Чужие лица (СИ) - Рэйн Ирина. Страница 4

— Особенное. Да. Побрейте налысо.

Олеся явно прячет удивление за выверенными движениями. Ее руки приятно держат голову Мирона, несильно, но ощутимо, невольно массируя.

— Хорошо. Это просто.

Парикмахер приступает к делу, а Мирон расслабляется. Впервые за день. Да и вообще за долгое время. Думает о том, что у Олеси легкая рука. Даже шум машинки для стрижки волос не раздражает. И работающий телевизор тоже.

— Ну вот, все готово.

Мирон смотрит на себя в зеркале и не узнает. Странно. Будто не голову побрили, а мысли ненужные почистили.

— Нравится? — это должен быть вопрос исполнителя, но задает его клиент. Проводит рукой по затылку. Непривычно. Гладко.

— Экстравагантно, я бы сказала, но вам идет. Не так, конечно, как Нагиеву или Куценко….

Мирон слышит в голосе парикмахера смех и невольно улыбается.

— Да, куда уж мне до них… Спасибо. Деньги вам?

— Администратору. Всегда пожалуйста. Будем рады видеть вас снова.

Стандартная фраза, но звучит тепло и искренне. Мирон расплачивается и выходит за дверь, натягивает шлем, садится на мотоцикл и заводит мотор. Звук ласкает слух. Хорошо, что осень, можно надеть шапку или капюшон.

Он едет еще в несколько букмекерских контор, а вечером возвращается в свою квартиру. Дома тихо. Холодильник почти пустой. Мирон заказывает еду из ресторана и звонит по скайпу Антону, показывает прическу. Они разговаривают около часа о делах, прощаются.

Можно было бы поехать в клуб, снять кого-нибудь, но нет желания. Мирон засыпает, предварительно включив батареи теплее. Непривычно холодно голове. Только поэтому.

4

— 4 -

Дальше…

Что будет дальше? Я не знаю.

Если придумаешь, напиши мне.

Может быть, я прочитаю.

Звери (с)

— Войтович!

Пашка слышит свою фамилию, чертыхается, натягивая футболку.

— Войтович!

— Он сейчас придет, в раздевалке застрял.

Сашка — настоящий друг. Ещё бы научиться переодеваться так же быстро, как он.

— А ваша как фамилия?

— Якунин.

— Повезло, что в конце списка, — хмыкает.

Пашка закидывает вещи в шкафчик, завязывает бутсы, дурацкие шнурки! Бежит на поле, чтобы встать в шеренгу.

— Войтович прибыл!

Все пялятся на него. Разбитая губа привлекает всеобщее внимание. Пашка не привык к такому, мнется, переступает с ноги на ногу.

— Мы не в армии, Павел Сергеевич. Можно без уточнений. Так! Все смотрим на меня, — тренер меняет гнев на милость, чуть улыбается. — Для тех, кто не слышал или не запомнил, меня зовут Антон Владимирович, и с этого момента я буду вашим тренером. Для начала разминка. Посмотрим, на что вы способны.

Пашка бежит, стараясь изо всех сил. Ему хочется показать, что он лучший игрок в команде. Первое впечатление уже испорчено, нужно зарабатывать баллы.

После тренировки ребята переодеваются, в воздухе вместе с запахом пота и мокрых носков витает оживление. Антон Владимирович не просто их загонял, он их зарядил. Новость о скорой игре с парнями из детского дома вызвала споры и разногласия, которые были прерваны на корню. Игре быть. Кто не желает соревноваться — скатертью дорога. Таких не оказалось. Ожидаемо.

Сашкин дом стоит недалеко от стадиона. Это хорошо, потому что после тренировки болит все тело.

— Пожрать есть?

Хозяин вытаскивает из холодильника кастрюлю с борщом. Разливают по тарелкам, греют, едят.

— Мировой чувак этот Антон Владимирович, скажи?

— Угу, — Войтович откусывает хлеб, жует. — Меня как будто поезд переехал. Про новую форму слышал? Сразу спонсор нашелся, только имени не говорят, нечисто здесь.

— Плевать. Главное, что мы этому дяде ничего, кроме игры с детдомовцами, не будем должны. Уверен, мы их "сделаем".

Пашка кивает и ставит тарелку в раковину.

— Чай наливаем и пойдем в комнату. Я сегодня на алгебре новый рэп сочинил.

Сашка деловито потирает руки.

— Ну, давай, показывай.

