Завоевание полюсов - Пименова Эмилия Кирилловна. Страница 27

Во время перехода один из спутников и две собаки попали в большую трещину и были спасены лишь с большим трудом. Приходилось продолжать путь с очень большой осторожностью и не торопясь. Наконец, был достигнут 88-й градус южной широты, тот самый, которого достиг Шекльтон во время своего путешествия к Южному полюсу в 1909 году.

«В этот день, — пишет Амундсен, — нам надо было выполнить свою великую задачу: перенести норвежский флаг в нашу область, по которой еще не ступала нога человека. Шелковый флаг был вынут и лежал на санях, привязанный к двум лыжам. Я дал инструкцию Гансену, управлявшему передовыми санями, чтобы он тотчас же развернул и поднял флаг, как только минует 88-й градус. Погода исправилась, и солнце ярко сияло на небе. Можно было наблюдать волшебную игру цветов на снежной поверхности горных вершин, ослепительно белых, голубых и по временам отливающих красным светом или прорезаемых черными тенями. Я залюбовался этой картиной и задумался. Мысли мои унесли меня далеко от того места, где я находился, но меня вывел из задумчивости внезапно раздавшийся радостный крик, громовое „ура“, подхваченное всеми моими спутниками. Я быстро присоединился к ним, чтобы узнать причину их радости, и остановился точно пригвожденный к месту. Мне трудно описать те чувства, которые овладели мной в ту минуту. Все сани стояли неподвижно, и на самых передних развевался норвежский флаг… 88-я широта была перейдена!..

Конечно, мы не забыли при этом воздать должное знаменитому путешественнику Эрнсту Шекльтону, имя которого написано яркими блестящими буквами в истории южно-полярных исследований. Мы вспоминали его удивительное мужество, его изумительную силу воли и все, что сделано было им для указания пути к той цели, которой мы стремились достигнуть теперь.

Пройдя далее около четырех километров, мы разбили лагерь.

Мы разбили лагерь.

Погода совсем исправилась: стало тихо и почти тепло. Термометр показывал только 18° Ц. ниже нуля».

После довольно долгих совещаний решено было устроить здесь последний склад провизии и значительно облегчить таким образом груз саней. В общем, в окладе было оставлено около ста килограммов, главным образом, пеммикана (сушеное мясо в коробке в виде консервов) и сухарей. С собой было взято провизии приблизительно на месяц.

Начиная с этого места, перед глазами путешественников расстилалось довольно ровное плоскогорье, границы которого сливались с горизонтом. Гор уже не было видно, и дорога стала легче. Погода стала теплее, но путешественники очень страдали от изъязвлений, которые у них сделались на лице, вследствие ознобления и действия сильного ветра и снежной бури.

«Левая часть лица у нас представляла сплошную, багровую гноящуюся рану, — говорит Амундсен. — Малейшее движение воздуха вызывало такое ощущение, как будто по лицу водили тупым ножом. Эти раны очень мучили нас во время дальнейшего пути, и я помню, что последний струп отпал с лица у Гансена, когда мы уже приближались к Гобарттауну и Тасмании, т. е. по прошествии трех месяцев.

Однако, мы все-таки продвигались вперед без задержек и приключений. Ежедневное определение широты указывало нам на близость заветной цели. Мы уже могли почти наверное рассчитывать, что утром 15 декабря мы достигнем ее. Теперь это казалось нам всем до такой степени естественным, что мы ни о чем другом не могли говорить. Никто из нас не хотел сознаться, что испытывает волнение при мысли о достижении полюса, но, несомненно, что в глубине души мы все немного волновались. Что-то мы увидим на полюсе? — думал каждый из нас. Будет ли там расстилаться перед нами обширная равнина, на которую еще никогда не взирал человеческий глаз и на которую еще никогда не ступала нога человека?..»

Амундсен знал, что английская южно-полярная экспедиция находилась в это время в пути, и в душу его закрадывалось опасение, что она может опередить его. Но он утешал себя мыслью, что при той торопливости, с которой двигалась вперед его экспедиция, он должен был достигнуть цели раньше кого бы то ни было. И его ожидания оправдались!

