Чужие лица (СИ) - Рэйн Ирина. Страница 2

За привычной работой проходит несколько часов. Чужие лица смешиваются в единый поток слов, действий, музыкального сопровождения. Наступает обеденный перерыв, и Олеся спешит выйти на улицу за порцией никотина, а затем — в кухню. Недопитый утром холодный чай находит последнее пристанище в канализационной трубе.

— Не могу понять, что с Пашкой. С каждым днем просит все больше и больше денег, — сокрушенно, оставшись со Светой наедине. Всего пара лет прошла со дня их знакомства в автобусе Санкт-Петербург — Смоленск. Два года женской дружбы, общей работы, несколько бутылок выпитого вместе красного вина и почти столько же пролитых на двоих слез. Светлане, почти ровеснице Леси, в отличие от нее, повезло с мужем, в жизни она добилась многого и со стороны выглядела счастливой. Это было не совсем так, мало кто знал о ее желании и невозможности иметь детей. Несколько неудачных попыток ЭКО, бесчисленные анализы и огромная надежда — это то, с чем она просыпалась каждый день.

— Ты ж говорила, что он курить начал. Может, на сигареты тратит?

Олеся отрицательно качает головой.

— Я сама курю после развода. Не нужно на это столько денег. И я ведь готова давать ему на сигареты, лишь бы не совсем дрянь вдыхал… Я спрашивала, говорит, что девочек в кино, кафе водит, цветы покупает, что вполне может быть правдой, за ним всегда толпы девчонок бегали. И все равно он столько не тратил никогда. Следить за ним — совсем не поймет, обида будет, и оставлять все так — не хочется. Лишних денег нет, половина зарплаты уходит за аренду и коммунальные платежи, остальное — на еду, одежду и переводы матери. Еще и Сергей зачастил в последнее время, а я не могу его встречать пустым столом. Стараюсь наготовить, чтобы видел, что мы не бедствуем.

Света, не скрывая своего недоумения, осторожно интересуется:

— Так, может, не пускать его? Ты же говорила, что Пашка с ним не хочет общаться. Зачем тогда?

— Сама не знаю, — пожимает плечами. — По инерции, наверно. Привычка. Почему-то кажется, что если в доме есть мужчина, хотя бы приходящий, то у меня еще не все потеряно.

— Дура ты, Олеська. После того, как он два года назад тебе изменил, а потом и вовсе выбросил вас на улицу, ты должна его гнать от себя поганой метлой. И не смотри на меня так. Это правда. Как отец он никакой. Как муж — еще хуже. Как любовник… Нет, я свечку, конечно, не держала, но почему-то кажется, что ничего выдающегося… Совсем ты свою гордость потеряла, Лесь. Ему удобно, понимаешь? Приехал, поел, попил, погрелся — и снова к себе, жить припеваючи. Бери от жизни все!

Олеся закрывает уши и зажмуривается. Она знает, что Света права, но почему-то пока не может себя перебороть и сказать Сергею «нет». То ли общие воспоминания так крепко держат, то ли она просто снова боится остаться одна. Наверно, она просто из того типа женщин, которые не могут без мужского плеча. И сын не в счёт. Она не из тех, кто уходит. Есть женщины, которые не боятся одиночества, но Олеся, имевшая перед глазами всегда пример родителей, которые жили душа в душу много лет, не такая. Она как мама, которая после смерти отца от сердечного приступа долго не могла прийти в себя. Мысль сворачивает на напоминание о звонке ей сегодня и необходимости купить билеты на автобус. Скоро школьные каникулы, хорошо бы ее навестить.

Тем временем Света разочарованно машет рукой и вздыхает.

— Вижу, что тебе бесполезно говорить. Зациклилась ты на своем Сергее. Прости, он уже два года как не твой.

— Света…

— Проехали.

— С Пашкой-то что посоветуешь? — обреченно.

— Купи ему тест на наркотики. Есть современные и простые в использовании, на разные группы. Не смотри такими глазами. В нашей жизни все возможно…

— У нас посетитель. Олеся, примешь? Вера еще не вернулась с обеда. — Голос администратора не позволяет продолжить разговор.

Олеся поднимается со стула и быстро моет руки.

— Да, я иду.

