Аллигатор (СИ) - Аввакумов Александр. Страница 10

Во-первых, три оставшихся на тот момент неизученных розыскных дела почему-то срочно запросила республиканская прокуратура. С чем все это было связано, я не знал, но мне пришлось направить эти дела в их адрес.

Во-вторых, неожиданно возникший, уже не первый раз, конфликт со старшим оперуполномоченным нашего отделения розыска Козиным, который обвинил меня в том, что я копаю под него и хочу занять его должность. Я, конечно, догадывался, откуда дует этот ветер, наблюдая за поведением начальника отделения. Он в очередной раз заявил, что собирается уйти на пенсию и хотел бы передать свое отделение в надежные руки Козина, но этому мешает моя активная работа, которая может склонить чашу весов в мою пользу.

— Слушай, Валерий Михайлович! С чего это ты взял, что я претендую на должность начальника отделения? По-моему, ты ее заслуживаешь больше, чем я. Я работаю в отделении всего полтора года, а ты более десяти лет. Вот ты сам и подумай, кого может назначить руководство управления на эту должность. С другой стороны, почему вы все решили, что наш начальник собирается уходить? Судя по всему, ему здесь вполне комфортно. Где он может читать газеты и получать за это деньги?

Этого, наверное, не нужно было говорить, но я почему-то не сразу это понял. Теперь мне приходилось обороняться уже от двух человек.

— Что ты из себя представляешь, что позволяешь себе такие высказывания? Ты всего полтора года в розыске. А уже возомнил из себя черт знает кого. Ты считаешь, что если тебе дает индивидуальные задания сам начальник управления, то значит ты намного лучше нас? Я, в отличие от тебя, двадцать пять лет проработал в системе уголовного розыска и насмотрелся на таких выскочек, как ты. Ты знаешь, все они плохо закончили свою карьеру, а я вот, в отличие от них, все еще работаю. И не тебе меня судить, что я делаю на работе, читаю ли газеты или играю в шахматы. Ты думаешь, что об этом не знает начальник управления? Он все знает, и если молчит, значит, его это вполне устраивает.

— Слушайте, Фанис Гараевич! Зачем вам этот скандал? Вы же сами его спровоцировали. Здесь нет дураков и все это отлично понимают. Судя по всему, вас палкой с работы не выгонишь, и вы специально делаете так, чтобы мы с Козиным перегрызли друг другу глотки. Вы же великолепно знаете о стремлении Козина занять вашу должность в случае вашего ухода, зачем вы лишний раз разжигаете в нем все это. Я же вам уже несколько раз говорил, что не претендую на вашу должность и никогда не стану подсиживать никого из вас. Но если мне предложат ее, отказываться я тоже не буду, так как руководству управления видней, кого назначить на эту должность, меня или Козина.

— Ты слышал, Валера? Вот оно, истинное его лицо. Сначала говорит, что его не интересует эта должность, а потом вдруг заявляет, что не откажется от нее, если ему ее предложат. Ты думаешь, почему он бегает к Костину? Нет, Валера, это не просто так. Просто так такие люди, как он, не работают. Ведь ты не ходишь в специальную библиотеку и не сидишь там, часами изучая труды американских психологов. Он просто хочет блистать своей эрудицией на нашем сером фоне.

Я сидел и молчал. Я уже давно усвоил, что спорить с руководством абсолютно бесполезно, прав тот, у кого больше этих прав. А прав всегда бывает больше у начальника, и спор лишь разжигает в нем желание подавить тебя в самом зародыше.

— Чего молчишь? — с вызовом спросил меня Козин. — Разве начальник не прав? Ты, наверное, не только получаешь от Костина указания, но и стучишь ему на всех нас?

Я невольно усмехнулся.

— Зачем мне на вас стучать, если руководство и так все знает о нас? Ведь только что начальник нам сам сказал, что руководство отлично знает, что он читает на рабочем месте газеты. Вот и делай выводы, если ты не такой уж глупый. Я просто не хочу с вами спорить и доказывать вам свою правоту. Как говорил мне в свое время командир в Афганистане, правда есть правда и ее не надо доказывать. Доказательства требуются лишь лжи, когда ее хотят выдать за правду.

