Ночной охотник - Барнс Томас. Страница 39

Прожорливые твари прекрасно ориентировались в окружающей обстановке. Пока вокруг бурлил скрежетавший, пищащий поток, Кийта не оставляло впечатление, что крохотные хищники постоянно пытаются изобрести какие–нибудь способы, чтобы добраться до людей — своей такой желанной добычи.

Голодные взгляды кровожадных существ точно пронзали людей насквозь. Откуда–то из темноты со свирепой прожигающий ненавистью на сёрчеров были направлены бесчисленные двигающиеся красноватые глазки рыб–насекомых.

Кровь Кийта всю ночь пульсировала нервными толчками в висках, лихорадочно циркулируя по жилам. Он постоянно внутренне сопротивлялся обволакивающей агрессии, чувствуя гнет телепатического пресса.

Присутствие зловещего коллективного разума ощущалось повсюду, его дыхание заполняло все вокруг. Каждый темный угол ночного леса, каждое гнездо на вершине дерева и каждая нора, уходящая извилистыми ходами глубоко под землю, — все это переживало нашествие беспрестанно двигающихся мутантов.

Прошли они окончательно только на рассвете. Но долго еще утомленные люди не могли поверить в это.

Когда взошло солнце, качаясь на тончайшей «паутине», Кийт в очередной раз обвел сверху измученным взглядом лес. Внизу повсюду простиралась картина невероятного разгрома.

Прямо под деревом лежал скелет погибшего клаймена. В отдалении на опушке белел остов одной буйволицы, еще дальше из травы выглядывали кости другой. Остальные, наверняка, тоже не успели уйти слишком далеко, и их останки сейчас валялись где–нибудь в зарослях.

Дейторы не оставляли ни мельчайшего комка плоти на телах своих жертв. Стремительно облепляя добычу клокочущим клубком, они обчищали тело, словно слизывая мясо, и через несколько секунд сползали с жертвы, оставляя после себя только голый скелет.

Такой участи не мог избежать никто из живых существ, попавшихся на дороге потоку мутантов.

Кийт знал, что бывали случаи, когда путь дейторов пролегал через человеческие поселения. Даже подготовленные, опытные люди не всегда были в состоянии спастись от такой беды. Только огонь, окружавший поселенцев плотным кольцом, мог какое–то время удерживать на расстоянии этих тварей. Но и это не являлось универсальным средством борьбы с нашествием. Если запас топлива у защитников заканчивался, люди подвергались смертельной опасности и в большинстве случаев были обречены на гибель.

Сражаться с клокочущим потоком омерзительных мутантов было невозможно. Дейторы пожирали и огромных гроконов, попавшихся на пути, и парзов, вооруженных четырьмя бивнями, и даже воинственных лемутов. Люди–крысы и Волосатые Ревуны старались не попадаться на пути дейторов, когда случалось такое несчастье.

Лишь подводные обитатели были застрахованы от уничтожения.

И только отряду Кийта удалось избежать встречи с острыми зубами мутантов, доставшихся им в наследство от пираний, далеких предков, некогда наводивших ужас на все живое. Сёрчеры уцелели, хотя более утомительной, изнурительной ночи никто из путешественников в своей жизни не мог припомнить.

Настало утро, но они не спешили покидать свои убежища. Как бы ни болело тело от неудобного положения на сидении стропил, опасность была еще вероятна. Нужно было выждать еще немного, дабы убедиться в том, что течение реки не повернет вспять.

Отчаянно сопротивляясь физическому и психическому истощению, Хрипун продолжал отслеживать внутренним зрением перемещения дейторов.

Потоки насекомых двигались на запад. Но он иногда ясно чувствовал, как они совершенно необъяснимо вдруг принимаются разворачиваться. Клокочущее смертоносное завихрение ни с того, ни с сего возвращается, и хищная река снова направляется в то место, где, казалось бы, только что прошла, уничтожив все живое.

Нужно было убедиться в том, что мерзкие твари больше не вернутся. Только тогда можно было покидать убежище.

Подключиться к зрению какого–нибудь существа не представлялось возможным. Все живое разбежалось и разлетелось от ужаса еще накануне, и дейторы довершили эту картину, не оставив после себя никого, кроме людей, провисевших всю ночь на стропилах тонкой космической нити.

