Дочь химеролога (СИ) - Андер Вирт. Страница 60

Что самое интересное, Даниэль знал, зачем его зовут. Исчезновение Охотников проходящих по этому ведомству как «преступники Короны»! Первый же проверяющий из столицы возьмет за «два шарика» и будет нежно сжимать, и разжимать кулачок, пока не выяснит все подробности. И не дай боги, кто-то где-то что-то не так сделал. Простое увольнение в этом случае было даже не злом, а невероятным благом. Соответственно возможность спрятаться за спину такой фигуры, какой продемонстрировал себя Люцифиано, была сродни чуду, спустившемуся с небес, и упустить такой шанс прикрыть свою самую нежную часть тела, местные просто не могли.

Размышления Даниэля, стоящего перед согнувшимся в низком поклоне чиновником, прервал странный шум снаружи. Больше всего он походил на… смех? Причем смех довольно громкий и от приличного количества людей. Выглянув, Люцифиано увидел уже развязку, когда пятерка стражников, почему-то держа одно копье одновременно, повалилась спинами на землю, образуя барахтающуюся кучу из тел. Перед ними стояла дочка, невинно улыбаясь. А сзади полукругом находилась громко смеющаяся небольшая толпа, которую в этот момент безуспешно пытался заставить разойтись нервный и дергающийся старший смены. Ни о какой проверке, похоже, речи уже не шло. Даниэль вопросительно посмотрел на Эли, которая в ответ прислала по связи краткий отчет о произошедшем событии, заставляя улыбнуться уже его. Хм, а ведь Люцифиано говорил в свое время не смотреть так на людей. Опять учудила, ну ни на мгновение нельзя оставить одну!

…

Небольшая фигура мальчика в восточной одежде и с рюкзаком за спиной. Немного необычно выглядящие шипастые наручи и такой же ошейник. Перед ним стоит несколько стражников в полных доспехах с надетыми шлемами, почему-то с обливающимися потом лицами, и нервно сжимающих направленные на ребенка копья. Зачем они так делают, понять не может никто из проходящих мимо, хотя и обращают внимание на странный взгляд мальчика, направленный на стоящих напротив него людей.

Вот один из стражников судорожно переступая с ноги на ногу, неловко ее подворачивает и непроизвольно делает шаг вперед. Лезвие копья оказывается перед самым лицом невозмутимого ребенка, который плавно берет его двумя пальцами и с видимым интересом начинает рассматривать. Стражник дергает оружие назад и… ничего не происходит. Более того, в процессе осмотра, мальчик двигает рукой в разные стороны, заставляя вцепившегося в древко копья человека совершать аналогичные движения телом. Прохожие, привлеченные этим необычным зрелищем, начинают потихоньку останавливаться, справедливо ожидая продолжения.

И действительно, не выдержав, напарник незадачливого стражника хватает копье чуть выше и уже одновременно с ним дергает за древко назад, пытаясь вырвать лезвие из руки мальчика, который все еще держит его всего лишь двумя пальцами. Отсутствие результата уже вызывает смешки от окружающих место действия людей. Третий, четвертый, пятый… вскоре все стоявшие перед ребенком стражи пыхтя, пытаются вырвать у него копье, причем по-прежнему безрезультатно. Собравшаяся толпа откровенно смеется над незадачливыми стражниками, заставляя их дергаться еще сильнее.

Вернувшийся в этот момент с другой стороны ворот старший смены с недоумением смотрит на нелепое противостояние, после чего, обращается к мальчику с просьбой отпустить копье, на что тот… спокойно это делает, совершая после уважительный поклон в его сторону. Стражники же, пытавшиеся в очередной раз вызволить оружие, потеряв равновесие, валяться на землю, вызывая у окружающих уже откровенный хохот. Поклоны мальчика толпе получают дружное рукоплескание.

