Арджуманд. Великая история великой любви - Мурари Тимери Н.. Страница 27

— В житницах есть зерно, падишах…

— Значит, нам не о чем беспокоиться. Следующий сезон дождей будет коротким, обещаю.

Когда советники ушли, он потянул Ису на балкон, и они постояли там, глядя, как идет работа. У реки копошилась целая армия: люди, слоны и буйволы, впряженные в повозки, образовали единый поток, текущий в пыли и зное.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

История любви

1021/1611 год

АРДЖУМАНД

Поначалу мать мне сочувствовала: утешала, баюкала, напевая ласковые песни. Однако она и представить не могла всю глубину моих страданий. Любовь пришла тихо, незаметно, без грома и молний. Любовь — кисмет, счастлив тот, в чью жизнь она входит. Если этого не случается, жизнь уходит, просачивается, как вода в могилу. Кто жалуется? Никто. Мы, женщины, — роскошная, красивая мебель, нас можно обменивать на деньги, положение, политические связи. Любовь как часть сделки не предусмотрена. Любовь — это просто сказки, о ней слагают свои песни поэты. Моим уделом было выйти замуж за того, кого для меня выберут. Так было с моей матерью и с матерью моей матери, и, вглядываясь в прошлое, я видела, как традиция подрезает нам крылья. Любовь, страсть, привязанность — возможно, они и возникнут. Но должны пройти годы, чтобы с некоторым удивлением осознать: я же люблю этого человека. Но в том, что касается меня лично… Разве могла я полюбить еще хоть кого-то? Разумеется, никого и никогда!

Со временем материнская забота сменилась нетерпеливым раздражением — я заранее знала, что так будет. Я не винила ее. Бежали годы, я состарилась, мне шел уже шестнадцатый год, лучшие годы остались позади, и я напоминала луну на ущербе.

— Кто теперь на тебе женится? — то и дело повторяла мама. — Ты слишком стара. Я в твоем возрасте уже родила. Я была замужней женщиной, с положением. У меня было…

— Ты любила моего отца?

— При чем тут это? — проворчала она недовольно, словно я упомянула о чем-то неприличном. — Ты читаешь слишком много стихов, забиваешь голову чепухой. — Потом, смягчив тон, она попыталась урезонить: — Ты видела его один раз. Всего только раз! Ну откуда у тебя эта уверенность, что ты любишь его?

Слова мамы звучали как барабанная дробь, она не допускала и тени сомнения. Я сочла за благо не упоминать о второй, мимолетной встрече.

— Десять раз или двенадцать, поверь, Арджуманд, я бы поняла. Любовь созревает медленно. Она не появляется просто так, при беглом взгляде на человека.

— Ничего не могу с этим поделать. — Как объяснить ей то, чему я и сама не могла найти объяснений?

— Довольно я уже слышала от тебя этой чепухи! — рассердилась она. — Твой дедушка нашел очень достойного молодого человека. Я его видела, так же как твои тетя и бабушка. Нам всем он понравился, мы одобрили выбор. Ты выйдешь за него замуж. Он перс, Джамал Бек. Твоя бабушка знакома с его отцом по Исфахану. Это очень хорошая семья, и Джамала ждет прекрасная карьера при дворе падишаха.

— Я за него не выйду.

— Да что же это! О небо, за что я наказана такой дочерью? И кто только вбивает тебе в голову все эти глупости? Разве я тебя такому учила? Я старалась изо всех сил воспитать тебя как следует. Попробовала бы я сказать что-то подобное своей матери — она бы задала мне такую взбучку! Ты его встретишь.

— Нет!

— Ты совсем одурела? — закричала мать. Лицо ее побелело, исказилось от ярости и тревоги. — Ты на целых три года переросла возраст, в котором выходят замуж. Ты старая, старая! Джамал делает одолжение твоему дедушке, соглашаясь взять тебя в жены. Это тебя спасет!

— Ты хочешь сказать, что спасать нужно тебя. Я порчу тебе жизнь.

— Да, это так. Над тобой все женщины смеются. Ты что, не слышишь, о чем шепчутся у тебя за спиной? Да стоит тебе войти в гарем, все начинают хихикать: «Она все ждет Шах-Джахана, а он, разбойник, женился на другой и уехал подальше отсюда».

