Паучьи сети (СИ) - Шматова Вера. Страница 18

Желудок снова подал голос. К проблеме одежды добавился еще и голод. Наверное, стоит спуститься вниз и поискать что-то съестное. Вот только как отнесется к самоуправству на кухне Паук? Раньше, когда он помогал мне в обмен на добровольную жертвенность все было ясно. Какие между нами отношения сейчас? Я пленница или гостья? Могу ли покидать комнату или обязана сидеть в четырех стенах? Останусь в живых или безумные голоса в его голове таки возьмут верх?

Эта мысль привела к другой, более болезненной. Стоило ли столько бороться, чтобы оказаться в итоге там же, откуда я так упорно пыталась сбежать год назад? Кажется, не изменилось почти ничего. Все также наедине с маньяком, в его доме, ожидающая смерти в любую секунду. Единственное отличие было во мне. Год назад сюда попала совсем другая Кристина. Эта чудная девушка, уверенная, целеустремленная и отчаянно желавшая жить, умирала долго. Часть ее исчезла со случайным убийством бандита на дороге, еще одна — с болезненной страстью к маньяку-убийце. Последняя частичка утекла вместе с предательством Ганса, ушла вместе с кровью и плотью под ножом на холодном лабораторном столе. Старой Кристины, кажется, уже вовсе не осталось. Вместо нее выросла новая женщина и пока не понятно, какой она окажется. Наверное, это сумасшествие, думать так о самой себе.

Двое суток назад наедине с сумасшедшим в холодном подвале я с отчаянной ясностью осознала, что никто не придет на помощь. Последним человеком, которому было не все равно, была Мария. Быть может именно поэтому Ганс убил ее? Чтобы никто не хватился меня, не позвонил в полицию, не поставил под удар идеальный план. От этой мысли внутри поднялась ярость. Чувство походило на шар огня, разгоревшийся в доли секунды и опалявший все внутри. Еще ни разу я не ощущала такого звериного гнева и теперь новая эмоция с легкостью затмило остальные.

Какое будущее меня ждет? Я теперь калека. Не нужно разматывать бинты, чтобы осознать, насколько все плохо. Но пусть в мире не осталось вещей, ради которых стоит жить, одно дело я обязана завершить. Не ради себя, но ради Марии. Месть — неплохой стимул жить дальше. Пусть душа растоптана, тело искромсано, но цель не даст погрузиться в колодец депрессии. Я буду сильной, стану жить ради того, чтобы увидеть, как Ганс захлебнется собственной кровью. Но не стоит забывать и о Пауке. Сейчас я жива только потому, что согласилась подчиняться правилам. Разумеется, часть меня хотела взбунтоваться и сбежать. Вот только что это даст? Чтобы двигаться дальше нужно желание бороться, которого, как ни заглядывай в душу, нет. Судьба привела меня обратно в дом убийцы — значит, так нужно. После всего, что произошло было бы смешно ее не послушать. Только жажда мести заставляла сейчас сердце биться быстрее, разгоняя кровь по венам. Возможно, стоит поделиться этой жаждой с Пауком. В конце концов, судя по огню в глазах маньяка, когда я рассказывала о Гансе, он может встать на мою сторону.

Дальнейшие размышления прервало очередное завывание желудка, сопровождающееся неприятным тянущим ощущением. Пожалуй, дальше откладывать нельзя. Нужно хорошо питаться и стараться как можно быстрее выздороветь, если хочу выследить Ганса. Стоило перенести вес на ноги и принять вертикальное положение, как спина отозвалась вспышкой боли. Но в целом ощущалось достаточно сил, чтобы спуститься на кухню.

Так и не решившись залезть в шкаф, я завернулась в одеяло на манер греческой тоги. Тепло уютным коконом окутало озябшее тело. Одной проблемой меньше. Я вышла в коридор и сразу увидела слабый отблеск света на лестнице. Похоже, Паук еще не спал. Ступеньки тихонько заскрипели под моим весом. С каждым шагом внутри нарастал легкий страх. Он не имел под собой рациональной основы, просто волнение, порожденное излишней эмоциональностью последних дней.

Мужчина сидел на полу кухни, опираясь спиной на шкаф. Ноги согнуты в коленях, поверх лежат руки, сжимавшие стакан с виски. Я остановилась на пороге, не уверенная, что делать дальше. Кажется, момент выбран не слишком удачный.

