Взять своё (СИ) - Агишев Руслан. Страница 69

Хранитель сошел с помоста и медленно пошел на сидящих гномов, которые словно становились меньше, едва его взгляд останавливался на них.

— Кто из вас тоже предал наших богов? Ты? — продолжал давить на гномов старейшина, бросая обвинения в одном из ужаснейших преступлений. — Или ты? — взгляд его остановился на съежившемся здоровяке, аж посеревшем от таких слов. — Не прячь глаза! Я сказал, не прячь глаза! Или может быть ты отступник?!

Словно корабль, разрезавший носом волны, он шел перед расползавшимися воинами.

— Или ты…, — перед очередным гномом, с ненавистью посмотревшим на него, старейшина замер. — А… Грут. Ты всегда был подле Кровольда и не мог не знать о его подлости.

А с его спины уже подходили другие хранители, облаченные в доспехи с обнаженными секирами и примкнутыми к плечам щитами.

— Вижу я…, — старик усмехнулся, видя что смятение в глазах старого воина. — Черноту твоей души! Ты такой же отступник, как и твой хозяин. Думал, никто этого не узнает?! — Грут уже не озирался по сторонам; опустив руки, он с виноватым видом молча глядел в землю. — Возьмите его, — старейшина величественно ткнул крючковатым пальцем в сторону старого воина. — И сегодня он ответит за свое предательство.

Подошедшие хранители молча забрали у Грута боевой молот и щит, после чего скрутив ему руки потащили к помосту.

— Слышите братья мои слова?! Вот он, предатель! Слышите?! Святотатственная ересь проникла в самое сердце подгорного народа! Отступником может быть любой из тех, кто стоит рядом с вами!

Гномы вновь зашевелились, начиная коситься на своих товарищей.

— Вы видите, что с вами сделал Кровольд? — обвиняющий голос Калеба становился все громче, а жесты выразительнее. — Сейчас подгорный народ может спасти только очищение от ереси! Ваше спасение только в очищении под взором хранителей древней святыни! Слышите?! Только истинные верующие спасут вас, помогая вернуть расположение подгорных богов… Братья! Пришло время, чтобы длань хранителей простерлась над воинами.

Для него это было по истине непередаваемое ощущение! Старейшина чувствовал, как многие и многие сотни гномов внимают каждому его слову, каждому жесту. Казалось, прикажи любому из них броситься в реку и он без всякого раздумья сделает это. «Кровольд, это ничтожество, посмевшее спорить со мной, мертв! Я, я… собственными руками дал ему эту власть! Я собственными руками избавил его от врагов и других претендентов на престол подгорных владык! Я, и только я, заставил другие кланы склонить перед ним головы. Тех же, кто пошел против, я уничтожил… И теперь больше никто не стоит на моем пути. Осталось только взять то, что мое по праву. И тогда… Тогда Железная стена раздавит врагов. Под черной секирой падут и богами проклятые отступники, и высокомерные людишки… А черная тиара подгорного владыки окажется там, где ей и положено быть… На голове истинного наследника подгорной империи».

— Уберите это с помоста, — Калеб высокомерно кивнул на тело Кровольда, которое все еще занимало место на помосте. — Отступнику даже мертвым не место среди подгорного народа!

После этих слов, вдруг раздался пронзительный рев, после которого державшие Грута хранители разлетелись от него в разные стороны. Ближник Кровольда, с детства сопровождавший будущего владыку во всех его начинаниях, после всех этих слово окончательно «слетел с катушек». Здоровяк с белым от бешенства лицом и пеной, выступавшей из рта, голыми руками молотил по напиравшим на него хранителям.

— Убью! — от очередного удара его кулака плоский шлем смялся на голове его противника, словно был из фольги. — Убью! — обезумевшего Грута, молотящими во все стороны пушечными ударами, никто так и не смог остановить на его пути к помосту. — Убью!

Он одни прыжком запрыгнул на помост и, размахивая отобранным молотом, завопил:

— Прочь от Владыки! — тяжеленный набалдашник боевого молота со свистом описывал круг вокруг него, не подпуская окружающих его воинов — хранителей. — Никто его не тронет! Никто!

