Эхо Погибших Империй (СИ) - Колупалин Илья. Страница 13

У самого края причала стояла высокая девушка с темными длинными волосами и бледным, необычайно правильным овальным лицом. У нее были карие миндалевидные корхейские глаза, высокие скулы и изящный миниатюрный носик. На ней было шелковое розовое повседневное платье и накидка из красного бархата. Этой девушкой была принцесса Батейра Икмерсид, единственная дочь короля Гакмоло.

Батейра глядела вслед величественным кораблям с синим морским коньком на белых парусах со смешанным чувством грусти и облегчения. Она никогда не испытывала теплых чувств к своим братьям, однако старший, Гарук, был по ее мнению, наиболее достойным из всех троих. Второй по старшинству, Бьеджар, был распутен и жесток, младший, Хирам, — скрытен и двуличен; да и сама Батейра, с колыбели варившаяся в котле придворных страстей, стала к своим двадцати двум годам достаточно прожженной и циничной интриганкой.

Гарук же был не таков. Он был полностью сын своего отца, хладнокровный, жесткий, но не лишенный некого природного стремления к справедливости и чувства долга. Теперь он уплывает на войну — и кто знает, суждено ли ему вернуться?

В любом случае, в делах корхейского двора теперь только усилится неразбериха и подковерная борьба — а ведь в стране и так уже долгое время обстановка достаточно напряженная: король Гакмоло тяжело болен, и оценить его шансы на выздоровление весьма сложно.

Довольно иронично было то, что Батейра стала единственной из королевской семьи, кто явился на проводы флотилии Гарука: Бьеджар находился в своем очередном опасном плавании у берегов Макхарии, Хирама никто не видел уже около двух недель (по слухам, младший принц находился в одной из провинций по какому-то тайному поручению), а отец был настолько слаб, что не могло идти и речи о том, чтобы он оставил свои покои.

Гордые корхейские фрегаты и галеи уже начинали скрываться в морском тумане, а Батейра все стояла, как завороженная, не в силах оторваться от своих нелегких дум. И тут она вздрогнула — кто-то внезапно коснулся ее плеча. Обернувшись, принцесса увидела Сельмию, тонкую изящную девушку в бирюзовом плаще с капюшоном, свою наставницу и в некотором роде подругу.

— Нам пора возвращаться, ваше высочество, — тихо, но настойчиво произнесла Сельмия, не поднимая глаз и чуть заметно наклонившись.

Батейра, ничего не ответив, последовала вслед за ней по причалу. Пройдя мимо длинной цепочки из королевских гвардейцев в позолоченных панцирях и синих плащах, принцесса вместе с Сельмией и двумя другими прислужницами села в закрытый паланкин, и сильные табгарийские невольники понесли ее домой — в королевский дворцовый комплекс Юрхинтау.

Корхей-Гузум напоминал настоящий пчелиный улей: казалось, постоянное движение повозок, людей, товаров не останавливалось здесь ни на минуту. Крики погонщиков, вопли кабачных выпивох, голоса уличных торговцев-зазывал, ржание лошадей, хохот мальчишек-оборванцев — все это словно бы сливалось в единый непрерывный гул, составляя неотделимую часть атмосферы большого города.

Батейра не очень любила чернь, хотя в некоторой степени и сочувствовала проблемам простых людей. Скорее, она относилась к ним с какой-то привитой ей с рождения брезгливостью, и предпочитала без нужды не покидать пределы дворцового комплекса. Впрочем, сейчас она была еще полностью погружена в то мрачно-задумчивое состояние, в котором находилась у берега, и только лишь мысль о скорой встрече с Джакрисом немного согревала ей душу.

И вот процессия с паланкином въехала в ухоженный королевский квартал, где посреди благоухающего сада с финиковыми пальмами, замысловатыми каменными композициями и журчащими ручьями находился масштабный дворцовый комплекс Юрхинтау.

Они остановились у ворот главного королевского дворца, где располагались покои самого короля Корхеи и членов его семьи. Это было высокое здание правильной восьмиугольной формы из желтоватого камня с тончайшей резьбой на колоннах, капителях и ромбовидных оконных решетках. Многоскатную крышу небесного цвета венчал прямоугольный бело-синий флаг с морским коньком.

