Крепость Луны (СИ) - Чайка Алексей. Страница 31

— Неплохо!

— Но я так же верю, что Академия не выпускает простецов, неспособных отразить более ли менее сильные заклинания.

— Спешу заверить вас: это так, — я склонил голову, и сердце моё обдалось теплом гордости.

— Давайте кое в чём разберёмся, так как мы близко. Существование места, где испытывают страдания мертвецы, наталкивает на мысль, что старик получает от страдающих некие силы. Стало быть, он уже знает, что один из его подопечных ожил и теперь далеко не мертвец. Кроме того, владея такой древней магией, старик, вероятнее всего, способен чувствовать наше местоположение в деревне, а значит, подкрадываться бесполезно. Надо идти напрямик, на крыльцо. Пусть убегает, совладать с ним я всё равно не способен, для нас главное — взять вашу сумку.

Мы шагали вниз по улице, выходящей к мосту. Здесь и несли меня сегодня днём. Теперь луна поднималась над лесом, стремительно бледнея. От ухабов на дорогу ложились длинные тени. В окнах изб играл серебристый свет.

Конь топтался неподалёку от крайней избы, посматривая в поисках травы на голую, схваченную лёгеньким морозом землю. Завидев хозяина, он громко заржал.

— Ах, чудо! — воскликнул в азарте Рыцарь. — Представляю, сколько удовольствия доставляет эта мелодия нашему милому старичку.

Я не думал, что веселье уместно в то время, как до последней избы оставалась минута ходьбы.

— Вам не кажется, что вон там, возле забора, что-то блестит?

— Наконец, — хохотнул Рыцарь, — а то я уж думал посоветовать вам показаться глазному доктору. Да, действительно поблёскивает какая-то потерянная безделушка. Однако пора.

Он вынул за эфес шпагу. Металл блеснул в лунном свете.

— Вы пойдёте просто так, а я несколько иначе…

Рыцарь постучал кончиками пальцев по лезвию. Сталь блеснула ярче и вдруг занялась голубым пламенем по всей длине лезвия.

— Никогда не видел подобного! — вырвалось у меня.

— Ведь не голыми руками я должен спасать погибающие души, — улыбаясь, ответил Рыцарь. — Кажется, я знаю, что блестит, — добавил он спустя некоторое время. — Да-да! Это…

— Это моя подкова! — воскликнул я, и меня охватила радость. Я побежал вперёд, забыв об опасности, и подобрал у калитки старика серебряную подкову. — Моя подкова!

— Ваша?

— Ну да, мне её Волконский сунул.

— Ваш знакомый? — полюбопытствовал Рыцарь.

— Да.

— Хороший у вас знакомый. И подкова хороша. Дайте-ка сюда.

Рыцарь ласково взял подкову и повертел в одной руке.

— Чиста как дева.

— Должно быть, старик случайно потерял её.

— Нет, — отрезал спутник. — Как угодно, только не случайно. — Он повернулся лицом к тёмноликой избе, самой крайней в деревне. Справа, по другую сторону моста, мрачно раскинулся погост. — Эта красавица не пускала его в собственный двор, наполненный злыми чарами. Лир! — обратился он к коню. — Сюда, Лир! Бей копытами эту рухлядь! — его рука указала на калитку.

Конь шагнул несколько назад, весь вздыбился, ударом копыта поднял пыль на дороге и бросился на калитку. Секунда, и Лир встал на дыбы и заколотил передними копытами по воздуху. Калитка, до которой он и не дотронулся, упала наземь и рассыпалась чёрными хлопьями пепла.

Рыцарь махнул пылающей шпагой и быстрыми шагами направился к крыльцу. Я, сжав волю в кулак и выбив из головы страхи, двинулся следом.

Пламя на лезвии разгорелось и окрасилось в красный бодрящий цвет. Крыльцо прекрасно освещалось.

— Вор и похититель человеческих душ! Открывай сейчас же или беги: мы пришли за своим добром! — закричал Рыцарь на всю округу и забарабанил в дверь. — Достань находку, — обратился он ко мне. Я тут же поднял левой рукой подкову. — Свет с нами, мы пришли за своим добром!

Ответа не было. Вдруг в глаза бросился чёрный дым, выползающий из-под двери.

— Внизу! — крикнул я, и Рыцарь сделал едва уловимое движение шпагой. С лезвия сорвалось пламя и не только поглотило дым, но и, разрастаясь, проникло в избу.

