Смеющаяся Тьма. Книга 3 (СИ) - Громова Полина. Страница 14

«Не оглядывайтесь» — прозвучал голос где-то позади. Но этого было и не нужно, чтобы заметить: наш круг обступил еще один, его составляли силуэты в черных балахонах, ниспадающих до самого пола. Низко опущенные капюшоны закрывали лица, руки в длинных рукавах были сложены как будто бы для молитвы. Между тем голос, почти стихший, зазвучал снова, но на этот раз он обращался не к нам. Он просто звучал. Читалось мощное и сложное темное заклинание, состоящее из нескольких ступеней. Сначала нас объединили — от одного к другому потянулись тоненькие струйки темноты. Они переплетались, прорисовывая наш круг точнее. Потом в самом центре появились язычки сумрачного пламени, они разрастались, приобретая все больший спектр свечения, и от нас потянулись паутинки к нему тоже. Нас готовили к единовременному принятию посвящения.

Наконец, к голосу, скандирующему заклинание, подключились и другие голоса. Часть из них повторяла слова за ним с небольшим опозданием, создавая эффект эха, другая произносила иной, почти неразличимый текст. Голоса нарастали, темнота вокруг нас вибрировала, и я уже начинал чувствовать, как в нашем круге аккумулируется сила. Она рождалась там, где пылало темное пламя, напоминавшее белый клубящийся мрак, и я, наверное, поддался бы медленному очарованию его язычков, поддался бы гипнотизирующему звучанию бесконечно повторяемых слов заклинания, если бы…

Если бы я не понимал, что все это: и сияющие узоры на полу зала, и темные призраки позади нас с их выровненными голосами, и пламя в моих глазах — только мастерски сотворенное наваждение. Антураж. И лишь единицы прошедших посвящение в конце концов поймут, что их обманули.

Мое существо словно разделилось надвое. Одна его часть поддавалась общему настроению круга. Им я чувствовал потоки магии, прикасающиеся ко мне, и всплески силы, которые она вызывает где-то в глубине меня, я поддавался упоению собственным могуществом, которое испытывали мои соседи по кругу. Мои губы сами собой складывались в блаженную улыбку, и я был твердо уверен в том, что теперь смогу совершить все, чего бы мне ни захотелось.

Но другая часть меня стояла рядом, вне круга, и посмеивалась, созерцая то, что твориться с первой. Она смотрела на меня с высоты собственного могущества, не зависящего ни от каких заклинаний и наваждений, и она была той самой Тьмой, которая обитала во мне. Эмоции, вызванные темным посвящением, испытывала только моя человеческая сущность. То, что еще оставалось от нее во мне.

В какай-то момент я испугался — мне показалось, сейчас я должен сделать выбор: быть тем, кто остается в круге, или стать тем, что наблюдает за ним со стороны. Но тут голоса, смолкнув, растворились долгим гудящим эхом. Пламя колыхнулось и исчезло. Все было кончено. Новопосвященные темные смотрели друг на друга одуревшими глазами. Они чувствовали силу, родившуюся в них. Я всем своим нутром ощущал долгую, ноющую пустоту. Хотелось найти Аркадия, снять перед ним маскировку и полюбоваться его лицом.

Минут через пятнадцать я снова сидел в кабинете господина Рейна. Великий темный листал массивную рукописную книгу, обернутую театральной афишей. Он, казалось, и не ожидал иного развития событий. Я, кажется, тоже.

— Я думаю, ты понимаешь: не в моих интересах увеличивать число магов сверхвысшей категории на этом рубеже, — говорил он себе под нос. — Но с учетом появления твоего двойника и всего происходящего я постараюсь тебе помочь. Создать для тебя связь с твоей личной силой я, к сожалению, не смогу: ты демон, а я только маг. Но поднять тебе категорию на порядок-два — пожалуй, это в моих силах. И потом, за мной Хельге один должок, я долго ждал возможности освободиться от него. Она оказала мне услугу… Полагаю, это будет хорошей платой.

— Если не секрет, что это была за услуга?

— Она уничтожила одного светлого мага, который мне был не по силам. Давно дело было, они тогда только вернулись… Этот светлый очень сильно мешал мне. Он считал, что он не вправе существовать, пока не очистит землю от меня.

— Это был Ваш враг?

— Это был мой отец… Вот, нашлось-таки! — не отрывая взгляда от книги, он начертал в воздухе перед собой замысловатый знак, потом красивым пассом сжал его до размеров прописной буквы и подвесил на темную ниточку. Как только маг отпустил заклинание, с металлическим звуком на стол упал медальон.

