Ночной охотник - Барнс Томас. Страница 40

— Проклятие! Да она уже пустая! — яростно взревел он. — Вы выхлестали всю, бездонные бочки!

— Не шуми, не шуми, — поморщился Кийт и тихо добавил: — У нас еще есть несколько. Можешь взять и пить, сколько тебе вздумается.

Повторного предложения не потребовалось.

Бритоголовый верзила нащупал в походном мешке запечатанную флягу и захватил ее своей необъятной ладонью. В один момент он вытащил ее, откупорил крепкими белыми клыками, мотнув головой в сторону, и выплюнул пробку в траву. Запрокинув горлышко, он без раздумий начал заливать крепкую кактусовую килу в открытый рот, напоминавший скорее разверстую пасть медведя. Вязкая струя кактусовой килы текла из бутылки так тягуче и долго, что прошло несколько секунд, прежде чем он удовлетворенно хмыкнул и опустил сосуд.

Потом Джиро зажмурился, встряхнул головой, с кряхтением выдохнул воздух и спросил у предводителя отряда:

— Мне нужно смазать плечо. Оно полностью онемело, и я ничего не чувствую. Никак не отойдет после ночи. Могу я немного подлечиться?

Кийт не возражал. Тогда Джиро осторожно наклонил узкое горлышко над онемевшим плечом и начал обильно смачивать крепким напитком кожу.

Потом бережно отставил в сторону драгоценную килу и начал растирать спиртное здоровой ладонью. В свете ярких солнечных лучей было видно, как под черной кожей волнами перекатываются бугры огромных крепких мышц, по твердости не уступавших корням мамонтова дерева, которые уходили глубоко в землю около лесной пещеры.

Чернокожий гигант несколько минут молча, сосредоточенно и упорно массировал, растирал и разминал затекшее плечо. Ему явно становилось лучше.

Тогда он, вдобавок ко всему, снова поднял флягу и сделал еще несколько основательных глотков.

— Теперь я чувствую, что окончательно пришел в себя! — громогласно объявил и, сверкая заблестевшими глазами, обратился к своим приятелям: — С возвращением на землю!

Вокруг стояло безмолвие. Абсолютная, пугающая, обескураживающая тишина заполнила лес, как вязкое, густое вещество.

Тайг всегда был наполнен самыми разнообразными звуками, сливавшимися в одну немыслимую какофонию. Кричали птицы и обезьяны, гудели крыльями стрекозы и мелкие кровососы.

Сейчас Тайг точно вымер. Не было видно никого…

Обычно в это время воздух заполняли огромные бабочки, порхавшие в высоте, птицы беспрестанно сновали и перелетали с ветки на ветку, по кронам деревьев то и дело проскальзывали стайки белок или мелких обезьянок. Но после нашествия дейторов в лесу было тихо, как в самом глухом подвале. Рыбы–насекомые уничтожили или распугали все живое…

Усталые сёрчеры приводили в порядок свои вещи. Диал чесал в затылке и размышлял, чем можно было бы накормить голодный отряд, но оставался в полном недоумении.

На рассвете, когда путешественники еще висели на тончайших нитях под деревом, каждый подкрепился плиткой пеммикана, размоченного парой глотков чистой воды. Запас они взяли с собой еще внизу, — нетрудно было предположить, что течение хищной реки может затянуться надолго.

В то время, когда сёрчеры подкреплялись наверху, один кусок пеммикана случайно вывалился из пальцев Кийта и полетел вниз, прямо в кишащий поток дейторов. Путешественникам в предрассветной мгле показалось, что этот кусок не успел даже упасть на землю… не успел даже долететь вниз.

Возникло такое ощущение, что он растаял непонятным образом еще в воздухе. Упавший пеммикан, даже не приземляясь, попал в острые зубы, и походная пища сразу исчезла, растворилась без следа.

Теперь Диал пытался что–то придумать, чтобы поддержать обессилевших товарищей. Сухие запасы подходили к концу, а после прохода мутантов в округе вряд ли можно было отыскать что–нибудь съестное.

Хищники не только не оставляли и следа от медовых сот вместе с воском и прополисом. Дейторы сжирали даже жуков с их личинками, уничтожали подчистую осиные гнезда и рои шмелей.

Глядя на его растерянность, Сутер скрипуче сказал:

— Здесь недалеко озеро. Я попробую посмотреть, может быть, на дне найдется что–нибудь съедобное.