…

Элинэ Сатинэль Люцифиано

Вот нечего было на моего папу копья наставлять! И ведь ничего не делал, просто стоял и смотрел, хи-хи. Как тогда, на горничную. Нервные они какие-то, от одного взгляда так паниковать. В результате все вышло неплохо и даже довольно весело. Сати, так вообще, стала икать от своего смеха, хотя как можно так делать, обладая только сознанием, непонятно, но она и храпеть, умудряется, так что я не сильно удивился. А вот отец выдал очередной нагоняй по связи. Причем вполне справедливо и за дело, но это того стоило, хоть немного убрав внутреннее напряжение от размышлений о Выборе. Кстати, по поводу его, болезненного…

Я ведь сейчас был совершенно один. Ну, не считая освобожденных Охотников, шагавших рядом. Даниэль с Кайнэ были вынуждены остаться в городе. Папа, чтобы разобраться с внезапно возникшими какими-то проблемами, а Кайнэ, похоже, за компанию, чтобы не нарушить нашу легенду. Заодно я шепотом попросил присмотреть за отцом, а то мало ли чего. Слишком уж далеко буду находиться и могу не успеть в случае возникшей опасности.

Кстати, Варя, по-прежнему как-то нервно на меня реагировала, старательно идя так, чтобы между нами постоянно был Фалион. И периодически смотрела на свои ладони, сжимая и разжимая пальцы, как будто видела их впервые. А уж, какая интересная смесь эмоций! Страх, вина, любопытство и почему-то непонятное мне возбуждение, смешанное с нервным волнением. И краснела она почти так же как Кайнэ. Ладно, чужая душа потемки, особенно если это женская душа. Не собираюсь я думать о ее тараканах. Со своими проблемами разобраться!

Главное, четко сейчас выполнить поручения отца. Довести. Проследить, чтобы все прошло без эксцессов, передать мешочек с деньгами. Договориться (получил разрешение написать на подходящей поверхности) о последующей встрече. Как я понял, папа наложил на Охотников, ожидающих в деревне, какое-то заклинание, которое может снять только он. Проконтролировать их перемещение на новое место, обеспечив безопасность. Да, еще мне надо побыть с Охотниками пока Даниэль решает возникшие проблемы. Что же, с удовольствием!

…

Встреча была эпичной, тут ничего не скажешь. Каким-то непонятным образом, ощутив приближение своих друзей, нас встретили перед самой деревней, где остановились магиня, лучник и воин. Хотя возгласы были довольно однообразными:

— Талика, как я рад тебя видеть!

— Варя, девочка моя!

— О, мой дорогой Фалион!

— Лайнэл, дружище!

— Гор!

Ну и далее, в разных вариациях, но по-прежнему не очень информативно. Талика откровенно рыдала, обнимая и целуя Фалиона и, почему-то шокированную этим проявлением чувств, Варю. Лайнэл проделывал те же самые действия, и даже у Гора я заметил крупные капли в уголках глаз, хотя он просто стоял, не делая попытки никого обнять. Впрочем, спасенная девушка-тень сама подскочила и повисла на его шее, поцеловав в щеку, чем вызвала на удивление, сильно ощущаемое смущение и багровый цвет лица. Смотря на эту сцену, я испытывал невероятное умиление, хотя и немного по другому поводу. Когда еще доведется понаблюдать за классической группой приключенцев в естественных, так сказать, условиях. Даже искренне захотелось когда-нибудь стать членом такой команды.

Наконец, немного успокоившись и дружно решив все рассказы о происходивших с ними событиях, после непредвиденного расставания, оставить на потом, Охотники выжидательно уставились на меня. Что же, пришлось искать более-менее ровный участок земли, свободной от травы, после чего найденной веткой писать соответствующие пояснения, под взглядами расширяющихся от удивления глаз.

— «Идти» «вы» «местность» «новый». «Спрятаться» «ждать» «господин» «быть» «убрать» «печать». «Покинуть» «королевство» «домой».

Интересно, но, меня сначала даже не поняли, пришлось дополнительно показывать жестами. Может, стоило плюнуть на конспирацию и сказать просто словами?

В общем, разобрались. Еще Охотников шокировал мешочек, заглянув в который, они слегка впали в прострацию и потом упорно выясняли, нет ли ошибки. А я чего? Да и вообще, тогда уж не нас, а главу теневой гильдии благодарить надо. Ведь это его подношение Даниэль, морщась, вручил мне с просьбой передать Охотникам. Как он сказал: «Пусть будет небольшой компенсацией за причиненные королевством проблемы». Собственно такое пояснения я на земле и написал, вызвав очередные эмоции удивления и проявление благодарности. Хорошо хоть они выразились в поклонах, хотя к «обнимашкам» Талика явно примеривалась, но так и не решилась. Еще, что-то похожее мелькало в голове у Вари, но та, тем более не смогла бы из-за остальных своих, довольно сумбурных, эмоций.