Встать с колен (СИ) - Агишев Руслан. Страница 55

Молодой аристократ, действительно, под ногами видел лишь угли, землю и навоз и больше ничего.

— Здесь были настоящие падальщики, вычищавшие все под гребенку… Крестьянскую глиняную посуду, рваные тряпки, — негромко говорил капрал, настороженно поглядывая по сторонам. — Шаморские бессмертные такого не делают.

Фален его почти не слушал. В этот момент перед его глазами стояло словно наяву окровавленное смертельно бледное лицо девочки, губы которой были искривлены в беззвучном крике.

— Мне все равно, кто это! — вдруг повернулся он к капралу с бешеным шипением. — Бессмертные, не бессмертные… или кто-то еще… Кусок стали воткнутый в поганое брюхо ни кто не сможет пережить!

Тут из глубины села показался силуэт бегущего человека, размахивающего руками.

— Господин! Господин! — сразу же до них донесся его крик. — Скорее сюда! Мы нашли жителей! — Фален и капрал сорвались с места и не разбирая дороги, побежали через еще тлеющие развалины. — Они здесь!

Уже при подходе к обрушившимся остаткам когда-то высокого амбара им в лицо ударил тяжелый запах жареной плоти. Это был удушливый, пробирающийся через нос в самое нутро человека запах, мгновенно будящий ужасные образы.

— Здесь… господин, — один из гвардейцев, встречавший их у почти прогоревшей постройки, совсем еще пацан тут же согнулся и начал извергать из себя буро — зеленую вонючую жидкость.

Граф не обратил на блюющего никакого внимания. Его взгляд был прикован совершенно к другому. В это мгновение его можно было смело спутать с самым натуральным восставшим из могилы мертвецом, которые согласно древним легендам наводили ужас на целые царства… Неподвижный, словно застывший взгляд, жесткие грани серых морщин, сжатые до посинения кулаки.

— Сколько же их здесь? — с трудом выдавил из себя капрал.

Обрушившиеся бревна амбара возвышались невысокой горелой стеной примерно в половину человеческого роста, из-за которой виднелись обугленные до черной корки человеческие тела. Это была спрессованная в единый и страшный монолит масса, из которой лишь угадывались человеческие тела — взрослых, детей.

— Господин?! — прохрипел смертельно бледный капрал, проводя пальцами по глубоким царапинам в закопченных бревнах. — Их же… живыми жгли, — кончики его задубевших пальцев натыкались на обломанные кусочки ногтей. — Живыми…

Эти четкие глубокие борозды словно следы когтей диких зверей тянулись по всей части сохранившейся стены. Фален смотрел на эти борозды так, словно они его притягивали, словно за каждой из этих черточек слышался тяжелый дикий вопль сжигаемого заживо человека, словно за ним стоял страшный хруст ломаемых костей и горящей плоти.

Не в силах больше смотреть на это, граф резко развернулся и пошел прочь из этой части пожарища. Рука его прочно обхватила рукоять меча и явно не собралась больше покидать свое место.

— Атей, — капрал шел седом за ним. — Все в седло! Мы выступаем сейчас же! — ни сколько не сомневаясь что его приказание будет выполнено, Фален одним махом вскочил в седло. — Бегом! Бегом!

Кочевники, все четыре сотни с небольшим, которые уже давно в нетерпении поглаживали свои колчаны с диковинными наконечниками из черной стали, молча смотрели на представителя своего нового повелителя — короля Роланда. Правитель Ольстера предоставил их клану убежище, дал им и их семьям крышу над головой и пищу, и теперь призвал их выплатить свой долг. Угрюмые, в тяжелых войлочных дохах с нашитыми на них толстыми кожаными вставками, кочевники неподвижно сидело верхом на низкорослых, ни чета битюгам гвардейцев, лошадках и казалась застывшими статуями. Однако, горевший в их глаза жажда крови говорила совершенно о другом…

— Вождь, — к графу, в нетерпении наблюдавшему за сбором его гвардейцев, медленно подошел один из всадником — крупный мужчина, полуобнаженный торс и лицо которого были густо украшены странной угловатой татуировкой. — Я, Тальгар Волчий Клык, — он гулко стукнул себя по выпуклой груди, центр которой защищал лишь круглый массивный кожаный кругляшь. — Теперь враги нашего повелителя станут и врагами нашего клана. Такой падали не место на этой земле! Даже Коли Отверженный, низвергнутый Великим Потрясателем неба за клятвопреступление, не совершал такого! И, я Тальгар Волчий Клык, говорю тебе, вождь, что ни я ни мои войны не успокоятся, пока те, кто совершил такое, ходят по этой земле, — он резко повернулся к своим людям и спросил. — Братья?!

