Старая эльфийская сказка (СИ) - Фрес Константин. Страница 14
Тролль сказал это и прикусил язык, потому что Ночной Терновник посмотрел на него так свирепо, что страшно стало. И как это волки и прочее зверье не умирает, лишь заглянув в эти ужасные глаза?
— Я не боюсь смерти, — ответил ночной Эльф, и его изуродованное лицо исказилось от ярости. Троллик горестно вздохнул, качая головой. Он подумал о том, что, наверное, Эльф очень тщеславен. Если бы не шрамы, он, наверное, был бы очень красив. А теперь уродство угнетает его, и он нарочно ищет гибели.
Ах, знал бы глупый тролль, как он заблуждается!
Вовсе не уродство угнетало Ночного Терновника!
И он действительно искал смерти.
Но обо всем поподробнее.
Зря думал тролль, что раз на Ночном Терновнике поношенная старая одежда, то и сам он нищ.
Если б он видел его комнату!
На стенах ее и на полу были шкуры, искусно выделанные меха, самые красивые, такие, каких не было и у самой королевы. За шелковой ширмой была ванная, и на маленьком изящном столике возле нее обычно располагались дорогие духи в хрустальных пузырьках.
Служанки, которым мрачный полуэльф щедро платил, каждый день меняли воду в многочисленных вазах в его комнате и ставили свежие цветы, перестилали постель, и между собой шептались, что, должно быть, странный господин, этот Ночной Терновник. Зачем ему эти дорогие вещи, духи, нежные крема в серебряных банках, если он не щадит себя на охоте? Зачем благовония, зачем блестящая ванна, если кожа вся изодрана и саднит даже от мыла? И странно застилать постель дорогим шелковыми белоснежными простынями с кружевами, если тело изранено и кровоточит.
Все это окружало Ночного Терновника ореолом таинственности. Немало девиц, глядя на сурового нелюдимого охотника, хотели бы вместе с ними поплескаться в его благоухающей ванне.
Однако он оставался так же дик и одинок. Он не замечал любопытных взглядов девушек, обращенных в его сторону.
Хозяин лавки, расположенной у самых Сияющих Чертогов сказал кому-то по секрету, что свирепый охотник не раз покупал у него красивые ткани, которые хороши были бы только на нежном женском теле на балу, а не на охотнике в лесу.
Так пошел слух, что у Ночного Терновника есть возлюбленная, и вся эта роскошь, что в его комнате находится, предназначена именно для нее. И нашелся даже некто (подлый врун, конечно), кто видел, как прекрасная ночная Эльфийка (а не королева ли это?!) тайком приходит к нему иногда, но никто ее толком не разглядел.
На самом деле, конечно, никто не приходил к Ночному Терновнику.
Его возлюбленная, как мы помним, жила с ним, и в нем самом.
Однажды, только однажды после заката чужая нога переступила через порог его комнаты, и это была эльфийская ведунья, не самое болтливое существо в этом мире.
Только ей одной открыл их с Гуркой общую тайну Ночной Терновник.
Ведунья внимательно выслушала их историю.
Был тот самый час, когда они были разделены, и каждому из них ведунья заглянула в глаза.
— Бедные дети, — сказала она наконец.
— Скажи, — нетерпеливо перебил ее ночной Терновник — он не нуждался в ее жалости! — Как нам разделиться навсегда?
Ведунья развела руками.
— Источник подсказал тебе способ, — ответила она. — Только возжелав этого всем сердцем, так же, как возжелал ты слиться воедино с этой девочкой, ты разделишь ваши тела.
— Я хочу этого! — вскричал Ночной Терновник с такой жгучей страстью, что, казалось, она способна воспламенить весь дом.
И, как эхо зла, как отзвук грозы, как смертный приговор, был ответ ведуньи.
— Недостаточно, — ответила она.
И тогда Ночного Терновника охватило отчаяние.
Он не знал, как хотеть еще больше.
Его Ночной Светлячок, его цветок, был недосягаем теперь.
Они могли сидеть, обнявшись, тот краткий срок, что был отведен им, пока солнце дремало. Но стоило хоть одному из них потянуться к губам возлюбленного, как тот, чей срок бодрствования истекал, исчезал, растворялся.