— Иди сюда, малышка, — позвал мужчина, похлопав по полу рядом. Голос выдавал солидную степень опьянения.

Я заколебалась. Пьяный маньяк не лучшая компания для девушки ночью. Вот только есть ли выбор? Отказаться значит рисковать навлечь на себя гнев Паука, что опять таки хорошим выбором не назовешь. Я молча устроилась в полуметре от мужчины, ощущая запах алкоголя. Отсюда мне было видно пустую бутылку Джека Дэниелса, валявшуюся в стороне под столом и початую новую, притаившуюся у ноги маньяка. Похоже, алкогольный забег Паука длится уже не первый час.

— Почему ты сидишь на полу? — решилась я нарушить повисшую было тишину.

— Он ничем не хуже дивана, — пожал плечами убийца. — А напиваться на нем бесспорно удобнее — падать ближе.

Паук хрипло рассмеялся и этот звук заставил сердце испуганно екнуть. Сейчас мужчина выглядел как настоящий сумасшедший: черные волосы в беспорядке падали на лицо, глаза лихорадочно блестели в электрическом свете, а на губах бродила безумная улыбка. Хотя, чему тут удивляться? Для маньяка Паук и так удивительно долго изображал нормальность.

Я сидела тихо, словно мышка и лихорадочно соображала, что делать дальше. Просто сидеть и молчать? Или попытаться завести разговор? Какую тему предложить? О перспективах совместного будущего или дискуссию о маньяках в моей жизни? От выбора отвлек желудок, в очередной раз заявивший о себе.

— Хей, малышка, — мужчина повернулся ко мне. На секунду наши взгляды встретились, отчего сердце вновь сжалось. — В холодильнике должно найтись что-то съедобное.

— Спасибо, — я с облегчением поднялась с пола и отошла на противоположную сторону кухни. Находится рядом с пьяным Пауком было страшно и немного неловко.

В холодном нутре блестящего хромированного монстра под два метра высотой нашлись ветчина и фрукты. Но не успела я подумать, что было бы неплохо под предлогом ужина убежать наверх, как Паук, шатаясь, поднялся на ноги. Чувство равновесия явно осталось на дне стакана, так что мужчине приходилось придерживаться за шкаф, чтобы не упасть.

— Не уходи, — попросил он и нетвердой походкой преодолел несколько метров до обеденного стола. — Сядь здесь.

На столешницу с глухим стуком опустилась бутылка с виски. Похоже, мне предлагают стать собутыльницей. Идея восторга не вызывала. Для начала, я боялась пьяных людей. А когда у этих самых людей наблюдаются явные психические проблемы, то страх пропорционально увеличивался. Во-вторых, не стоит нагружать организм алкоголем едва выбравшись с того света. Если я хочу расправиться с Гансом, то понадобятся все доступные силы.

Из хлеба и ветчины получился отличный бутерброд, при виде которого рот наполнился слюной. После вынужденного голодания нехитрое блюдо казалось на вкус настоящим деликатесом. Все время, пока я ела, Паук молча следил за мной, чуть склонив голову. Эта поза вновь напомнила ассоциацию с хищной птицей. От пристального внимания становилось еще больше не по себе, но даже оно не было способно испортить аппетит оголодавшей жертве.

Наконец, по прошествии трех бутербродов, я почувствовала приятную заполненность. Мир начал приобретать краски. Я жива, почти цела и относительно в безопасности. Это гораздо больше, чем можно было надеяться двое суток назад. Наверное, стоит впервые встать на колени и помолиться высшим силам. В конце концов, если бы не их вмешательство, вряд ли бы побег из того страшного подвала сложился удачно.

— Как спина? — Паук сделал очередной глоток из стакана, продолжая изучать мое лицо.

— Хорошо. Похоже, врач действительно знает свое дело.

— Я рад, — мужчина кивнул и замолчал.

Я нахмурилась, ловя клочки воспоминаний о той ночи и пытаясь понять, что же меня беспокоит. Врач думал, что перед ним жертва, удерживаемая против ее воли. Затем Паук угрожал ему, потому что тот хотел вызвать полицию. Потом я уснула. Вот только что произошло с Долежалом? Нехорошее подозрение закралось в душу. От мысли о том, что могло случиться, кончики пальцев похолодели, а на шее выступила холодная испарина. Неужели врач не покинул этого дома?