Там где твоё место (СИ) - Молоков Влад. Страница 72

Сто пятьдесят километров по прямой до Дорогобужа, с учетом объездов, превратились во все двести пятьдесят и пятичасовую тряску по грунтовке. Хорошо, что в одной из деревень купили молока и свежего, хоть и плохо пропеченного хлеба, а то бы умерли с голоду. По дороге мы обгоняли транспортные и пешие колоны, направлявшиеся в сторону фронта на пополнение. Немецкая авиация предпочитала держаться западнее, ближе к передовой, так что народ чувствовал себя свободно, но в небо посматривать не забывали. Старшина же вообразив себя отличным зенитчиком и занял место за пулеметом, только и ожидая возможности открыть огонь. Пара транспортных Юнкерсов, проводивших выброску десанта под Борисовым, поврежденных его огнем, в зачет не пошли, так как задымили, но не упали. Петрович по этому поводу сильно расстраивался и дал себе зарок "хоть одного фашиста — да ссадить с неба на землю".

За что Дорогобуж получил статус города я не понял. Населения, вместе с прилегающими деревнями, едва ли наберется на десять тысяч жителей. Двухэтажные кирпичные дома с цоколем расположены только в центре, а по окраинам обычные посады. Ни каких крупных предприятий, только пристань на Днепре, да небольшая ж.д. станция, ну еще может механические мастерские. Обычный районный центр сельскохозяйсивенной провинции России.

Мы ехали по Московской улице, мощенной брусчаткой, разыскавая штаб армии. Наконец нам повезло и один из проходивших командиров, подсакзал как и куда нужно проехать. Только это оказались тыловые службы не нашей, а 19-й армии. Хорошо, что разобрались и нас наконец отправили по адрессу, где мы нашли нужных людей. Пришлось долго и нудно объяснять для чего мне необходимо утверждение заявки и чего я хочу добиться в конце. Но все же вопрос решился, особенно после того как поняли основное — я беру не у них, а на складах мобрезерва. А раз не свое так и не жалко.

Из Дорогобуша нас отправили в штаб фронта под Вязьму. Требовалась еще одна виза, да и свои дела поднакопились. В районе железнодорожной станции Издешково в полосе дополнительной линии обороны уже Резервного фронта у моста, на Минском шоссе увидел позиции морских орудий на забетонированных площадках. Перепутать их с армейской артиллерией не возможно, уж очень характерные обводы. А снующих вокруг матросов тем более ни с кем не спутаешь. Получается это те самые башенные стстемы Б-13 и Б-24, о которых мне говорили начинающие строители бронепоездов. Вот и умничай после этого отрицая наличие корабельных стволов под Москвой, даже немного стыдно стало перед комсомольцами. Без особого труда узнал, что это особая артиллерийская группа ВМФ из четырех батарей 130-мм орудий и трех батарей 100-мм. С режимом секретности тут явно дела обстоят не очень хорошо, о чем свидетельствовали и следы налетов немецкой авиации. Пушки еще не вступили в бой, а враг уже точно знает их численность и расположение. Имея такую информацию и готовя наступление я бы точно направил танки другой дорогой, обходя укрепрайон. Может на этом и строится расчет командоваеия.

В Вязьме потолкался среди штабников, узнаавя последние новости. Оказалось, что расформировывается Центральный фронт, а его части передаются Брянскому, специально созданному две недели назад по указанию Ставки Верховного Главнокомандования для укрепления Западного направления, трещавшего под ударам Гудериана. Жуков готовит операцию по ликвидации Ельнинского выступа, для чего усиливаются 24-я и 43-я армии. Кроме того, в случае успеха, наступление планируют поддержать и развить части других фронтов. Узнал и неприятное, рассказанное под большим секретом. Оказалось, что участились случаи перехода красноармейцев на сторону противника. В иные дни не досчитывались до сотни бойцов по всему фронту, и это с учетом того, что такие факты пытались скрыть, занося дизертиров и перебежчиков в списки безвести пропавших. Самым неожиданным оказалось, что среди их числа были и командиры РККА, особенно сильно это отмечалось в намечающихся котлах. Перевербовать их немцам не составляло ни какого труда, после чего они вместе с окруженцами переходили линию фронта. За короткое время наши тылы оказались буквально напичканы вражескими шпионами. Штабисты в растерянности говорили, что не знают уже кому можно доверять. Складывалось впечатление, что наши планы и приказы оказываются у противника раньше, чем доводятся до своих частей. Верить в это не хотелось, но уже общеизвестным стал факт задержания штабного работника несшего целый планшет документов прямиком к немцам. Как одну из причин усиления дизертирства называли боязнь старших командиров передовой. Ужас вызванный возможностью оказаться в плену приводил к тому, что некоторые деятели стремились как можно скорее положить личный состав в бессмысленных атаках на какой-нибудь ни чего не значащий, в оператином плане, опорный пункт немцев, и с чистой совестью убыть в тыл на переформирование. Слушать такое было больно и неприятно, но и не верить людям, которых знал давно, я тоже не мог.

