Трудные дети (СИ) - Молчанова Людмила. Страница 21

Марат заинтересованно и вопросительно на меня покосился, но я не горела желанием ему что-либо рассказывать. Сухопарая бабка вывела меня из себя.

— Хорошо, я скажу Оксане, чтобы она извинилась за тебя.

В итоге, математикой со мной занимался Марат. Да и всем остальным, в принципе, тоже. Он стал…Если бы я верила в бога, сказала бы, что Марат стал для меня духовником. Но это будет позже.

Через пару дней после той неприятной бабки, Марат привел другую женщину. С большой буквы прямо. Рядом с ней я терялась. Чисто физически. Она была большой, огромной даже, с нереальными…хм…округлостями. Высокая, с короткой стрижкой и громким командным голосом. С самого порога резким голосом она приказала:

— Села. Открыла тетрадь. Взяла ручку.

Ослушаться невозможно. А Марат стоит у тетки за спиной и ехидно скалится. Эта новая училка настолько отличалась от рафинированной старушенции, что я беспрекословно подчинилась, с интересом тетку разглядывая.

С ней было тяжело и легко одновременно. Звали ее Марья Петровна, характер у нее был ужасным. Если ты тупил - она орала. Не понимал - она орала. Не сделал как надо - она снова орала, стуча по столу кулаками и размахивая руками перед лицом. Крутая тетка, если честно, и мне она очень понравилась. И знала много. А главное, требовала от меня много, ни разу не дав какого-то послабления.

Алфавит мы выучили за считанные сутки, писать она меня научила за считанные дни и недели. Марья Петровна ненавидела что-то разжевывать и повторять несколько раз, поэтому приходилось быть сосредоточенной и запоминать с первого раза. Иначе на хате начинался такой крик, что даже я, привыкшая ко всему, с опаской шарахалась и предпочитала держаться подальше. Держаться подальше не получалось, так как оркестр Марья Петровна включала исключительно для меня. Зато она не обращалась со мной, как с умственно-отсталой. И нос не зажимала.

— Ты где ее откопал? - полюбопытствовала я у Марата. Уж очень мне в глаза бросался контраст этой женщины и старухи.

— У себя в универе. А что? Тебя что-то не устраивает? - невинно поинтересовался Марат, не скрывая насмешки.

Даже если меня что-то не устраивало, он все равно бы занятия не отменил.

— Нормально. Орет громко.

— Ты тоже не одуванчик, - развел руками чечен.

Очень скоро мы начали читать. Марья Петровна с самого начала заставляла меня читать взрослые книги, хотя Оксана притащила много сказок, книг с картинками и прочей лабуды. Их я тоже читала, но моя училка говорила, что это все несерьезно и так я никогда ничему не научусь. Как потом я узнала от Марата, Петровна преподавала даже в Сорбонне.

Она стала третьим человеком, с которым я могла общаться в то время. Марья Петровна не была такой нежной, воздушной и милой, как Оксана, и не была такой ублюдочной, как Марат. Она занимала нишу между теми двумя, сочетая в себе житейскую мудрость и приспособленность, а также недюжинный ум и хорошее воспитание. И когда в моей жизни появился третий человек, я увидела вторую маску моего тюремщика.

Марат общался с женщиной с почтением, но не подобострастием. Он никогда около нее не плясал, не юлил и не заискивал, но выказывал ей уважение. Он мог и умел с ней общаться, задавал правильные вопросы, которые Марья Петровна хотела услышать. А хотела она услышать такие вопросы, которые показывали, что собеседник внимательно ее слушает и слышит то, что она хочет донести. Когда Марат что-то спрашивал, Марья Петровна одобрительно щелкала языком и кивала головой. В принципе, ничего нового - чечен вел себя так, как от него ожидали. Суть в том, что он умел эти ожидания полностью оправдывать. С точностью до деталей.

Со мной же она держалась строго, но не заставляла перед ней заискивать. И не заставляла меня переделываться и изображать что-то. Я могла говорить с ней свободно, так, как думаю, и теми словами, какими хочу говорить. Я могла не подбирать выражения. До матюков, конечно, скатываться было нельзя, но весь “мой жаргон”, как говорил Марат, она выносила довольно спокойно и меня понимала. Но нрав у нее был крут, конечно.

