Смелые не умирают - Наджафов Гусейн Дадаш оглы. Страница 18

Первого января 1943 года Константина Неймана назначили начальником криминальной полиции.

Подпольщики притаились. Нейман знал многих шепетовчан, и достаточно было малейшего подозрения, чтобы они были арестованы. Несколько человек ушли в лес к партизанам.

Горбатюк остался — о его подпольной работе Нейман не знал, и все же Остап Андреевич вел себя осторожно, был готов ко всему.

ДРУЗЬЯ УХОДЯТ К ПАРТИЗАНАМ

Так начался 1943 год. В городе тайком заговорили о крупном поражении немцев под Сталинградом. Через партизан подпольщики получили подробные сообщения о Сталинградской битве, размножили их и распространили среди населения. По всему чувствовался перелом в ходе войны. Мимо Шепетовки еще проносились эшелоны с танками, боеприпасами, солдатами и газетка «Нова Шепетивщина» продолжала хвастливо трубить о победах германской армии, но у гитлеровцев уже не было прежней уверенности в себе: слишком велики были потери на фронте, слишком неспокойно стало в тылу.

С наступлением весны подпольщики еще больше оживились. Успешное наступление, начатое Советской Армией под Сталинградом, всколыхнуло весь город, прибавило людям силы. Даже наиболее осторожные шепетовчане перестали верить теперь в мифическую «непобедимость» гитлеровской армии. Люди все чаще открыто выражали протест против действий немецких властей, саботировали их мероприятия. Подпольщики воспользовались этим, чтобы усилить среди населения агитационную работу.

— Чем больше людей поймет необходимость борьбы с фашистами, — говорил Горбатюк, — тем лучше для нас. Мы должны добиться того, чтобы не только группа подпольщиков, но и весь народ боролся с врагами.

Много хлопот было у Вали и его дружков в эти весенние дни сорок третьего года. Забравшись к Степе на чердак, они ночи напролет просиживали там, переписывая от руки текст листовок, составленных Горбатюком и Диденко.

А едва начиналось утро, ребята весь день шныряли по городу, ненадолго забегая домой наспех перекусить. Сколько ловкости, хитрости и осторожности требовалось от них, чтобы под носом у полицаев и солдат расклеивать листовки, рассовывать их по карманам прохожих, подбрасывать в людных местах!

Валя вел себя очень осторожно и удерживал ребят от излишней горячности. Самовольное нападение на шефа жандармерии не прошло для них безнаказанным. Ребят вызвали на заседание подпольного комитета и крепко отчитали. Их строго предупредили, что за малейшие самовольные действия исключат из организации.

Шли дни за днями. Наступило лето.

…Хороши в Шепетовке летние вечера! Небо синее, синее, бархатное, усеянное блестками множества ярких звезд. Теплый воздух напоен ароматом трав и цветов. Раньше в такие вечера у калиток собирались парни и девушки, в потемках звонко рассыпался смех, где-то слышались переливы гармони и на улицах допоздна не умолкали то задорные и веселые, то протяжные и грустные песни.

А сейчас тихо. Изредка за калиткой протопают кованые сапоги жандармов. Мальчики провожают глазами их темные фигуры, тускло поблескивающие штыки и нетерпеливо просят:

— Ну дальше, Валик, дальше!

И Валя продолжал рассказывать. Коля и Степа тоже читали «Как закалялась сталь». Но Валя пересказывает содержание книги с такими неожиданными, не замеченными ребятами подробностями, будто все описанное в ней произошло с ним самим…

Ребята сидели в глубине сада, перед домом Люси Галицкой. Из окна на густой кустарник падал косой сноп света. Там, в комнате, на столе расставлена небогатая закуска, бутылка самогона, стаканы с недопитым чаем. Вертится, визжит пластинка на патефоне. Посмотрит кто-нибудь со стороны и подумает, что люди собрались на вечеринку. А на самом деле…