Мать тяжело вздохнула. Это уже стало ритуалом. Ее милые серые глаза увлажнились, слезинка, как капля росы, скатилась по щеке. Мамины слезы всегда бередили мне душу, почти заставляя сдаться. И все же я продолжала сидеть неподвижно, упрямо цепляясь за свои воспоминания.

— Он ни разу не возлег с ней.

— Кто, кто рассказывает тебе такие сказки? Это просто ложь, тебя же дурачат! Дают тебе детскую, несбыточную надежду.

— Это все знают.

— Только не я.

— Все, и ты тоже. Наутро после брачной ночи, когда женщины осмотрели ложе, на нем не было пятен крови.

— Так иногда случается. Длинное путешествие…

— В этом случае она — не та, за кого себя выдавала, — дерзко сказала я, но потом изменила тон: — Да, крови не было, но она рассказала в своем окружении, что Шах-Джахан только говорил с ней. Он посмотрел на ее тело, потом отвернулся и произнес: «Не могу».

— Похоже, ты была там, с ними, смотрела и слушала.

— Другие, не я. С той ночи прошло два года. Где дети?

— Не так быстро, на это нужно время. И принцам точно так же, как простым людям. Даже у Акбара, при всех-то его женщинах, наследник появился не сразу, а только когда он обратился за благословением к пиру [51], шейху Салиму Чишти. Но даже после этого супруге падишаха пришлось жить какое-то время в ашраме, прежде чем она сумела выносить ребенка. С Шах-Джаханом, по-видимому, то же самое. Да и вообще, какое к тебе-то все это имеет отношение? Он женился, а ты не замужем. Что там происходит в его постели, тебя волновать не должно.

— Он мне это пообещал. Он сказал, что придет за мной. Я буду ждать.

— Где доказательства того, что он просил тебя ждать? — В голосе матери слышался триумф. — Давай, покажи мне залог его слов. Если я увижу подтверждение, что он умолял тебя дожидаться его, то никогда — Аллах свидетель! — никогда больше не заговорю с тобой о свадьбе. Я буду счастлива, зная, что в один прекрасный день моя дочь выйдет за наследного принца.

— У меня нет доказательств, и тебе это известно. Только его слово.

— Его слово? Слово Исы! Ты поверила слову этого чокры… этого крестьянина, которого твой дед спас от заслуженного!

— Я верю Исе.

— А если, — сказала мама с хитрой усмешкой, — если бы я доказала тебе, что он солгал?

— Я бы не поверила.

— Ты веришь какому-то чокре, а не собственной матери!

Из маминых глаз снова полились слезы, моя резкость причинила ей боль. Не выдержав, я бросилась успокаивать ее, но вернуть сказанное уже не могла.

Я действительно верила Исе. Моего слугу нашли на рассвете в глубоком овраге, он был избит до полусмерти. Его швырнули туда, как парию, завернув в какие-то жуткие лохмотья. Лицо окровавленно, кровь запеклась на затылке… Я понятия не имела, куда он ходил.

Ису внесли в дом, я ухаживала за ним. Когда он пришел в себя и смог говорить, он рассказал мне о встрече с Шах-Джаханом. Иса хотел передать мне сверток, но свертка при нем не оказалось. Однако кольцо, драгоценный дар Шах-Джахана, осталось у него на пальце. Как после этого я могла не поверить? Я хотела верить! Эта вера была сродни вере в Аллаха, реальных доказательств существования которого мы не имеем — нас поддерживает убежденность, вот и все. Иса сказал мне правду, правду несомненную и неопровержимую. Он разрыдался, узнав, что не уберег письмо. Я плакала вместе с ним. Это утешало меня в долгие, тяжкие дни, которые тянулись чередой, превращая меня в старую деву. Кто совершил нападение и кражу? Мы не знали. Уж не по приказу ли Джахангира это было сделано? Я подозревала и своих родных, которые из опасения за меня могли попытаться таким образом избавить меня от пытки ожидания.

— Сегодня вечером ты встретишься с Джамалом, а потом мы решим, что с тобой делать. — Мать вышла, что-то ворча себе под нос, рассерженная моим упрямством.

ШАХ-ДЖАХАН

— Агра дхур хаста…