Послышался крик. Рыцарь шагнул в сторону и бросил на меня красноречивый взгляд. Я понял, что от меня требуют, опустил на землю подкову и шпагу, сотворил в руках сгусток заклинания и пустил в дверь.

Красное летуче пламя осветило улицу, грохот прокатился по деревне. Рыцарь прянул назад и правильно сделал. Заклинание вышло настолько сильным, что передняя стена исчезла: она с треском рухнула внутрь избы.

Затхлый, отравленный воздух волной окатил нас, так что мы едва не потеряли сознание. Злоба, животная ненависть к людям — вот что вырвалось наружу из повреждённого заклинанием жилища. Но шпага Рыцаря мгновенно дала отпор светом и теплом. Я почти ослеп, но успел увидеть того самого старика, что висел над кладбищем. Он и сейчас, в дыму и пыли, бубнил что-то под нос, собирая чёрную мощь.

Вероятно, то, что я недавно был убаюкан заклинаниями старика, помогло мне справиться с потрясением перед его кожей ощущаемой злобой. Рыцарь качнулся и опустил шпагу, а я наоборот поднял своё оружие и бросился вперёд, закрывая нового знакомого от мчащегося проклятия.

Я со свистом рассёк перед собой воздух, и чёрная мгла заклинания потянулась за лезвием. Ещё движение, но всё без толку: заклинание точно прилипло к шпаге. Тогда я развернулся и выбросил руку с такой неистовой быстротой, что заклинание слетело с лезвия и направилось в старика, который не ожидал от бывшей жертвы такой прыти и потому не успел увернуться. Он завопил от боли.

— Получай! — закричал я едва ли не громче старика и одной левой рукой пустил заклинание смертоносных серебряных игл.

Следующий вопль не меньше потряс округу, чем первый. Старик привык быть царём мертвецом, но давно разучился сражаться.

— И ещё! — я пустил стрелу полного обездвиживания, которая застрекотала как молния и вонзилась в пустую стену, заставив даже клубы пыли зависнуть в воздухе.

Я глядел во все глаза, пытаясь понять, куда же делся старик. Но его нигде не было. Тогда я обернулся вокруг себя, без труда схватил светящуюся подкову и запустил вглубь избы. Подкова, — и такого я ещё никогда не видел! — влетев под крышу, как будто в несколько раз снизила скорость. Воздух, пропитанный человеконенавистничеством, воспламенялся сам собой по траектории падения подковы. А когда она упала на пол, взрыв обрушил заднюю стену избы.

Краем глаза я заметил маленькую тёмную фигурку у моста, но меня волновало сейчас другое: сумка, висевшая на боковой, пока ещё целой стене. Изба могла рухнуть с секунды на секунду, но я бросился под кров, перепрыгивая горящие обломки. Одно движение руки — и сумка у меня. Но пол заскрипел и потянулся вниз, затягивая меня в подвал, чья глубина была неизвестна. Сверху начали падать обгоревшие обломки досок. Стены содрогнулись, крыша разверзлась. Чуть-чуть, и я был бы погребён под рухнувшей избой. Однако в последнее мгновение сильная рука схватила меня за шиворот и выбросила наружу из-под падающей крыши. Невообразимый грохот оглушил нас. На месте избы образовалась куча деревянного хлама, освещенная луной.

Я, сжимая пальцами сумку и шпагу, лежал на животе, дыша холодной землёй, пылью и гарью. Поспешил подняться, бросил шпагу и вытянул руку. Надо же спасти то, что спасло меня и Рыцаря.

— Иди ко мне, моя подкова! — и серебристая вещица, высунувшись из-под обломков, бросилась мне в ладонь.

Я забросил сумку на плечо и погладил спасительницу, которая осталась такой же сияющей, как и в начале путешествия.

— Первый раз обязан кому-то жизнью, — сказал Рыцарь задумчиво.

— А я вам второй, — признался я, и оба захохотали, смехом смягчая оголённые нервы.

Мы поглядели на обломки избы, постояли немного, сами не зная зачем, и двинулись прочь.

— Всё-таки здорово мы пощекотали старикашку, — с наслаждением проговорил Рыцарь, ведя коня по окружной дороге в сторону от кладбища. — Правда, после того, как вы снесли переднюю стену, меня хорошенько обдало зловонием. А вы не растерялись!

Я пожал плечами.

— Сумку проверили? Ничего не оставил себе старикашка?