И приходило одиночество.
От этого страдал Терновник.
Он чувствовал себя плененным, и знал, что и Гурка страдает.
По секрету сказала ему ведунья, что есть еще один способ разделиться.
Если один из них умрет.
И в отчаянии терзал себя Ночной Терновник.
Он хотел освободить Гурку.
И боялся оставить ее одну, беззащитную.
Поутру вернувшись с охоты, или принеся подарок своему идолу, Ночной Терновник видел радость в ее глазах, и на тот мгновение отступали и боль, и гнев, и жажда смерти.
Глава 17
Однако Гурка, нежная Гурка с тонкими зелеными лозами, украшающими ее розовую кожу, уже не была так беспомощна и напугана как когда-то.
По утрам, когда засыпал Ночной Терновник, Светлячок откидывала одеяло и тихонько, чтобы не разбудить его, спускала ноги с постели. Минутку она прислушивалась, а потом смело прыгала на пол и неслась к своим сокровищам, которые в избытке дарил ей Ночной Терновник.
Светлячок стала красивой дамой; кто бы узнал теперь в тонкой Эльфийке с темными миндалевидными глазами прежнего деревенского заморыша? Ее волосы отросли и вились, закручиваясь на висках тонкими золотистыми пружинками. Ее кожа излечилась от царапин и синяков, а от свежего мяса и молока, которыми потчевали ее теперь, на ее лице заиграл здоровый румянец.
Однако, ее красота и драгоценности, которые в избытке были у нее, не приносили ей покоя. И, рассматривая свое отражение в тонком зеркальце в серебряной оправе, она хмурилась. И не радовали ее новые серьги с прозрачными изумрудами, и тонкий серебряный венец в золотых волосах тускнел, когда она вспоминала своего Ночного Терновника.
В краткие минуты свиданий Светлячок замечала что на его теле становится все больше и больше шрамов, и он становится все темнее и мрачнее, словно мрак разливался в его душе все глубже и глубже.
Ей его уродство было безразлично, она любила его и таким, но раны эти... Светлячок понимала, что Терновник хочет убить себя, и допустить этого не могла.
Поэтому она решила сделать следующее.
Однажды, проснувшись по своему обыкновению утром, она не стала, как обычно, долго прихорашиваться перед зеркалом, а наспех одевшись, натянув новые красные сафьяновые сапожки и подпоясавшись тонким пояском, она обшарила карманы Терновника, в которых он обычно хранил золото, и тихонько вышла из комнаты.
Нужно сказать, она уже не первый раз выходила из дому одна.
То, на что раньше она ни за что не отважилась бы, теперь ее не страшило.
С удовольствием она прогуливалась по городу в своих бархатных зеленых платьях, вышитых узорами ее народа, и всяк ее приветствовал почтительно.
Она поднималась в Сады, растущие у Высоких Чертогов, и там отдыхала в тени зеленого кружева деревьев, и местные красавицы, Эльфийки и полукровки, перешептывались, спрашивая друг друга, кто эта незнакомая девушка. И они смотрели на нее как на равную, и она ничем им не уступала.
Местные юнцы заглядывались на нее с восторгом, раскрыв рты, а люди постарше отвешивали мальчишкам неизменные затрещины — ишь, на кого позарился! А с ее господином нет ли охоты познакомиться? Если есть, то только скажи!
И шепотом называлось имя, от которого самый храбрый воздыхатель бледнел и терялся.
Это не могло не нравиться простодушной в общем-то Гурке-Светлячку.
Ее окутывал ореол таинственности, и за спиной ее маячил грозный образ мрачного Терновника. Что может больше тронуть девичье сердце, чем восторженные взгляды,обращенные в ее сторону, несмотря на страх?
Однако в тот день Гурка не хотела ни восторженных взглядов, ни прохлады Садов. Она твердо решила найти хорошего мастера и у него купить лук для Ночного Терновника.
Он не посмеет отказать ей, он не посмеет не взять ее подарка!
С луком в лесу будет сподручнее.
А на псарне, неподалеку от Сада, она уже давно приглядела славного пса для Терновника. Белый зверь с гладкой, как шелк, шкурой, длинноногий, с широкой грудью, славный помощник в охоте!