Ева (СИ) - Фрес Константин. Страница 134

Вот чего Ева боялась больше, чем гнева Вейдера.

Боялась, что проглотит обиду, что позволит обмануть себя, или, того хуже, подчинится приказу забыть о той, второй женщине, и покорно последует за ним… снова в его постель, где он будет страстен и жаден, где она будет рыдать от наслаждения и бормотать "люблю".

Нет, этого не будет никогда!

Ева ощущала незнакомый ей ранее прилив ярости и сжимала гневно кулаки, злость закипала в ней горячим ключом.

Чёрта с два ему, а не покорную куклу для развлечений!

Та вторая красотка, может бегать по его любовницам бесконечно и распугивать его женщин, сколько ей вздумается, а затем ложиться с ним в постель. Ева не такая.

Она не будет так унижаться. Бороться? Кажется, так это называется — бороться за любовь?

Чушь. Бороться можно с кем угодно, но не с тем, чья любовь тебе нужна. Бороться с Дартом Вейдером за его любовь просто смешно.

Поэтому она даже говорить с ним не станет.

* * *

Вайенс, мурлыкая про себя песенку, стремительно сбежал по лестнице, ведущей из крыла здания в общий коридор, и, заложив руки за спину, важно, неторопливо и даже вальяжно направился к архиву.

Такая быстрая победа над Евой, ее сломленность, покорность и стыдливое молчание наполняли душу торжеством и ликованием, и он едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. Чувства победы и удовлетворения так и распирали его, и он сиял, как начищенный пятак.

Ева теперь его жена. Что бы она там себе не воображала по этому поводу. И никто и ничто не помешает ему сегодня вечером затащить её в спальню и хорошенько оттрахать. Даже если она будет орать и вырываться, даже если помчится жаловаться кому-нибудь, что это изменит? Ничего. Она — жена Вайенса, он имеет на неё все права, а то, что их желания в постели не совпали… хм, такие вопросы не регулируются законом.

Ева, в своем стремлении отомстить Вейдеру, кажется, не подумала об этом щекотливом аспекте. Ну, или подумала, но решила, что он не посмеет, что побоится, запуганный её шантажом.

"Но она зря так думает, — с недобрым удовлетворением размышлял Вайенс, щурясь, как сытый кот. С ее стороны было мило предупредить его, что она нарыла на него компромат. Всегда можно найти человека наверху, который его перехватит и не даст хода делу".

Ева, Ева…

Она была так раздавлена свалившимся на голову известием, что нахлынувших отчаяния и беспомощности с лихвой хватило, чтобы Вайенс буквально-таки захлебнулся в сладком чувстве свершившейся мести. Он потому и не потащил её в спальню тотчас, как она поставила подпись, что даже его полная власть над этим погасшим существом не дала бы ему больше удовольствия. Нет, пусть сначала придёт в себя, нащупает хоть какое-то равновесие. Следующий удар от этого будет чувствоваться больнее.

Так размышлял Вайенс, важно дефилируя по залитому светом коридору, и лишь одно тёмное облачко омрачало ясный небосвод его сладких мыслей и метаний.

Ирис.

Что-то давно не было слышно от нее вестей.

Она прекрасно справилась со своим заданием, это правда. Но после она исчезла, испарилась, хотя должна была бы примчаться к нему, ища поддержки и защиты.

Спряталась? Забилась в какую-то тёмную щель, словно крыса? Но куда она могла спрятаться? Накрепко привязанная к нему, беспомощная, зависимая, куда она могла сбежать?

Глупо было бы с её стороны после всего того, что она наговорила Еве, разгуливать у всех на виду. Дарт Вейдер с неё шкуру спустит, даже если застигнет посреди бального зала.

На дуру Ирис не походила; скорее, наоборот. Значит, она должна была спрятаться. Но куда? Попробовала удрать под шумок?

Внезапно Вайенс ощутил неприятный холодок, пощипывающий острыми иголочками страх. А в самом деле, где эта чёртова Ирис?!

Книгу с записью о браке Вайенс отправил в архив вместе с каким-то портье, первым попавшимся ему на пути, а сам почти бегом направился в сторону жилых отсеков, где располагались обычно слуги гостей.