Но один из воинов, понукаемый старейшиной, все же решился и прыгнул вперед, целясь мечом в голову защитника мертвого короля. Ему не хватило какого-то мгновения! Грут каким-то звериным чутьем извернулся и со всей силы ткнул своим молотом за спину, отчего хранителя изломанной куклой отбросило обратно.

— Братья! Что вы смотрите?! — вновь возопил Грут, озираясь во все стороны. — Это же ваш Владыка! — в его голосе слышалось совершенное искренне непонимание происходящего. — Это же Владыка! Он наша плоть и кровь! Он же помазан на престол самими подгорными богами…

Наконец, Грут, тяжело дыша, опустил молот и встал на колени перед своим господином, которого поклялся защищать доже после смерти. Голова его упала на подбородок, а из глаз потекли слезы. От душившей его горькой обиды он даже говорить не мог. Из груди раздавалось лишь глухое бормотание. «Все… кончено, Владыка… Я больше не смогу тебя защитить, как и обещал, а значит, и мне не зачем жить… И прости, что так и не смог поверить в твои предупреждения о подлом двуличии хранителей. Ты же говорил, что их сладким речам ни в коем разе нельзя верить… Я же был слеп и не видел всего этого… Мой друг, до встречи в дружине подгорных богов».

Коснувшись холодной руки Кровольда, Грут медленно поднялся и… замер от увиденного. Он, уже готовившийся к последнему бою увидел, как из-за спин озирающихся хранителей, плотной кучкой вставших вокруг старейшины Калеба, медленно выходили гномы. В абсолютной тишине из замершего строя выходил то один то другой гном и, не смотря на оставшихся позади него, шел к помосту.

— Я с тобой, брат, — первым на помост поднялся седой как лунь коротышка в древних доспехах времен Последней империи. — Владыка был из нашего клана и достоин быть погребенным как воин.

Грут благодарно кивнул ему и кивком показал на место по правую рук от себя, где старый воин сразу же и встал.

— И я с тобой, брат, — следом на помосте оказался юнец с шальными глазами, вооруженный лишь коротким мечом. — Хранителям не место на престоле воинов! Только воин достоин повелевать воинами.

А гномы все продолжали и продолжали идти, чтобы преклонить колено перед мертвым повелителем и встать рядом с Грутом. Вскоре почти все воины клана Сломанной Секиры стеной встали возле своего мертвого владыки.

Когда первые гномы начали переходить на другую сторону, старейшина Калеб лишь высокомерно качал головой. Но едва воины стали массово покидать строй и идти к помосту, с него мгновенно слетело все его величие и невозмутимость. Высокий, особенно в сравнении с другими гномами, хранитель башней возвышался над своими воинами и смотрел с дикой злобой на проходивших мимо него. «Проклятье! Эти каменноголовые недоумки посмели ослушаться меня?!». Привыкший к беспрекословному подчинению всех и вся, он не мог поверить свои глазам.

— Стойте! — наконец, не выдержав, заорал он хриплым голосом. — Стойте! Иначе гнев богов падет на ваши головы! — он высокой над головой поднял свой изогнутый посох и выразительно тряхнул им. — Святотатцы! — продолжал клеймить он, крича в сторону пересыхающего ручейка из гномов. Защищая отступников вы и сами становитесь отступниками! Слышите?! Не будет у вас больше ни рода, ни клана, ни семьи, ни богов.

На что Грут, все это время встречавший новых сторонников безмолвно, смачно сплюнул и громко заревел:

— Ты, подлый обманщик, без чести и совести, грозишь всем нам изгнанием и карой богов?! За что?! За нашу верность Владыке?! Ха-ха-ха! — здоровяк далеко запрокинув голову громко расхохотался. — Жалкий червяк, мы все перед лицом богов клялись ему и кланам в верности! И никакие твои россказни не заставят нас предать Владыку! Я, Грут Железнобокий из клана Сломанной Секиры, обещаю тебе старейшина, что в следующий раз, когда мы встретимся, я спрошу с тебя за все! Ты слышишь меня, вонючий хорек?! Спрошу с тебя за смерть Кровольда!

Задохнувшегося от возмущения старейшину Калеба, пытавшегося было броситься вперед, тут же закрыли своими телами остальные хранители. Ощетинившись щитами и лезвиями секир, они стали медленно отходить к остаткам Железной стены, гномы которой остались на месте.