Земля Испытаний (СИ) - Афлятунов Евгений Маратович "Глек". Страница 3

— А почему тогда «дире»? — глаза начали против воли слипаться.

Она провернула мой браслет. На его обратной стороне был лишь один, особо вычурный знак.

— Кандо Ас Дире, — прочитала Гуэр. — Охотник за головами.

Сопротивляться усыпляющему действию настоя с каждой секундой становилось все сложнее и сложнее.

— Кандо Ас Дире, — повторил я, вслушиваясь в звучание слов. — Понятно...

Веки налились свинцом и наступила темнота.

* * *

Сон был похож на воздействие общего наркоза — казалось, я только закрыл глаза, поддавшись власти Морфея, как тут же очнулся. Единственное — не было заторможенности, характерной для отката после анестезии. Разум после отдыха был чистым и ясным, как стеклышко.

Приподнявшись на локтях, я огляделся. Гуэр была тут же: девушка сидела на стуле рядом с моей кроватью и читала толстую книгу в кожаном переплете. Мое пробуждение не осталось незамеченным для сиделки.

— Уже проснулись? — с легким удивлением констатировала она, убирая книгу в сторону. — Я была уверена, что вы проспите до вечера...

— Мне кажется, что я выспался на неделю вперед, — через силу выдавив из себя усмешку, ответил я. Мне до сих пор было не по себе от осознания той ситуации, в которой я оказался. — Можешь помочь мне встать, во-Гуэр?

— Встать? Но зачем? Вам лучше отдыхать...

«Ага. Объясни это моему мочевому пузырю».

Знакомиться с местным аналогом утки в мои планы совершенно не входило, о чем я прямо и заявил Гуэр. И та проявила понимание — помогла мне добраться до туалета, который тут, к слову, значительно отличался от привычных мне. Это был будто предок старого доброго унитаза из века этак семнадцатого, причем вышедший явно из-под рук гончара. Пришлось разобраться, как пользоваться этим раритетом: мое мужское самолюбие не выдержало бы, если бы Гуэр мне помогла и в этом.

Закончив с делами в туалете, я, поддерживаемый под плечо своей сиделкой, смог неспешно доковылять обратно до кровати. К слову, во время этого короткого перехода туда и обратно я смог примерно оценить размеры дома, в котором оказался. Судя по всему, это был немаленький отдельно стоящий коттедж как минимум в два этажа высотой: я понял это по виду из окон и винтовой лестнице, уходящей наверх. В целом, складывалось впечатление, что люди, приютившие меня, на бедность не жаловались, скорей даже наоборот: они были весьма зажиточными.

— Во-Гуэр, — обратился я к брюнетке после того, как снова оказался в постели. — Если тебе не трудно... не могла бы ты ответить на некоторые мои вопросы?

Кивнув, она приготовилась слушать, а я прикинул, с чего начать. Хотя — чего тут думать? Девчонка решила, что у меня амнезия, так что не слишком сильно удивится любым моим вопросам, какими бы они не были. Потеря памяти бывает разной — иногда люди забывают только некоторые детали своей жизни, а иногда — и все, вплоть до самых элементарных вещей.

— Для начала... скажи мне, какое название носит эта планета?

— А?.. — все же, мой вопрос сильно удивил Гуэр. — Вы даже этого не помните?

— Не помню. Говорю же — будто в новом мире оказался.

— Ну, хорошо... Планета называется просто... — в этот момент я сосредоточился, чтобы воспринять произношение. — Даймон.

Переводилось с местного языка это примерно как ''Земля Испытаний''.

— На ней есть три материка, Углэ, Куриэ и Томаэ, — продолжила рассказывать она. — Мы находимся на Томаэ, самом крупном из них. А, подождите немного, у отца в кабинете есть карта — я сейчас ее принесу!

Девушка убежала. Невольно на мое лицо наползла улыбка — взбаламученное поведение этого, не будет преувеличением сказать, подростка, сильно подняло мне настроение. Хотя тот факт, что совсем юная дочь, пусть и ученица лекаря какой-то почти феодальной эпохи — судя по мебели, одеждам и тканям ручной выделки, свечам и дровяному очагу — имеет знания не только о географии, но и о том, что живет на планете, а не на плоской земной тверди, покоящейся на трех китах, меня изрядно удивил.