***

Ветер-проказник треплет не спрятанные под головными уборами волосы прохожих, залезает под одежду, играет с листьями и редким мусором.

— Он сегодня точно работает? — затягивается.

— Его смена, — отвечает Сашка и роняет окурок на асфальт.

Паша следует его примеру и запахивает полы раскрытой куртки, несколько секунд придерживает их руками, а потом бросает это делать и лезет в карман за телефоном. Смотрит на время. Должны успеть добраться до букмекерской конторы и вернуться к последнему уроку, чтобы мать ничего не заподозрила. Нужно успеть сделать через знакомого охранника ставку на победу "Зенита" в сегодняшнем матче. Любимые футболисты просто обязаны выиграть.

Двое подростков примерно одного роста подходят к приметной двери. Жать на звонок нет смысла, их не пустят. Сашка набирает номер Владимира, ребята ждут, когда тот выйдет. Мужчина в черном костюме и белой рубашке появляется спустя несколько минут, закуривает, не обращая внимания на парней, тушит окурок о стоящую рядом урну и проходит мимо, задевая Сашу плечом. Тот передает ему ставку и поспешно отходит. Условия уже оговорены. В случае выигрыша тридцать процентов забирает Владимир. О проигрыше думать не хочется. Пашка, наблюдая за ситуацией, теряет концентрацию, когда видит подъезжающий к крыльцу черный мотоцикл.

— Эй, этот чувак сегодня чуть не наехал на мою мать, — зло шепчет Сашке, дергая за рукав и кивая головой в сторону поднимающегося мужчины. — Подойдем?

Саша быстро оценивает мотоциклиста, снявшего шлем. Не красавец, лет около тридцати, телосложение среднее, сложно увидеть под кожаной курткой конкретнее. Они бы запросто сделали его вдвоем, но парня останавливает взгляд — цепкий, холодный, словно говорящий "не подходи".

— Не, я в эти игры не играю.

Пашка удивлен и раздосадован отказом друга. Его злость только возрастает. Он подходит к мужчине и замахивается.

— Это тебе за то, что сегодня чуть не угробил мою…

Договорить не успевает, пропахивает лицом асфальт, рассадив губы до крови. Соленый запах врезается в ноздри, боль растекается вместе с кровью.

Знакомый охранник подскакивает к дерущимся:

— Все в порядке, Мирон Андреевич?

— Как видишь. Что здесь происходит? Почему здесь дети?

Саша возмущенно хмурит брови.

— Мы не дети, а вы научитесь правильно ездить на мотоцикле. Пашка сказал, что вы его маму чуть не задавили сегодня утром.

Мирон смотрит на продолжающего лежать пацана, смутно узнает, помогает подняться.

— Не стоило на меня нападать, подошел бы, я бы извинился.

— В задницу засунь свои извинения, понял? — Пашка чувствует себя униженным и оскорбленным. И за мать не отомстил, и лицо себе попортил. Вечером придется что-нибудь придумать, можно наврать про мяч на тренировке.

— За речью следи, малолетка. Ты с сыном хозяина разговариваешь, — Владимир хочет ещё проучить подростков, скорее показательно, чтобы выслужиться перед начальством, но Мирон останавливает его.

— Мне нравится твоя смелость. Сам такой был. Только запомни, что бесстрашие очень близко к безрассудству. Не повторяй моих ошибок. — Он достает из кармана визитку и протягивает Пашке. — Я виноват за утро. Сильно опаздывал, пришлось гнать через дворы. Если что-то понадобится — звони. А теперь проваливайте.

Мотоциклист и охранник уходят, а Паша читает черные буквы на золотом фоне:

— Полунин Мирон Андреевич, директор по развитию, электронный адрес, телефоны…

— Мы чуть не встряли, чувак! Погнали скорее отсюда! — Саша хватает друга за рюкзак и тянет в сторону метро. — Никогда не смей ему звонить, слышишь? Если он узнает, что мы делали ставки в его конторе, он нас с землей сровняет…

Пашка прячет визитку, трогает губы начинающие опухать, пачкает пальцы и накидывает капюшон.

— Если понадобится — позвоню. Он должен.

3

— 3 -

На моей Луне я всегда один,

Разведу костер, посижу в тени.

На моей Луне пропадаю я,

Сам себе король, сам себе судья.