Как-то раз она сделала мне замечание из-за того, что в тетради не расчерчены поля.

— Поля нужны, чтобы ты оставляла на них пометки, - бескомпромиссно заявила она, тыча пальцем в белый лист. - Мы с тобой говорим не только на тему урока. Это нормально, когда идет отвлечение от темы.

Я покивала и пропустила ее слова мимо ушей. На следующее занятие, конечно, никакие поля не появились.

Марья Петровна начала банально орать. Вскочила из-за стола и заметалась по комнате, понося меня последними словами и брызжа слюной. На шум пришел Марат.

— Что случилось? - он обеспокоенно наблюдал за теткой, подлетевшей к письменному столу и открывающей все ящики. - Саша что-то сделала?

— НЕ сделала! - рявкнула Марья Петровна, и пышная грудь под шифоновой блузкой заходила ходуном. - Где линейка?

— Какая?

— Любая!

Марат сузил глаза, на меня посмотрел, но мне было не до него. Больше всего в данный момент меня волновала Петровна, изрыгающая проклятья в мой адрес. Наконец, Марат притащил узкую металлическую линейку, и училка резко выдернула ту из его рук. Перехватив красную ручку как оружие, она угрожающе помахала ею у меня перед лицом, а потом, приложив линейку к листу, решительно провела непрерывную линию. Еще раз и еще. Да так, что разорвала тонкий лист. И еще три.

— Вот так чтобы было, - тяжело дыша, она потрясла тетрадкой в воздухе. - Ясно тебе?

— Да ясно, ясно. Я все поняла, - торопливо закивала головой и отклонилась в сторону, чтобы до меня нельзя было дотянуться линейкой. - Вы че орете? Я с первого раза слышу.

Марат в воспитательный процесс не вмешивался и ту ситуацию никак не прокомментировал.

Что сказать? С тех пор в моих тетрадках всегда были расчерчены поля.

В то время мне открылось много нового и интересного. Это меня затянуло не по-детски, так что я, бывало, могла читать сутками. Читала неумело - водя указательным пальцем по строчкам, иногда запинаясь, теряя строчку и слово. Все слоги беззвучно проговаривала губами. В общем, смехота, конечно.

Марату даже приходилось порой силком гнать меня спать.

— Все сидишь? - Марат выглянул в зал и, заметив меня, нахмурившую лоб от напряжения, сел ко мне на разобранный диван. Я угукнула, не отрываясь от чтения. Чечен слегка повернул книгу, так чтобы прочитать название на обложке. - Зрение посадишь.

— Не отвлекай.

— Я серьезно. Завтра дочитаешь.

— Подожди, чуток осталось.

— Тебе так понравилось? - парень с любопытством меня разглядывал.

— Ниче так.

— Ниче так, - передразнил он издевательски, корча страшные рожи. - Когда научишься нормально отвечать?

— Я нормально.

— Ну конечно.

— Слышь, иди спи, а? - попросила я, переворачивая страницу. - Не мешай.

— Ты сама ее взяла?

Я смерила его тяжелым взглядом поверх книги. Мой вызов, как всегда, остался незамеченным. С Маратом так всегда.

— Да. А че?

— Ничего. Просто я подумал, что рановато Марья Петровна дала тебе Чехова читать.

— Почему рановато?

— Не кипятись, Саш, - миролюбиво успокоил Марат, устраиваясь поудобнее. Я отодвинулась, нахохлилась и принялась искать потерянную строчку. - Вот что ты сейчас читаешь?

Вот что он ко мне пристал? Лезет, лезет, никакого покоя нет. Но зная Марата, я была уверена, что он не отстанет. Нехотя отозвалась:

— ”Аптекарша”.

— И что ты поняла?

— Что я поняла?

— Да. Что ты поняла из рассказа?

Меня его вопрос в тупик поставил. Я даже книгу закрыла, вылупив на чечена глаза. Мне пришлось долго думать, прежде чем сказать.

— Там пару страниц.

— И что? Ты коротко.

— Ну ладно, - пожала я плечами. - Там баба, короче, ей понравился офицер. Ну и она, в общем, хотела с ним… - интересно, он мне опять по губам надает? Марат лишь поощряюще улыбался. - Ну…трахнуться. Вот. А там муж проснулся.

— А почему? Ну, почему она хотела с офицером трахнуться?