Батейра, отпустив стражу и носильщиков, отправилась вместе со своими прислужницами внутрь грациозного здания. Просторный и довольно плохо освещенный главный холл был устлан дорогими зелеными коврами с вышивкой, а стены украшали несколько картин с изображением древних морских сражений с участием корхейцев.

Здесь Батейра распрощалась со своей немногочисленной свитой, попросив Сельмию зайти к ней после ужина, после чего отправилась по широкой лестнице на второй этаж, где располагались ее покои. Однако здесь принцессу ждал неприятный сюрприз: у верхних ступеней, неуклюже переминаясь с ноги на ногу, находился смуглый молодой человек лет тридцати с курчавыми волосами, выкрашенными в каштановый цвет, и одетый в серый шелковый плащ. Это был Зулем Абкарманид, представитель древнего и могущественного корхейского рода, имевшего долгую и сложную историю отношений с Икмерсидами.

Его появление здесь вряд ли могло предвещать что-то хорошее, так как в последнее время Абкарманиды проявляли себя не слишком дружелюбно по отношению к королевской семье.

— Приветствую вас, ваше высочество, — с достоинством произнес Зулем, чуть наклонившись. — Надеюсь, вы простите мое внезапное появление — я бы очень желал украсть несколько минут вашего бесценного времени.

— Пройдемте, — холодно бросила Батейра, жестом предлагая Зулему пройти в небольшой зал, предварявший вход в ее покои.

Здесь пришлось столкнуться с еще одной неприятностью: на широком диване с обивкой из зеленого бархата сидела немолодая полная женщина в мешковатом коричневом платье. Ее маленькие вечно бегающие глазки вызывали крайне неприятное ощущение, даже просто находиться в ее присутствии было уже довольно неуютно.

Безусловно, ее следовало ожидать здесь — робкий немногословный Зулем едва ли стал бы вести беседу без помощи своей влиятельной матери Фаниссы Абкарманид.

— Мое почтение, принцесса, — бросила Фанисса не слишком приветливым тоном, даже не потрудившись встать и поклониться.

Батейра же, напротив, отвесила неподобающий ее особе церемонный поклон, дабы также показать свое пренебрежение к правилам этикета, но в более ироничной форме.

— Чем могу быть полезной, госпожа Абкарманид? — сухо, но учтиво поинтересовалась Батейра, усаживаясь в креслице чуть поодаль от Фаниссы.

— Мой визит касается такой пренеприятнейшей особы, как Яшань Демцуэль — думаю, всем нам уже очевидно, насколько опасен он становится для всего нашего государства. Наша семья обеспокоена вопросом его поимки и преданию суду.

Яшань Демцуэль был поистине загадочной и неуловимой личностью. Выступая в корхейских провинциях, он призывал людей к отделению от сиппурийской Церкви Аклонтов, называя Бракмоса лженаставником и пытаясь излагать идеи независимого религиозного пути для Корхеи. При этом никому еще не удалось выследить его или же узнать место, где он живет — всякий раз после своих красноречивых выступлений он исчезал словно фантом, оставляя публику озадаченной.

— Не совсем понимаю, госпожа Абкарманид, что именно вы от меня хотите, — разочарованно пожала плечами Батейра. — И почему вам, собственно, пришло на ум обратиться с таким вопросом именно ко мне?

— Видите ли в чем дело, принцесса… — продолжала въедливая Фанисса, хитро сощурив глазенки. — Боюсь, на данный момент вы — единственный представитель королевской семьи, с кем можно вести хоть сколько-нибудь вменяемый диалог. Ваш отец-король тяжко болен, а братьев попросту невозможно застать в столице. Вот я и обращаюсь к вам…

— В сложившейся ситуации все вопросы государственной важности будет решать великий визирь Джакрис Спакирис, — холодно отчеканила Батейра. — Поговорите с ним и, быть может…

— Мне известно, какое положение занимает Спакирис, — бесцеремонно перебила Фанисса, расплываясь в ехидной ухмылке. — А еще мне известно, что именно вы способны в некотором роде повлиять на его решение.

Конечно, все при дворе давно знали о связи принцессы с великим визирем Спакирисом, но вот так в открытую намекать на подобное могла, пожалуй, только такая змея как Фанисса Абкарманид.