В комнате Ирис было темно и пусто, даже постель была не тронута, и те немногие вещи, что она взяла с собой, оставались на месте. Вайенс торопливо обшарил сумки — её роскошного бального наряда не было, зато форма служащей Риггеля, обувь и верхняя одежда, в которой она прибыла сюда, были на месте. Вайенс был крайне озадачен; неужто она до сих пор в бальном зале, между гостей?! Она что, не понимает, чем это грозит?!

Острое, всепожирающее чувство опасности снова ледяной волной накрыло его с головой. От напряжения показалось, что с черепа отслаивается кожа — так ярко перед глазами встал образ Дарта Вейдера, идущий ему навстречу своей тяжёлой поступью.

По ступеням, ведущим в нижние этажи, где располагался прием, Вайенс скатился быстрее Золушки, убегающей с бала. Праздничный шум и музыка разносились далеко за пределами зала, отведённого гостям, и никакие посторонние звуки не нарушали монотонного и спокойного гула голосов. Ни криков ужаса, не стрельбы, ни грохота разбивающихся стен. Ничего.

У дверей, где им был оставлен первый пост, Вайенс отыскал одного из оставленных им шпионов.

— Где объект? — быстро спросил Вайенс. Двери раскрывались, из них выходили люди, гости и официанты, и каждый раз порция праздничного света, шума, музыки и запахов выплёскивалась, обрушивалась на Вайенса, и он глох и слеп на мгновение.

— В зале, — прокричал в ответ наблюдатель. — Не выходила.

— Лорд Вейдер не появлялся?

— Нет.

Вайенс кивнул и, смахнув со лба выступивший пот, уверенно шагнул в зал.

Ирис не было видно нигде; рассматривая гостей, продвигаясь вглубь зала, Вайенс то и дело встречал своих шпионов — они, встретившись с ним взглядом, кивком головы указывали направление, и он шёл дальше, продвигаясь между людьми медленно, словно в засасывающем его болоте.

Последний агент притаился за мраморной колонной; кажется, он встретил каких-то знакомых, вояк, и в их компании вспоминал прежние времена и попивал кофе из крохотной хрупкой фарфоровой чашечки. Вайенс не стал к ним приближаться; его агент, заметив начальника, тоже с места не двинулся. Он просто стрельнул глазами в сторону, взглядом указывая — там, она там! — и отхлебнул из своей чашечки, возвращаясь к разговору.

Впрочем, указания были уже не нужны, Вайенс и сам видел яркое алое пятно палантина Ирис за движущимися фигурами гостей.

Но отчего-то, увидев это алое сияние, яркое, как пожарище, Вайенс не ощутил долгожданного облегчения. Напротив, беспокойство усилилось, и, казалось, с каждым шагом его сердце словно замедляло свой ритм, замирая, останавливаясь.

Алый палантин на плечах девушки пламенел совсем рядом, Вайенс уже видел, как свет, пронизывая тёмные волосы, делал их рыжеватыми, и, сделав последний шаг и положив на это самое плечо свою непослушную, ставшую вдруг деревянной, негнущейся, руку, Вайенс увидел совершенно незнакомое лицо, когда девушка обернулась и с удивлением посмотрела на него.

На несколько мгновений ему показалось, что мир встал; нет, не так. Мир оледенел, замёрз, умер, и всякое движение покинуло его, звуки затихли, а собственное сердце, борясь из последних сил с охватывающим его оцепенением, медленно толкало по венам кашу из острых колючих осколков льда и почти окаменевшей крови.

И в этих незнакомых, светлых голубых глазах девушки с каштановыми волосами, на плечах которой красовалась эта яркая проклятая тряпка, которую сучка Ирис, уже тогда планирующая удрать, выпросила наверняка нарочно, была только мёртвая пустота.

— Простите, я обознался, — произнёс Вайенс в шипящей тишине и отошел, чувствуя, как его наполняет ледяная каша.

Сбежала.

Ирис задумывала побег изначально, с тех самых пор, как он схватил её и прохрипел в ухо: "Теперь ты моя!" Она и не скрывала своей ненависти и презрения к нему, не скрывала своего желания избавиться от его власти, всем своим видом говоря, что в любую минуту сорвется с поводка и убежит. Но он не верил в то, что побег удастся. Как?! Кто посмел её укрыть, кто помог ей?!