Но естественность ее поступков была тем самым камнем, что пока перевешивал чашу весов в пользу варианта о моем «попадании». Разумеется, я все еще продолжал собирать факты для подтверждения либо опровержения этой теории. У меня кошки на душе скребли от мысли, что все, происходящее сейчас вокруг меня — не более чем иллюзия, генерируемая поврежденным после столкновения с автомобилем мозгом. Как опровергнуть этот страх, я не знал. Классическое «ущипни себя как можно сильнее» не подействовало: на руке остался наливающийся синяк, но окружающая действительность от этого никак не изменилась. Правда, и боль я ощутил едва-едва, но этот момент был списан мной на все еще действующий отвар, которым меня усыпила Гуэр.

— Принесла! — Вернулась она с большим свитком под мышкой и некой конструкцией, отдаленно похожей на мольберт. — Ее рисовал отец, чтобы учить меня. Она не совсем точная, многого на ней не хватает, но лучше уж так, чем объяснять на словах.

— А как по мне — так отлично нарисовано, — воздал я должное мастерству пока что неизвестного мне человека после того, как Гуэр установила свиток. На самом деле, даже мне, профану в картографии, было видно, что этот атлас создан человеком, хорошо разбирающимся в географии и умеющем держать карандаш в руке.

С помощью карты разобраться в географическом устройстве Даймона для меня не представлялось чем-то сложным. И тут меня ждали сразу два удивительных открытия. Первым было то, что, судя по масштабам карты и размеру материков, планета, на которую я попал, была несколько больше Земли. А второе, что именно на карте я впервые увидел местную письменность. Необычные, угловатые и острые символы, складывающиеся в слова — что-то среднее между рунами и иероглифами — при внимательном их рассмотрении казались мне чем-то совершенно непонятным, но стоило только чуть расфокусировать сознание, как я начинал их без труда разбирать. Как говорила одна девочка: «Все страньше и страньше».

— Мы вот тут, — ткнула мой проводник в новый мир пальцем в карту, в левый край большого синего пятна. — Синуэда, деревушка в пять десятков домов. А вот тут — Риндо.

— То, что синим, это, как я понимаю, империя, о которой ты упоминала? Расскажи мне о ней.

И Гуэр рассказала. Причем от ее рассказа я рот открыл от удивления. Потом закрыл и основательно задумался.

Империя носила название Кшала. Это была огромная страна, по размерам сопоставимая с той же Африкой из моего прошлого мира. Милитаризированное государство, подминающее своих соседей одного за другим, иногда вполне мирно, но чаще всего — путем кровавых войн, в данный момент идущих одновременно на юге и на востоке Кшалы.

В Империи, как и полагается, был свой Император. «Владыка Судеб», «Бог», «Великий Зодчий Теней» и еще множество титулов именно с Большой Буквы, идущих после его имени — Каэр-Ду. Человека, что стал для своих поданных воплощением бога на земле. По крайней мере — такое у меня сложилось впечатление по мере того, как Гуэр говорила о нем.

Нет, девочка не была неистовой фанатичкой с горячечным огнем в глазах. Она просто верила. Искренне и без сомнений. Верила в то, что Каэр-Ду, Владыка, не человек в обычном понимании этого слова. Он тот, кто правит. Тот, кто ведет. Тот, кто защищает и опекает, как Великий Отец. Тот, кто может все.

Абсолютная монархия, теократия в полнейшем смысле этого слова — вот как можно было назвать правление Каэр-Ду. Несколько наводящих вопросов, заданных в правильный момент, позволили мне кое-что узнать о правителе Кшалы и составить о нем хотя бы первоначальную оценку.

Несомненно, это был диктатор. Человек, в пределах своей Империи обладающий практически безграничной властью и не чурающийся ею пользоваться. Но при этом — хороший правитель, заботящийся о своих подданных, включая самые низшие слои. Или, по крайней мере, весьма убедительно делающий вид, что заботится.

Во-первых, в Империи правил Ноор-Эр-Кхан — «Свод Законов Владыки», и перед ним были равны все — от рядового крестьянина до богатейшего вельможи. Равны по-настоящему, без шуток и закрываний глаз на преступления богатеев и чиновников за кошель, полный золота. Предложить деньги судье даже самого захудалого и отдаленного городишки было самым верным способом угодить на пять лет в каменоломни. Неисполнение своих обязанностей или злоупотребление властью вели к публичной порке плетьми и изгнанию с государственной службы, конфискации имущества, а порой и к казни. Принятие же взятки для чиновника любого ранга однозначно гарантировало тому плаху или удавку. И знаете что? Мне определенно нравился такой подход к проблеме коррупции.