Я встал из-за стола и направился к выходу.

— Ты куда? — строго спросил меня начальник отделения.

— Работать, — коротко ответил я.

Я вышел из электрички и, достав сигареты из кармана куртки, закурил. Быстро покурив и, бросив сигарету в урну, направился к зданию станции. Народу в помещении станции было не очень много. Увидев в углу помещения билетную кассу, я направился к ней.

— Девушка, я из уголовного розыска. Посмотрите, пожалуйста, вот на эти фотографии. Может, вы кого-то из них видели случайно здесь. Может, кто-то приобретал у вас билеты.

Она взяла в руки фотографии без вести пропавших женщин и стала их внимательно разглядывать. Через минуту она вернула их мне.

— Извините, но я никого из этих женщин здесь не видела. Мне очень жалко, что я не смогла вам помочь. Вы покажите эти фотографии бабушкам, которые торгуют у станции, может, кто-то из них и вспомнит их.

Я поблагодарил ее и направился к выходу их здания. Площадь около станции была небольшой, и я сразу же увидел группу старушек, торгующих солениями и свежими овощами.

— Здравствуйте. Я из милиции, — представился я, тем самым вызвав переполох среди них.

Многие из старушек стали быстро укладывать свои продукты в сумки и корзины и в спешном порядке покидать свои насиженные места.

— Вы куда, женщины? — удивленно спросил я их. — Я просто хотел с вами поговорить!

Я взял за рукав одну из них и, вынув из кармана куртки фотографии, протянул их ей.

— Вы случайно никого из этих женщин не видели здесь? — обратился я к ней. Посмотрите внимательней, я разыскиваю их.

Женщина освободилась от моей руки и осторожно взяла фотографии в руки. Через минуту фотографии пошли по рукам торговок.

— Валя? — обратилась одна из них к своей соседке. — Посмотри, пожалуйста. По-моему эта женщина покупала тогда у тебя соленые огурцы. Она еще стала с тобой скандалить, что огурцы у тебя полупустые. Помнишь?

Валентина взяла в руки фотографию и стала ее внимательно рассматривать.

— Нет. Это не она. Та была немного постарше и больше походила на алкоголичку.

— Да ты что, Валентина? Это точно она. Только здесь на фотографии она вся напомажена, а в жизни она немного помята. У меня хорошая помять на лица и я не могу ошибиться.

— Скажите, эта женщина была одна или с кем-то? — спросил я ее.

— Вот этого, молодой человек, я не помню. Могу сказать лишь одно, что подошла она к Валентине одна. С кем она была, сказать не могу.

— А вы случайно не помните, в какую сторону она направилась? Я имею в виду в поселок или на перрон?

— Не помню. Извините. Думаю, что она могла пойти только в поселок, так как мне тогда показалось, что она только приехала сюда на казанской электричке.

— Спасибо за помощь. Удачной вам торговли, — поблагодарил я женщину и направился в сторону поселка.

Я шел по улице поселка, абсолютно не ориентируясь среди маленьких деревянных домов и двориков. Лишь упершись в пустырь, я понял, что одному мне с заданием не справиться. Заметив идущего в мою сторону мужчину, я направился на встречу ему.

— Извините, вы не подскажете мне, где у вас здесь находится милиция? — спросил я его.

— Городская милиция или поселковая? Городская милиция в Зеленодольске, а поселковая вон за тем домом, — ответил он и показал мне рукой на двухэтажное здание.

— Спасибо, — поблагодарил я его и направился в указанном им направлении.

Я стоял около входной двери поселковой милиции. Отделение располагалось на первом этаже двухэтажного дома дореволюционной постройки. Входная дверь, растрескавшаяся от времени, была еще довольно крепкой и невольно вызывала к себе уважение. Докурив сигарету и бросив окурок в урну, потянул дверь на себя. Я очутился в большом коридоре с четырьмя дверями. Все двери были старыми и покосившимися от времени.

— Интересно, сколько прошло людей через эти двери? — подумал я. — Сколько они видели поломанных судеб и отчаявшихся в поисках справедливости людей.