В разведотделе, меня познакомили с хмурым, наголо бритым командиром с петлицами военного инженера 2-го ранга, которого вместе с десятком красноармейцев, я должен был сопроводить до нашего лагеря под Юхновым. Что бы не задавал лишних вопросов, но ориентировался в ситуации, мне пояснили, что это командир первого Белорусского партизанского отряда особого назначения Линьков. Псевдоним "Батя". Через две недели ему в составе группы в полсотни человек предстоит выброска в глубоком тылу противника. Сейчас он с частью отряда, следует в наш лагерь, обустраивается и ждет прибытия остальных бойцов со снаряжением. Наша задача, точнее Старчака, подготовить их к ночным прыжкам и при необходимости провести занятия по другим дисциплинам. Курирует их центральный аппарат НКВД так, что с распросами не лезть, просьбы выполнять быстро и ограничить общение с другими курсантами.

— Григорий, — представился он при знакомстве, пожимая мою руку, — о транспорте не беспокойтесь, у нас своя машина.

Своя, так своя, мне же проблем меньше. Тому, что военный инженер будет командовать спецотрядом я не удивился. Помнил еще, что были такие хитрые подразделения в составе РККА, которые в целях соблюдения режима секретности именовали «саперно-маскировочными взводами». Отсюда же следует и подчинение военной разведке. Недоумение вызывало другое — почему первый Белорусский. А как же те, что до этого уходили на Белорусскую землю в тыл противника? Долго рассуждать мне не дали, отправив выполнять поручение, попутно вручив пакет для Старчака. Свои дела в штабе я успел закончить, поэтому указал майору на нашу машину и предложил следовать за нами, предупредив, что заскочим на рынок к станции. У кого-то в кабинете пахло арбузом и неудержимо захотелось полакомиться "большой ягодой". Цена в рубль за килограмм кусалась, но я не стал жадничать и купил дюжину, заплатив сто пятьдесят рублей. Как оптовому покупателю, пожилой калмык, подарил дыню.

Обратная дорога прошла спокойно. Я перебрался в кузов и мы со старшиной, вырезая ножами мякоть арбуза, обсуждали новости. Основную часть работы по обеспечению нормами довольствия "партизан" я выполнил и наслаждался заслуженными минутами отдыха. Осталась самая малость — передать документы и согласовать график подвоза. К ужину опоздали, но особо по этому поводу не расстроились. Представил Линькова Старчаку и они, коротко переговорив, пошли смотреть местность вокруг лагеря. Судя по тому, что через некоторое время, десантники потащили свое имущество в сторону полянки, располодженной среди сосен в ста метрах от крайних палаток, с местом временной стоянки они определились.

Ну и слава богу, одной головной болью меньше. К этому времени к нашей машине потянулись командиры. Обменяться новостями, попробовать арбуза, прсто перкинуться парой слов, сбрасывая накопленную за день усталость. А я чувствовал себя родителем, навестившим своих чад в летнем лагере. На намеки повторить посиделки под уху, я отшучивался.

Последние дни августа, в хлопотах, пролетели незаметно. И словно по графику в первый день осени небо затянуло дождевыми тучами, которые разразились мелким и нудным дождем. Сырость и слякоть. Но это нам не повезло, стоит отъехать буквально на пару десятков километров в сторону и опять лето, которое еще не хочет уступать, радуя солнечными днями. Но нам дожди и приближающаяся распутица уже были не страшны, я не только переодел и вооружил комсомольцев, а еще и с парашютистами Старчака поделился. В ближайшее время хозяйственные вопросы беспокоить нас не должны и я в плотную приступаю к выполнению своего плана.