Утренний туман рассеялся рано, и яркое солнце пронизывало прямыми лучами темные прогалины между пальмами и кипарисами. Погода стояла прекрасная, так что трудно было поверить в происходившее накануне ночью.

Кийт несколько раз глубоко вдохнул свежий утренний воздух, насыщая кровь кислородом, и развернул ментальный рефлектор активной стороной к груди. Сёрчеры уже привыкли к тому, что порой в такие моменты его изуродованные губы точно перекашивались молниеносной судорогой. Но так продолжалось всего несколько секунд. Потом сознание Кийта приняло на себя удар ментальных векторов, и включились механизмы внутренней защиты.

Через мгновение лицо его приобрело обычное спокойное выражение, отмеченное печатью присущей ему решительности. Мысленным лучом он исследовал обстановку.

Пульсирующий мысленный щуп, описывавший невидимые окружности, не обернулся тревожным рикошетом, как бывало в тех случаях, когда где–то рядом таилась угроза. Хрипун наконец решил, что настал безопасный момент.

Только после этого он сказал друзьям:

— Теперь пора вниз, спускаемся.

Несмотря на усталость, Хрипун не отказал себе в небольшом удовольствии пошутить, что в обычной жизни случалось с ним крайне редко. Едва заметно улыбнувшись, он обратился к висящим рядом друзьям так, словно они проснулись где–нибудь на удобных лежанках в пещере, и произнес:

— Доброе утро! Пора вставать. Уже наступило утро, кажется… Джиро, взгляни в окно и посмотри, взошло ли солнце?

Чернокожий гигант отозвался с яростным фырканьем.

— Солнце, кажется, взошло. Однако мне все равно! Я ничего не ощущаю! Клянусь Светлым ликом Троицы, я не чувствую ничего! Мое тело больше мне не принадлежит.

Ругаясь и проклиная все на свете, они стали выбираться из своих убежищ. Спускаться пришлось с великой осторожностью. Любое неверное движение могло обернуться падением с большой высоты, поэтому путешественники бережно страховали друг друга, пользуясь эластичными жгутами лиан, которые они заранее запасли накануне.

Вчера вечером все сделал белокожий клаймен, который чувствовал себя на ветвях деревьев, как дома. Но Клир больше не мог никому помочь, так что приходилось надеяться только на свои силы.

Скелет лежал внизу у корней, и сёрчеры избегали лишний раз бросать туда взгляд. Они были закаленными людьми и пережили уже всякое. Но чтобы оберегать память о погибшем друге, они старались не смотреть пристально в ту сторону, где лежали его останки.

Труднее всего пришлось Джиро. Его массивное, мощное тело за ночь затекло без движения, и он едва мог передвигаться по толстой ветви, под которой висел с вечера. Онемевшие за ночь руки отказывались служить бывалому путешественнику.

Спустившись наконец вниз, он помолчал немного, и на крупном лице появилась усталая, измученная улыбка. Мускулистые ноги его подкашивались. Он сел на пригорок и признался:

— Никогда не думал, что я так люблю землю! Клянусь Светлым ликом Троицы, в мире нет ничего более прекрасного. О, как хорошо! Как прекрасно, что можно ходить по траве и не держаться за стропила!

Первым делом было решено предать земле останки Клира.

Белокожий клаймен обрел место рядом со своими друзьями Бакли и Хекфи. Никто не мог объяснить, почему судьба так распорядилась, но все трое светловолосых дикарей один за другим покинули отряд сёрчеров.

Когда последняя горсть земли упала на захоронение и Кийт в третий раз за последние дни прочитал скорбные слова реквиема, сёрчеры с угрюмыми лицами вернулись к пещере. Несколько дней назад, когда они обнаружили на своем пути эту пещеру, никто не предполагал, что трое путешественников не смогут двинуться дальше.

В руках сёрчеров появилась одна из уцелевших фляжек кактусовой килы. Она совершила почти полный круг, по очереди оказываясь в руках у каждого сёрчера, и наконец попала к Джиро.

С мрачной физиономией тот приложил горлышко к своим мясистым губам, и через мгновение поляна огласилась возмущенным криком: