Как взрослые (СИ) - Сомина Ульяна. Страница 29

Она его всерьез никогда не воспринимала, считала маленьким и глупым. Хотя иногда позволяла переступить черту дружбы. А потом появился Гоша, он же Игорь Крынский. Вкратце — местный криминальный авторитет по совместительству почти честный бизнесмен. Он старше ее на добрых двадцать лет, мужчина с червоточинкой, эдакий брутальный мужлан из дамских романов. В действительности оказалось, что сердце у него сделано из титана. Его жену и сына убили много лет назад, с тех пор у него появились задатки тирана и собственника. Оля поначалу трепыхалась, но суровый «прынц» растопил девичье сердце и прорвал оборону, фигурально выражаясь.

Кирилл с этим, конечно же, смириться не смог. Но Оля каждый раз отталкивала его очень решительно. Правда, когда Гоша в очередной раз указывал ей на место, со всех ног мчалась к преданному Киру.

Брат давно знал, что ты влюблена в него. И начал встречаться с тобой, после того, как Оля дала ему очередной отворот-поворот. Он решил, что с помощью твоей искренней любви и восхищения сможет излечиться от своего невзаимного чувства. И, знаешь, иногда он действительно забывал о ней. Но «моей огромной любви хватит нам двоим с головою» — не его случай. Любить за двоих не может никто, это миф. Ты спасала его от него же самого, но только на время.

Я не особо вникал в подробности их запутанных отношений с Лёлей, так как с головой окунулся в учебу. А когда вынырнул аккурат после зимней сессии третьего курса, узнал очень много интересного.

В тесном баре было накурено и душно. Кирилл позвал меня под предлогом отметить успешную сдачу сессии. Обычно я не люблю подобное времяпровождение, но сегодня решил согласиться.

Посетителей немного, на часах — два часа дня. Кир заказал нам по бокалу пива и пачку орешков.

— Ну что, за удачную сдачу сессии! — поднял бокал брат.

— У тебя же ликвидация еще, — вспомнил я, отхлебнув пива.

— Забей, все нормально будет.

— Я и не сомневаюсь, с твоим-то талантом заговаривать зубы. Да и папа не допустит твоего отчисления.

— Радуйся, что ты не такой бездельник и дармоед, братишка, — похлопал меня по плечу Кирилл.

— Тут две стороны медали. От меня что-то требуют всегда и малейшего промаха мне никто не простит. А тебе стоит сдать сессию без хвостов, и уже молодец. Планки разные.

— Но, согласись, каждому из нас хорошо на своем месте, так ведь? — внезапно задал риторический вопрос брат. — В смысле — лучше быть на своем месте, чем занимать чужое. Есть незаменимые люди, и как бы ты из кожи вон не лез, тебе не занять их место.

— Что-то произошло? — насторожился я.

— Ну, как сказать… — Он пожал плечами и вытащил из кармана пачку сигарет. — Случилось то, что от меня зависит человеческая жизнь. А я не знаю… готов ли отвечать за кого-то. Я знаю, ты бы не колебался даже… Вот такой вот я х*евый.

Он затянулся сигаретой и замолчал. Пока я мало что понимал из его туманных объяснений.

— Чья человеческая жизнь от тебя зависит? Ты во что-то вляпался? Не молчи! — потребовал я.

— Ага, и уже давно. Гори оно все синим пламенем… — принялся с остервенением тушить недокуренную сигарету в пепельнице. — Лёля беременна, — на одном дыхании произнес и мгновенно сник.

— Подожди… человеческая жизнь… Ты… вы… когда успели? — в шоке застыл, уставившись на брата во все глаза.

Тогда меня пронзила мысль о Рите. Что если она узнает? Она же… хрупкая, нежная, преданная… ему и ним.

— Кость, как говорила наша бабушка, дурное дело не хитрое. У нее пока небольшой срок, нужно решить сейчас… Да и если Крынский узнает… Он же в Америку улетел на пару месяцев. За ней чуть ли не слежку приставил, мы еле оторвались… — Он улыбнулся, и я понял, что эти воспоминания для него очень ценны.

— А что Лёля говорит? Она хочет сделать аборт?

Кирилл мгновенно спустился с небес на землю и, отхлебнув уже теплого пива из бокала, кивнул.