Парни идут в комнату, где, развалившись на кровати, допивают чай.

— Это про сегодня. Зацени.

День не задался с самого утра.

Мама провожала до школьного двора.

Вдруг какой-то чел на байке пролетел,

Я мамку оттолкнул, вот так в лужу не сел.

А после оказалось, что тот чувак крутой,

И байк его, как ворон, весь черный, дорогой.

Ему хотелось мстить, кулак был у лица,

Но сам я оказался лежащим у крыльца.

По подбородку кровь, мне тошно от себя,

А он — совсем не лох, стал поднимать меня.

Ведь друг мой объяснил, мужик был, ой, не прав,

Я показал ему свой злой, как танк, тяжелый нрав.

Короче, он теперь мне должен, вот дела.

Поставил на "Зенит" все, что мне мать дала.

Посмотрим сейчас матч, уроки не для нас.

Давай, родимый клуб, ты покажи нам класс.

Пашка выдыхает, речитатив сбивчивый, импульсивный.

— Ну, круто, че. Давай телек смотреть.

Игра начинается. Команда проигрывает, а значит, и парни тоже.

— Ну, что за…? — Сашка расстроенно потирает лоб.

— Может, в следующий раз повезёт?

— Не будет следующего раза. Охранник сообщение сбросил, что больше ставить нельзя, иначе его уволят.

Они курят на балконе, пока не пришли родители Саши.

— Отстой…

— Да не грузись. Что-нибудь еще придумаем.

Пашка выкидывает окурок и думает о матери. Сегодня снова должен прийти Сергей. В такие дни парень обычно зависает у друга. Боится не сдержаться. Не хочет расстраивать мать.

***

Олеся снимает сапоги и растирает ступни, бросает взгляд на лежащие рядом на полу пакеты с продуктами. Один сапог подтекает, надо попробовать заклеить, только сначала просушить его на батарее. Жаль, что суперклеем нельзя починить жизнь.

Пашки предсказуемо нет дома. Олеся звонила ему днем, тот говорил о новом тренере, о том, что разбил губу, а еще, что до позднего вечера будет делать уроки у друга. Конечно, так она и поверила. Будут играть в приставку и, дай бог при этом, чтобы поели что-то, не слишком вредное. Вообще поели.

Разобрав продукты, переодевшись в футболку и домашние штаны с уже растянутыми коленками, но такие удобные и мягкие к телу, что не променяла бы их на самые дорогие, она, наконец-то немного выдыхает и приступает к готовке. Долгий рабочий день на ногах сменяет тихий вечер. Олеся вспоминает сегодняшних клиентов и чуть улыбается при мысли о лысом мужчине. Вряд ли он побрился налысо ради красоты, да и осень уже, не жарко. Ей, наверно, никогда не узнать причину подобного поступка. Она задумывается, смогла бы она сама сделать что-то подобное.

Мясо на сковородке шкворчит и источает аромат, от которого бурчит в животе. Не иначе, как пресловутые бабочки падают в голодный обморок. Олеся не дожидается, когда приготовится все, накалывает на вилку самый зажаристый кусок и дует на него. Ест с хлебом, гарнир тоже еще не готов. Горячо, но вкусно. Чашка чая призвана утолить жажду, а пачка бело-розового зефира — поднять настроение. Звонок телефона прерывает на самом интересном.

Звонит мама. Олеся не может не взять. Тем более, что сама собиралась набрать ее сегодня.

— Да, мам. Привет. Как ты?

Слушая новости из жизни маминых соседей, Олеся все же потихоньку отпивает из кружки. Чай горячий и сладкий, пахнет чабрецом.

— У нас все в порядке, я после работы ездила на вокзал, купила билеты. В пятницу выезжаем. Скажи, что тебе привезти, — записывает в блокнот необходимые матери товары и лекарства, то, что не купить в деревне. — Все записала. Ты последний перевод получила? Хорошо. У Пашки новый тренер по футболу, вроде, толковый по его словам, но я еще не видела. А так все по-старому…

Олеся разговаривает еще несколько минут, прощается с мамой и допивает чай. Надо принять душ, переодеться перед приходом Сергея. Стрелка на часах двигается слишком быстро.

Можно было бы дать бывшему мужу ключи, но хозяйка квартиры презентовала только два комплекта, делать ещё один Олеся не решается. При звуке звонка она вздрагивает, берет себя в руки, открывает дверь с улыбкой на лице.