечами:

— Вроде бы. Только не совсем поняла: их что, и отнять могут?

— Могут. Только никто не станет этим заниматься — бессмысленно. Если отнимут — у тебя монеты не станет, а у грабителя ничего не прибавится, не станет она у него работать. Только если добровольно отдашь — ну, продашь, подаришь, обменяешь. Что силой отнимут — этого можно не бояться, а вот что выманят — тут да, поосторожнее нужно.

Василиса вздрогнула:

— Значит, если бы я трактирщику монеты отдала…

— Именно тот случай. Тебе — платья, а ему — прибыль немереная.

В задумчивости Василиса вытащила из сумки блокнот и начала в неестественно-ярком лунном свете рассматривать стрелки и кружки на единственном уцелевшем листке. Затем она заинтересованно спросила:

— А на время кому-нибудь отдать можно, с возвратом? Ну, как бы в аренду?

Ренар развеселился:

— Вот что значит грамотный земной подход. Только местные давно до этого додумались. Даже целое Уложение, всеми странами принятое, сочинили. Я его как-то полистал — всё, до последнего чиха, прописано. Первая глава — самая длинная, про порядок перемещения, статей сто, не меньше, а вот про аренду — вроде бы шестая, не помню. Посмотри сама на досуге. Сейчас больше половины обозов на арендованных монетах ходит, а владельцы только прибыль подсчитывают.

— Про Уложение мне Серый уже рассказал. А где бы копию раздобыть? Здесь хоть какая-то библиотека есть?

Ответ на почти риторический вопрос Василису изумил:

— А как же — и в школах, и у купеческой гильдии, и дворцовая.

— В школах?

— А что такого? Если есть дети — есть и школы. Обязательное трёхклассное… В библиотеках, конечно, в основном — сказки, ну, и справочники по нечисти.

— А от нас ничего не привозят? Романы там, про любовь…

— Что-то притаскивают. Но за этим Хранители следят, чтобы ничего лишнего не попало. Говорят, во охранном приказе закрытая библиотека имеется — про попаданцев. Чтобы, значит, их вовремя опознавать и обезвреживать. Говорят, уже с десяток отловили, и половина — по сказочным турам сюда попала. От гидов удрали, и давай пистолеты и железную дорогу изобретать, да про права меньшинств рассказывать.

Василиса засмеялась:

— Какие здесь страсти кипят! И что с пойманными сделали?

— Да ничего, выдворили, с чёрной меткой. Правда, некоторых мужики немного помяли. А один на мельниковой дочке женился, на мельнице конвейер соорудил, теперь — главный здешний автоматизатор. Правда, расстраивается, что и здесь налоги платить нужно.

— А вот с этого момента поподробнее: что облагается, база какая, и ставка — ниже, чем у нас?

Из-за трактира повеяло запахом палёной щетины, потом — ароматным дымком. Ренар оживился:

— О, скоро будет готово, надо бы пойти помочь.

— Сами справятся — знаю я, как с шашлыками помогают. Ты про налоги сначала доскажи.

— А всё просто — стандартная десятина от прибыли. Что, решила здесь бизнесом заняться? И каким? Если что — я готов поспособствовать.

Снисходительно посмотрев на него, девушка напомнила:

— А о чём мы только что говорили? Если одну монетку в аренду сдать… За неё много можно получить?

— Как договоришься, обычно — от десяти до двадцати процентов.

Ренар подвинулся поближе и проникновенно заговорил:

— Понимаю, доходы у меня не такие, как у обозников. Но я здесь пока не совсем раскрутился, расстояния большие, пока до той же Франции доберёшься, а про Японию и говорить нечего. Так что если…

Василиса согласно покивала, потом отодвинулась, встала и пересела на другую сторону стола, ехидно посоветовав:

— Голосок-то свой рабочий выключи.

Не смутившись, певец дружелюбно улыбнулся и спокойно ответил:

— Выключил. Он у меня самопроизвольно включается, ничего поделать не могу, так что ты мне напоминай. Не хочешь мне помочь — я тебе в столице парочку достойных купцов посоветую.

Василиса хотела ответить, что помогать вообще-то никому не собиралась, самой бы кто помог — но не успела: по поляне разнёсся сногсшибательный запах жареного на углях мяса. Из-за угла вышел Мирон с огромной разделочной доской в руках, на которой грудой лежали шампуры с дымящимся мясом. За ним шествовал Мих с таким же импровизированным подносом, с двумя чуть обжаренными кабаньими ногами. Серый бежал рядом, иногда заскакивал вперёд и оборачивался, ревниво поглядывая на свою долю в пиршестве.

Ренар бросился помогать и развил бурную деятельность: падающие с ног слуги были отправлены по домам, на ветку над столом повешена ярко горящая масляная лампа, расставлены тарелки и мисочки с непонятными соусами. Василиса непроизвольно сглотнула слюну и потащила к себе шампур.

Некоторое время единственными звуками, нарушающими тишину, были мерное жевание и сладострастные стоны удовольствия за столом, да треск костей рядом с ним. Василиса одолела только три кусочка, и, откинувшись на спинку скамьи, обвела ленивым взглядом пирующую компанию. Самым колоритным, без сомнения, был Мих: змеедракон зажал в лапах уже практически голую кость и со смаком обгрызал хрящи, щурясь от наслаждения.

Полюбовавшись на сюрреалистическую картину, Василиса поинтересовалась, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Интересно, а почему Горынычевым деткам нужно дань платить? А если не заплатить, что будет? Налетят и спалят?

Ренар, с набитым ртом, прошамкал что-то типа «фза». Потом дожевал, и уже внятно объяснил: франшиза. Горыныч-старший заскучал от перевозок, и решил заняться ресторанным бизнесом — поставил по всем трактам заведения под своим именем, и многих владельцев действующих уговорил тоже в сеть вступить. Так что платят за имя, да за поставки продуктов.

Мирон согласно кивал головой, слегка помаргивая на незнакомых словах, потом дополнил:

— Они, значит, свежатину привозят, рыбу там… И караванщики с большой скидкой заморский товар продают, потому как, — он назидательно поднял указательный палец, — оптом. Ну, и за имя, конечно, что не заплатить — ни один разбойник не позарится. А которые сами по себе — на них, бывает, налетают, особенно с тех пор, как Серого нашего…

Он виновато посмотрел на Волка и замолчал. Волк сделал вид, что полностью поглощён кабанятиной, и ничего не слышит. А вот Мих заинтересовался: