Крепость Луны (СИ) - Чайка Алексей. Страница 30

10. Рыцарь Ночи

Такого не приходилось ощущать. Изнутри, с желудка, по холодному телу растекалось тепло. Сердце билось быстро-быстро, колотилось с надрывом, пытаясь прогнать по жилам застывшую кровь.

На столе трепыхалось пламя свечи.

Я хотел подняться, но это не удалось. Ни руки, ни ноги не слушались меня. Было ужасно тяжело, точно вновь родился я слабым, ни на что не способным малышом. Только мысль пружинила в кружащейся голове.

— Вы несколько часов пролежали без жизни, поэтому дайте руку, я вас подыму, — сказал незнакомец и, не дожидаясь каких-либо действий с моей стороны, выволок из гроба и посадил на стул. Затем, придерживая меня шатающегося, плеснул немного воды в деревянную кружку и влил мне в рот. — Неприятно быть мертвецом, не так ли? Благо, у меня всегда с собой живая вода. Нет, нет, — поспешил он, читая недоумённое выражение на моём лице, — сейчас вы пьёте обычную воду, родниковую. Ещё несколько часов, и живая не спасла бы вас.

— Там… много… не смог их вытащить… — пробормотал я, словно пьяный. Голова болталась в разные стороны под собственной тяжестью: мышцы ещё не обогатились кровью.

— Вероятно, вы были по ту сторону смерти и там…

— Да, там много людей… песок… холод… трудно говорить…

— Это страшное место, созданное стариком, который живёт у погоста. Злобная мерзкая тварь, с которой я не могу совладать, — говорил незнакомец с выражением. — Значит, там много людей?

— Да, да… Я хотел их спасти своей книгой, но… почему-то не удавалось… Я поклялся их спасти.

По лицу незнакомца промелькнуло удивление.

— Уверяю вас, только самая сильная магия способна спасти блуждающего по той стороне жизни. А книга… про какую книгу вы говорите?

Сердце билось всё медленней, теплота жизни охватила тело. Я обрёл способность держать голову и теперь внимательно разглядывал Рыцаря.

Передо мной стоял в чёрном плаще до земли и в широкополой шляпе молодой человек лет тридцати, высокий, статный, с залихватски закрученными усами. Плоский лоб, который даже под тенью шляпы виделся плоским, ровные брови, точеный нос, тонкие губы и выдающийся вперёд подбородок — всё отдавало мифичностью и средневековой доблестью.

— Подарок моего деда… — и я, уязвлённый красотой Рыцаря, протянул руку ладонью вверх. — Родинка — это на самом деле Ламбридажь. Она прячется сама в себе. Я написал «спаси меня» и… Как вы узнали, что я здесь?

— Ну, это было не трудно. Из этой избы в небо уходил столб света, видимый за несколько миль. Я, как Рыцарь ночи, обязан знать, что это такое и не нужна ли кому моя помощь. Оказалось, что очень даже нужна. По первому взгляду я определил, что вы — недавняя жертва старика, что вас можно спасти.

— Значит, столб света…

— Да, огромный, как эта комната. Чем ближе я подъезжал, тем слабее он светился. Вероятно, он ждал меня.

— Точнее, Ламбридажь ждала, — усмехнулся я. — Только там произошло всё очень быстро.

— Что ж, ещё раз поблагодарите своего дедушку. Кстати, как вас зовут?

— Николай Переяславский, с… — тут я задумался, стоит ли называть свою профессию.

— Что "с"?

— Да так.

— Не скромничайте. Неужто «советник его величества»?

Я через силу хохотнул.

— Было бы неплохо, но на самом деле я только сыщик.

— О, это ещё удивительнее, чем Ламбридажь. Что же вы делаете в этих краях? Не ищите ли какого злейшего преступника? Так, смею заверить, я их всех… ну, почти всех, продырявил своей шпагой. По дыркам вы и сможете отличить их от порядочных людей.

— Благодарю. Я ищу дочь моего знакомого. Кажется, она проживала в деревне Савкиной.

— Я знаю такую деревню. Она отсюда недалеко, вёрст семьдесят. Я укажу вам направление. Я бы рад вас провести, да только такое уж имею свойство: Рыцарь ночи может передвигаться только ночью. А вы едва ли способны совершать длительные прогулки.

— Да… Я как-то разленился…

— Разленился! — захохотал Рыцарь. — Вы несколько часов были мертвы и ещё удивляетесь, что ноги и руки плохо вас слушаются? Удивительный человек! Но, право, я вижу, вы слегка собрались с силами.

— Пожалуй, так, — я сделал рывок и стал на ноги.

— Замечательно. Здесь задерживаться не стоит, несмотря на то, что старик откровенно страшится меня… Много раз я портил ему праздник.

Тем временем я оглядывался по сторонам, ощущая покалывание, как в жарко натопленной комнате после мороза.

— Знаете, я…

Рыцарь уже стоял около двери.

— Что-то забыли?

— Сумка, — пробормотал я, взял свечу и обошёл все углы крошечной избы. — Сумки нет.

— Скажите, не таясь, что было в вашей сумке?

— Амулеты, умывальная вода во фляжке, травы, ещё свиток для трансгрессии.

Рыцарь махнул рукой.

— Поминай как звали.

— То есть как? — опешил я.

— А вот так.

— Нужно вернуть. Если совсем откровенно, там ещё с десяток очень полезных и ценных вещиц моего знакомого.

Рыцарь окинул меня оценивающим взглядом.

— Шпагой дерётесь?

Я хмыкнул.

— Ясно, — Рыцарь достал из распахнутого плаща шпагу — Держите, мне хватит и двух.

Я моргнул и взял протянутую шпагу.

— Куда мы идём?

— Как куда? — удивился Рыцарь. — Конечно, отнимать у злобного старикашки вашу сумку.

Я, готовый задушить любого, кто лишь намекнёт на мою трусость, вновь ощутил слабость в ногах.

— Или вы передумали? — спросил Рыцарь с едва заметной улыбкой.

Я и бровью не повёл.

— Разумеется, нет. Идите вперёд, я потушу свечу.

Рыцарь, гремя сапогами, вышел наружу. За ним последовал я, но остановился на пороге, с удивлением озираясь.

— Как, уже ночь?

— А что думали?

— Ну, — я пожал плечами.

Действительно, стоило бы догадаться: время здесь идёт быстрее, поэтому и ночь успела наступить, и Рыцарь успел увидеть знак, который послала Ламбридажь, и проскакать несколько вёрст.

Тучи рассеялись (думаю, они навевались заклинаниями старика), высыпали крупные звёзды. Я поймал себя на мысли, что давно не видел звёзд: в столице их затеняют фонари. Да и луну редко увидишь из-за высоких деревьев, а здесь поднимался над лесом её огромный, чуть неполный, оранжевый диск.

— Ещё час и будет светло, — сказал я.

— Но часа у нас нет, — добавил Рыцарь.

— Нет, — согласился я и увидел, что на дороге перетаптывается с ноги на ногу конь. Он был так высок и ладно сложен, так гордо держал большую голову, резко очерченную невесомым лунным светом, что я невольно загляделся на него, хотя и не являлся поклонником этих умных, охотно отзывающихся на ласку прекрасных животных.

Рыцарь погладил его и шепнул пару слов, указав рукой вниз, в сторону кладбища. Конь мотнул головой и умчался.

— У вас замечательный товарищ, — сказал я, глядя вслед коню.

— В этой жизни у меня остались три вещи: мой конь, моя шпага и моя доблесть.

— Так у вас не жизнь, а сказка.

— Это как посмотреть, — вздохнул Рыцарь. — Вы, Николай, хороший собеседник. Однако на одних словах мы не доберёмся до старика.

Мы зашагали по сухой земле, схваченной морозцем. Избы, избы… Пробирало до костей, когда я вспоминал, что в каждой из них лежит по мертвецу.

— Вы не опасаетесь, что старик нашлёт своих подопечных? — спросил я, отводя глаза от чёрных окон.

— А вы?

Редко встречаешь человека, который отвечает вопросом на вопрос и делает это безо всякого стеснения. Я даже растерялся.

— Да, опасаюсь, откровенно говоря.

— А я — нет, потому что мертвецам тоже нужен покой. Он не может их постоянно тревожить. Они должны храниться под надёжной сенью смертельного холода. Он использует их только для завладения новыми душами, такими случайно забредшими, как вы. Поэтому будьте спокойны, старикашка встретит нас только своей древней магией.

— Меня это не очень радует, — признался я, глядя на далёкие созвездия.

— Меня тоже, но я верю своим шпагам, — спокойно заметил Рыцарь. — Они только с виду самые обычные, на самом деле, я люблю их за то, что они умеют рубить заклинания.