— Хейя! — почти сразу же раздался единый, напоминающий звериный, вопль. — Хейя!

— Господин, вы слышите меня? — ноги Фалена в этот момент коснулся капрал, еще не севший в седло. — Вы совершаете ошибку, — граф в недоумении смотрел на него. — Его величество же приказал ждать его сигнала и до этого момента только наблюдать… Господин, мы не должны трогать этих мародеров! — капрал с тревогой следил за лицом аристократа, которое медленно наливалось бешенством; по всей видимости граф едва сдерживался, чтобы не зарубить своего подчиненного. — Господин, опомнитесь! Король же убьет вас за это!

Он капрал не укрылась презрительная ухмылка, мелькнувшая на лице предводителя кочевников.

— Мы должны следовать плану, господин, — капрал продолжал цепляться за ногу аристократа как клещ, стараясь не допустить не поправимого. — Если мы раскроемся сейчас, то Шаморцы будут ждать удара… Господин Фален, этим людям уже ни чем помочь! Они уже мертвы!

Гвардеец с внутреннем облегчением замечал, как его слова с трудом, но доходят до графа и тот уже готов был согласиться с ним. Однако, как и всегда Судьба, вновь неожиданно сказала свое веское слово!

Граф вдруг отвернулся от капрала и стал смотреть куда-то в сторону. Похолодевший от неприятного предчувствия гвардеец тоже повернул голову и наткнулся словно на острие копья на тяжелый пронизывающий взгляд черных женских глаз. К ним мягким стелющим шагом подходила та самая кочевница, державшая на руках закутанного ребенка.

— Мужчины…, — сейчас это не был голос женщины, грудной, с волнующей хрипотцой; они слышали свистящий змеиный шепот, от которого по-настоящему стыла кровь в жилах. — Мужчины…, — она не говорила, она словно спрашивала. — Ваших детей убивают, ваших женщин насилуют…, — он неуловимым движением тонкой кисти откинула покрывало и на них словно с укором уставилось лицо подростка с черными пустыми глазницами, обработанными какой-то густой зеленоватой мазью. — А вы смотрите…Мужчины…, — она закрыла покрывало и, прижимая голову девочки к груди, с вызовом плюнула на землю. — Мужчины…

После этого, в полном молчании окружающих, кочевница также тихо скрылась среди остальных всадников, которые сразу же сомкнулись за ней. И напряженные лица кочевников, с презрением смотревших на гвардейцев, выражали полное согласие с ее словами.

— Уйди…, — тихо проговори Фален капралу и тот с отчаянием понял, что графу уже не помогут ни какие наставления и убеждения.

Молодой мужчины вновь окаменел, ничего не слыша и ничего не видя. Это бледное без единой кровинки лицо, черные, словно выжженные глаза, всколыхнули в нем воспоминания далекого детства, которые он, как ему думалось, уже давно и надежно спрятал в самых глубинах своей памяти. «Амели…, — билось в его голове имя погибшей в междоусобных баронских сварах младшей сестры. — Сестричка… Родненькая, — вот точно также, как и сейчас, тогда, больше двух десятков лет, Фален стоял перед матерью, которая, держа на руках обезображенное тело сестры, смотрела на него с тяжелым укором. — Амели,… прости меня… Я не смог тебя защитить! — руки худенькой девочки также безжизненно свисали вниз, словно тоненькие ниточки. — Сестренка…».

— По коням, вашу ма…! Бегом! — тут же заорал он, сверкая бешеными глазами. — Капрал, следопытов вперед! Найти мне этих тварей! Тальгар, ты любишь охотиться на диких зверей, вкусивших вкус человеческой плот?

Тот кровожадно ухмыльнулся, показывая крупные желтоватые зубы.

— Мы охотники, вождь! — по стоявшей за ним толпе пошла волна; всадники встрепенулись, предчувствуя кровь. — Мы загоним любого зверя!