— Забирай, — кивнул он мне на него. — Ничего не обещаю, заклинание вообще не из нашего мира. Но попробовать стоит.

— Как оно действует?

— Надевай на шею. Эта вещица должна в тебя впитаться. Как получится в действительности — посмотришь сам. Рискнешь?

Вместо ответа я сгреб со стола заклинание, просунул голову в петлю, спрятал медальон под рубашкой. Он был комнатной температуры и гладкий на ощупь.

— Должно подействовать часа через два, может, позже. Отправляйся куда-нибудь подальше отсюда. Здорово, если успеешь выбраться за пределы рубежа. А то, если все удастся, на всплеск силы сбежится столько магов… Да, заходи к старику, когда все кончиться. Хельгу с собой возьми, да и пришельца этого кстати. Я давно хочу познакомиться с ним.

Мы по-доброму расстались с темным магом, но все-таки я испытал облегчение, когда выбрался из театра. Темные, с которыми я проходил посвящение, уже общались с другими ребятами у фонтана. Они все ожидали дальнейших распоряжений. Кто-то узнал меня и жестом предложил присоединиться к ним. Я отрицательно покачал головой и зашагал прочь. Если господин Рейн посоветовал уйти подальше — что ж, я постараюсь сделать это.

Глава 4. Наваждения острова Рэн

Я подумал о нем сразу же, как только Рейн порекомендовал мне уйти подальше. Ведь ничего лучше воды не глушит всплеск силы, а значит, остров — это то, что надо.

Остров Рэн, похожий на спину огромной показавшейся из воды рыбы, лежал на самом горизонте, но в хорошую погоду его было ясно видно с холмов и из порта. Он был повернут к берегу скалистой стороной, а другая его сторона, насколько я знал, была пологая и жилая. Остров Рэн начинал цепочку островов, уходящую далеко в море. На дальних островах размещались гарнизоны и часть военного флота. Остров Рэн был мирным.

Добравшись до порта, я подумал о том, как быстрее перебраться на остров. Можно было бы нанять лодку, но я решил опуститься в Поток поглубже — и просто дойти до острова. Я во много раз сократил расстояние и сэкономил время. И вот теперь я стоял на длинном песчаном побережье. Справа от меня возвышались скалы, почти голая порода, а если бы я посмотрел налево и немного назад, увидел бы берег и порт.

Я нервничал. Я ожидал, что вот-вот что-то начнется. Но ничего не начиналось.

Чтобы не стоять на месте, я побрел вдоль берега. Кое-где виднелись куски скальной породы, темно-коричневые и угловатые, обломки досок и ветвей. Из мелких камней и раскрошившихся ракушек волны нарисовали на песке длинные тонкие извилистые линии.

Вечерело. Море за островом было спокойным. Лишь кое-где вода пенилась и бурлила, обозначая рифы. Я обошел скалу, подходящую к самой воде, и невольно залюбовался открывшимся видом. Ничего, кроме моря и неба, здесь не было, но как они были красивы, как они были хороши! Мне вдруг показалось, что небо лежит на ладони моря. Оно шевелится, ежится, расстилается, устраиваясь поудобнее, примеряясь к меняющейся поверхности, к сменяющим друг друга волнам. Небо на ладони у моря в безопасности: можно не боятся, что упадешь. Море надежно, море ласково. Его огромная мощь вся направлена на то, чтобы оберегать хрупкое небо.

Я наклонился, зачерпнул ладонями прохладной воды. Немного моря в моих ладонях. Немного соли на коже пальцев… Я и мой мир — между нами только моя кожа. Она соединяет, но разъединяет нас. Иногда кожа мешает мне чувствовать окружающий мир так остро, как мне этого хотелось бы, и мне хочется содрать с себя кожу, чтобы чувствовать его сильнее.

Небо было сверху. Море было рядом. И все это было так близко, что можно было зачерпывать глазами, носить в них осторожно, боясь расплескать, носить до тех пор, пока влага не испариться, оставив на ресницах только соль. Можно ощупывать море руками, общаться с ним при помощи прикосновений, запоминая навсегда мокрую кожу и зыбкую плоть этого большого, ласкового и страшного зверя. Внутри него темнота, как и внутри моего тела. Солнце не проникает в нас до конца, до дна. Отрази мое лицо, море, запомни мой рыже-черный рябящийся фас, повисший прямо над тобой за секунду до того, как твоя поверхность взорвется ледяными колючими брызгами.