14 декабря определение широты указало 89°38′. Полюс был почти достигнут, и вечером, когда путешественники остановились на отдых, все находились в очень возбужденном состоянии, точно накануне какого-нибудь важного события. Амундсен говорит, что он не мог спокойно спать от волнения.

Утром 15 декабря солнце ярко светило. Погода была великолепная. «Как будто специально созданная для прибытия к полюсу, — говорит Амундсен». В этот день путешественники быстрее обыкновенного покончили со всеми приготовлениями и двинулись в путь. Дорогой почти никто ничего не говорил, и глаза всех были устремлены вперед. Кругом расстилалась одна и та же бесконечная равнина.

В три часа пополудни раздались одновременные крики: «Стой!» — и все сани остановились. Заранее вычисленное расстояние пройдено. Цель была достигнута, и путешествие закончено!

«Я, с детства мечтавший о северном полюсе, очутился теперь на южном. Можно ли вообразить себе что-нибудь более противоположное? — восклицает Амундсен.

Мы, по нашим вычислениям, достигли полюса. Здесь мы устроили привал и, сойдясь вместе, стали поздравлять друг друга, а затем принялись за самое торжественное дело — за водружение флага.

Я решил, что это водружение представляет историческое событие, и будет производиться всеми нами зараз. Великая задача выпала на долю всех, кто жизнь свою вложил в эту борьбу, всем, кто боролся бок о бок. И вот пять огрубевших и пострадавших от мороза рук схватились за шест, подняли развевающийся флаг и водрузили его. Это был первый и единственный флаг, поставленный на географическом южном полюсе.

Палатку мы разбили на самом полюсе и при ярком солнечном свете произвели ряд астрономических наблюдений, чтобы не оставалось уже никаких сомнений в достижении полюса. На полюсе был водружен роскошный шелковый флаг, и громадную равнину, где он находился, мы назвали „Землей норвежского короля Гаакона VII“. Полюс оказался лежащим на высоте 3.201 метра над уровнем моря.

Конечно, вечером в палатке происходил пир. Правда, не было шампанского и вино не лилось рекой. О нет, каждый из нас должен был удовлетвориться куском тюленины, она была превкусная и хорошо подкрепила нас. Других признаков пиршества не было. Зато как приятно было прислушиваться в палатке, как шелестит снаружи наш флаг. Разумеется, и разговоры наши были оживленнее, чем обыкновенно. Наверное, каждый из нас мысленно делился всеми событиями с близкими людьми, оставшимися далеко на родине. На всех вещах, которые мы имели теперь с собой, должна была красоваться надпись: „Южный полюс“ число и год. У меня была с собой старая коротенькая трубка с несколькими арктическими надписями. Теперь я хотел прибавить к ним еще надпись „Южный полюс“».

Амундсен пробыл на полюсе три дня. Он поставил на месте нахождения полюса небольшую палатку и прикрепил к ней норвежский флаг и вымпел со своего корабля. Это было первое жилище человека на полюсе, и Амундсен назвал его «Польгейм».

В течение трех дней, которые Амундсен пробыл на полюсе, погода стояла тихая и ясная, и термометр показывал 25°, хотя это и было в середине южно-полярного лета.

«Перед отправлением в обратный путь я оставил в палатке мешочек с письмом, в котором давал полный отчет о нашем достижении. Дорога домой была не близкая и многое могло нам встретиться во время пути, что могло лишить нас возможности сообщить о результатах путешествия. Кроме этого письма, я оставил в палатке и записку для Скотта, экспедиция которого тоже отправилась к Южному полюсу. По моим соображениям он должен был первый увидеть палатку. Когда все приготовления к обратному путешествию были сделаны, мы все по очереди вошли в палатку и написали свои имена на щите, прибитом к шесту.

Мы получили пожелания счастливого пути от наших товарищей, оставшихся во „Фрамгейме“: на двух холщовых тряпках, пришитых к палатке, было написано: „Счастливого пути и добро пожаловать к 90-му градусу!“