— Долго орала на меня, разругались вдрызг. Сильно испугалась, когда беременность подтвердилась. Мало того, что пока не готова стать матерью, так еще Крынский неизвестно как отреагирует. Он же мразь редкостная, от него чего угодно можно ждать. Так что мы почти покойники. Поэтому вопрос надо решать сейчас.

— Кир, ты испугался… Крынского? Не ты ли себя в грудь кулаком бил и рвался спасать свою суженую?

— Дело не в этом. Меня так просто не возьмешь, братишка, не дамся. Но Лёля — другое дело.

— Значит, чувства Риты — это мелочи жизни? — грубо поинтересовался, потому что меня как раз этот вопрос очень волновал. Она-то ни в чем не виновата.

— Нет, но она и не узнает об этом. Какое бы решение мы не приняли, ее это не коснется, обещаю, — с нажимом произнес Кирилл.

— Ошибаешься, уже коснулось.

— Нет, я постараюсь оградить ее от этого. Она-то здесь не при чем.

— Разве что бетонной стеной и сторожевых собак поставишь по периметру. Ладно, разбирайтесь между собой, а я постараюсь защитить ее от этого. Как смогу.

— Спасибо, Кость. Ты меня всегда понимал.

— Нет, сейчас я совершенно не понимаю тебя. Да и себя… По-хорошему надо во всем признаться Рите, и разрушить твой светлый облик. Жестоко, но справедливо.

Кирилл отрицательно покачал головой:

— Не надо, со временем она поймет сама. От нашего решения зависят последствия, которые необратимы.

— Ситуация давно назревала, зря ты откладывал. Теперь у тебя выбор: или — или. В конечном итоге, все равно кому-то будет плохо.

— Ладно-ладно, я понял твою позицию. Допивай свое пиво.

Я прекрасно помню, в какой момент Кирилл принял окончательное решение. На выходных мы смотрели по телевизору комедию, и он неожиданно сказал:

— Ты помог мне, правда. Лёля вначале упиралась, но мы решили оставить ребенка. Пусть Крынский хоть расстреливает меня, я стану отцом!

— Неожиданно… Значит, я — дядя?

Кир пихнул меня локтем в бок.

— Дядюшка Костя… — передразнил. — Раз пошла такая пьянка, надо придумать имя сыну.

— Подожди, пол ведь на ранних сроках не определяется, вроде бы.

— У нас уговор, — гордо выпятив грудь, заявил брат. — Если девочка — имя подбирает Лёля, если мальчик — я. И что-то мне подсказывает, что моя возьмет.

— И ты предлагаешь мне придумать имя твоему сыну? Ого, какая честь! — изобразил изумление я.

— Валяй!

Долго думать не пришлось. Смышленый мальчишка на экране с именем Тимур пытался воплотить в жизнь заветы скаутского отряда и пустить в мирное русло порывы приставленной охраны[1].

— Тимур? Очень символично, учитывая, что в детстве этот герой напоминал тебя, Костя.

— Чтобы герой напоминал тебя, нужно назвать сына Иванушкой, — огрызнулся я.

— Нет уж, пусть лучше Тимур, если сын будет, хотя бы немного, похож на тебя — замечательно. Черт, Кость, да ты мечта всех родителей на свете! Умник, красавец, отличник… Пробу ставить негде.

— Ага, ты хоть раз попробовал бы быть гордостью родителей, авось получилось бы.

— Нет уж, каждый должен быть на своем месте, помнишь?..

— Теперь ты знаешь… Может, я что-то упустил, но в принципе все так и было. Оля родила Тимура. Кстати, Крынский подозрительно равнодушно отнесся к этому факту. Узнал об интересном положении девушки, сказал, чтобы разобралась с этим самостоятельно, и стал мотаться по заграницам, дома редко бывал. Кирилл тогда буквально летал от счастья.

После рождения Тима хотел сделать ей предложение, но передумал. И сделал тебе…

Игорь вернулся, и вернулась прежняя Лёля… Но сына она любит, и Кир в нем души не чаял. Так все запуталось.

На протяжении всего рассказа Рита молча сжимала мою ладонь, глядя на меня глазами беззащитного ребенка, который впервые столкнулся с жестокостью окружающего мира. Неразбавленная боль плескалась в них. Но она не проронила ни слезинки, держала осанку и впитывала каждое слово. И я чувствовал, как слова с шипением раскаленным железом прижигают нежную кожу.

Я выдернул ее из-за стола практически насильно, и со всей силы прижал к себе.