Сегодня утром Павлюк заглянул к Горбатюку, к Труханам, вызвал Диденко и сообщил, что вечером у Люси будет гость из леса. Этим гостем оказался Станислав Шверенберг. Одуха прислал его с заданием. О многом переговорили шепетовские подпольщики в этот тихий летний вечер. Наметили также очередную крупную диверсию: поджог продовольственного склада шепетовского гарнизона, находящегося на окраине города, на Подольской улице. Наблюдение за складом вела Люся. По ее подсчетам, в складе хранилось не меньше тысячи тонн продовольствия. Склад надежно охранялся. Поджечь его не просто. Но Горбатюк сказал:

— Спалить можно. Только что ж зря палить, если в лесу партизанам продукты требуются. Надо увезти сколько сумеем, а потом петуха пустить. Ты, Степан, подготовь все, чтоб чин чином было. Уточни, какая там охрана, где часовые стоят, когда сменяются. Будешь готов — потолкуем вместе.

В тот же вечер определили участников операции. Старшим — Степан Диденко, с ним идут боевая, смелая девушка комсомолка Лена, подруга Жени Науменко, у которой изредка собирались подпольщики, и трое ребят с улицы Ворошилова — Валя, Степа и Коля.

Диденко начал подготовку. При помощи своего человека, грузчика, он установил план расположения складов, все ходы и выходы, количество охраны. По его поручению Витя и Борис Федорович несколько дней вели наблюдение, чтобы уточнить, когда сменяется караул. Постепенно рождался план операции. В этом плане было предусмотрено все до мелочей. План, разработанный Степаном Диденко, придирчиво обсуждали на заседании подпольного комитета.

Приближался назначенный день. Однако незадолго до него непредвиденные обстоятельства вынудили перенести операцию.

Степа Кищук каким-то образом разузнал, что в соседнем селе в речке затоплено оружие. Немедленно вызвал к сараю Колю.

— Может, там пулеметы ржавеют. Вытащим все, потом как-нибудь в лес, к партизанам… А?

И мальчики ушли. Обеспокоенная мать Степы кинулась к сотскому.

— Нет моих сил больше! Неделю домой не приходит мальчишка! И где его, окаянного, носит!

Усатенко спокойно дожевал ломоть хлеба с салом и переспросил:

— Неделю, говоришь? Надо заявить господину Нейману.

Кищук испуганно посмотрела на Усатенко. Она пожалела о своем приходе. Однако было поздно. Едва только ребята вернулись, Степу забрали полицейские.

— Где был, говори! — набросился на него полицейский надзиратель.

— В село ходил… — хмуро пробурчал Степа.

— В село? Врешь, к партизанам, в лес ходил!

— Какие партизаны? Говорю, в село ходил. Продуктов себе добывать. Мама не кормит…

Полицейский набросился на Степу с кулаками. Бил больно, долго, в лицо.

— Врешь! Говори, где был, где партизаны, где?

Степа хмуро молчал. Ничего не добившись, Степу отпустили.

Узнав о случившемся, Горбатюк решил отправить Степу, а заодно и Колю в лес, к партизанам. Раз у полиции зародилось подозрение, она будет следить за каждым шагом, и ребята уже ничего не смогут сделать в городе, только наведут полицию на след остальных.

…С лесозавода вышла грузовая машина и, выехав из города, направилась на север, в сторону Майдан-Виллы. В кузове машины стояли двое грузчиков, Коля и Степа.

Час спустя растерянный шофер сидел в кабинете директора лесозавода Горбатюка и рассказывал прибывшему сюда начальнику криминальной полиции Константину Нейману:

— Только отъехали от города верст двадцать, машину остановил немецкий сержант. «Давай, — говорит, — удостоверение и пропуск». Я подал. Вдруг из кузова выпрыгнули двое парней и тикать в лес. Сержант выхватил пистолет и стал стрелять в них. Обоих уложил. Наповал. Как упали, так и остались лежать. У меня поджилки затряслись. А он и глазом не моргнул. Придрался к пропуску, приказал возвращаться в Шепетовку… Ну, я газанул от греха подальше. В который раз езжу и ничего, — бубнил обескураженный шофер. — А этому сержанту — печать неразборчива!

— Говоришь, высокий, светловолосый, голубоглазый? — спросил Нейман.

— Так они ж все на один лад, — в сердцах выпалил шофер.

«Так, так… Приметы сходятся. Значит, он здесь», — подумал Нейман и испытующего посмотрел на Горба-тюка.