Но Кийт никак не соглашался отпустить его самого по себе. Слишком опасно было в таких условиях кому–нибудь отделяться от основного отряда.

— Подожди, я тоже пойду с тобой, — решил Хрипун. — Да и можно искупаться. Мне, пожалуй, тоже не помешает освежиться после такой ночи.

Он обратился к остальным:

— Мы скоро вернемся. Но не расслабляйтесь. Не отходите в сторону по одному. Держите друг друга в поле зрения. Не забывайте ни на мгновение, что мы должны думать о собственной безопасности.

Отойдя от гигантского мамонтова дерева и свернув с узкой лесной тропинки, Хрипун и Сутер стали пробираться между деревьями по отлогому склону. Скоро подлесок стал гуще, впереди мелькнула полоска воды, и они вышли на поросший густой травой, изогнутый плавной линией берег.

Почти вплотную к водоему поступала рощица. Гладкая, как зеркало, вода голубела под ясным полуденным небом среди круговой стены громоздящихся деревьев.

В одной стороне рощицы к небу стремились остроконечные кипарисы с пожелтевшими, выжженными палящим солнцем вершинами. Другая часть густо заросла стройными тропическими пальмами, свешивавшими вниз зеленые охапки гигантских продолговатых листьев.

Здесь тоже чувствовалось, как не хватает птиц. Без их хлопотливой суеты, без нескончаемого веселого щебета и громких перебранок безмолвие природы сразу обнаруживало весь ужас произошедшего.

Обычно тут плескались водоплавающие птицы, звенела мошкара, над водой обычно шустро реяли стрекозы и другие насекомые, наполнявшие воздух жужжанием и стрекотом. Сейчас же, как в страшном сне, все было тихо…

Лишь тихий, неясный шум льющейся воды нарушал полную тишину. Неподалеку, на самом краю водоема темнело что–то вроде небольшой скалы. С той стороны монотонно и тихо журчала струя. В лесное озеро впадал источник, мерно струившийся с валунов, покрытых толстым слоем мха.

Кийт утомленно присел на густую влажную траву, скидывая походные сапоги. Место ему нравилось, оно наполняло душу покоем.

Узкий мыс врезался отмелью в водную гладь озера почти на треть. Белоснежные кувшинки, раскрывшие остроконечные чашечки, уходили вглубь воды толстыми мясистыми стеблями. Сочная зелень овальных, плавно изогнутых листьев, распростершихся на зеркальной поверхности озера, поблескивала бесчисленными капельками росы.

Неумолчный ропот струй небольшого водопада, плескавших в отдалении, успокаивал тревожно пульсирующее сознание Кийта. Больше всего на свете хотелось скинуть с плеч плотно прилегающую к телу одежду и окунуться в озеро. Он смотрел на ровную гладь, чуть подернутую дымкой тумана, и с наслаждением впитывал токи спокойствия, исходящие от этого оазиса.

Между тем, Сутер уже скинул кожаную одежду. Он стоял в воде по пояс, расправляя жесткую, но в то же время эластичную ткань, — плавательные перепонки, соединявшие пальцы его рук.

Худое жилистое тело, покрытое зернистой кожей, напоминающей рыбью чешую, подрагивало от возбуждения. По груди и спине точно пробегали разряды невидимых молний.

Мутант коротко выдохнул воздух и ринулся вглубь озера, рассекая надвое зеркальную поверхность. Когда вода успокоилась, Сутер уже был, наверняка, где–то на основательной глубине.

Несколько минут, как минимум, можно было не ждать его появления. Раньше этого времени он обычно никогда не всплывал.

Хрипун встал с влажной травы и, раздевшись, отправился следом за своим другом. Закрепив специальной заколкой цепочку, на которой висел ментальный рефлектор, он погрузился в озеро.

Воду нельзя было назвать слишком теплой. Кожу сначала словно обожгло ледяными потоками, в первые секунды Кийт даже почувствовал, как перехватывает дыхание. Но вскоре организм приноровился, и прозрачнейшая вода мягко обволокла тело прохладной лаской.

Нечто, напоминающее волну восторга, наполнило душу утомленного сёрчера, когда он подплыл к валунам, с которых хлестал источник. Когда тугие струи, низвергавшиеся со скалы, с брызгами обрушились на его плечи и голову, его посетила иллюзия, будто растаяли все мучительные проблемы, которые навалились на сёрчеров в последние дни.