Аллигатор (СИ) - Аввакумов Александр. Страница 2

Сергеев Алексей Васильевич, 1943 года рождения, сидел на скамейке в привокзальном скверике и читал оставленную кем-то газету. До отправления электрички Казань — Нижние Вязовые оставалось чуть больше часа. Он достал из кармана пиджака пачку «Авроры» и вынул из нее сигарету. Похлопав себя по карманам, достал коробку спичек и прикурил. Выпустив струю голубоватого дыма в небо, про себя отметил, что не припомнит такой жары в самом начале мая.

Неожиданно его внимание привлекла молодая женщина двадцати трех — двадцати пяти лет, которая вела за руку плачущего ребенка. Ребенок не хотел идти и упирался своими ножками в асфальт.

— Ты почему не слушаешь свою маму? — грозно обратился он к ребенку. — Ты посмотри только какая красивая она у тебя. Мне стыдно за тебя!

Мальчик замолчал и испуганно посмотрел на незнакомого дядю, а затем перевел свой взгляд на мать. Женщина подняла его на руки и посадила его на другой конец скамейки.

— Спасибо вам, а то я просто не знала, как остановить его плач, — произнесла женщина, вытирая лицо ребенка носовым платком.

Она с интересом посмотрела на незнакомца, отмечая про себя его неплохие физические данные. Что греха таить, Бог сполна наделил его всем этим. Рост Сергеева был где-то под метр восемьдесят пять, он был широк в плечах, с развитой мускулатурой. Грудные мышцы рельефно выпирали из-под его рубашки. Лицо его было не столь симпатично, но и не столь некрасиво. А вот темные каштановые волосы и лучезарная белоснежная улыбка делали его лицо довольно привлекательным и интересным. Он хорошо знал, что нравится женщинам и часто использовал это в своих целях.

Он с нескрываемым интересом посмотрел на женщину. Почувствовав на себе его пристальный взгляд, она невольно засуетилась и покраснела оттого, что не знала, как себя вести под этим взглядом.

— Мужчина, вы что меня так рассматриваете? На мне нет узоров!

— Это кто вам сказал об этом? — сказал он и улыбнулся. — Вам никогда не говорили, что вы очень красивая женщина?

От этих слов она еще больше смутилась и покраснела.

— Вот видите, вы покраснели. Значит я прав, что вам про это еще никто не говорил.

Женщина подхватила ребенка и направилась в сторону пригородной платформы. Сергеев снова достал сигареты и закурил. Прикрыв глаза от солнца, он посмотрел в сторону удаляющейся от него женщины, отмечая про себя ее несомненные достоинства — красивую фигуру и длинные стройные ноги.

Он невольно вспомнил свое детство. В семье, где он рос, были практически одни женщины. Отец после его рождения оставил семью и ушел жить к соседке, с которой крутил любовный роман последние три года. Мать и три его сестры, карабкались в этой жизни, как могли. Он часто донашивал старые вещи, которые приносила откуда-то его мать. С этого времени он просто возненавидел женщин в лице круглой, словно шар, соседки. Ему тогда казалось, что все его трудности исходят именно от окружавших его женщин. Сестры заставляли его убирать квартиру, таскать из колонки воду, колоть дрова и выполнять другую тяжелую по дому работу.

Лишь поздно вечером, оказавшись в своей постели, он предавался своим сокровенным мечтам о том, как он отомстит им, когда вырастет. Он часто рисовал в своем детском воображении кровавые акты возмездия. Он словно наяву слышал их болезненные крики о помощи и видел кровь, обильно текущую по их телам.

В 1960 году, когда ему исполнилось семнадцать лет, его посадили за зверское изнасилование одноклассницы. Тогда он впервые в своей юной жизни почувствовал свое физическое превосходство над ней. Выбор его был не случаен. Он ненавидел ее с самого первого класса, когда молодая учительница посадила его с ней за одну парту.

— Мила, я очень тебя прошу, подтяни, пожалуйста, Сергеева. Ты же видишь, что он не вылезает из двоек.

Мила посмотрела на него сверху вниз, выказывая тем самым свое превосходство над ним. Этим взглядом она уже тогда подписала себе этот приговор. Все школьные годы он только и мечтал отомстить ей за эту обиду. Часто, ложась спать, он строил планы этой мести, которую впоследствии полностью и воплотил в жизнь. Он до сих пор помнил, как кричала она под ним, как он без жалости бил ее по лицу и другим частям тела. Он не убил ее только потому, что просто не успел это сделать. Кто-то из соседей услышал ее крики и вызвал милицию. Тогда ему дали семь лет.

Он как сейчас помнит эту камеру и двенадцать пар мужских глаз, встретивших его при входе в камеру. Он улыбнулся им, представился и направился к свободной койке.

— Так это ты, значит, вскрываешь «лохматые сейфы»? — спросил его один из осужденных.

Сергеев снова улыбнулся и бросил свой матрас на койку.

— Ну, раз так говорят, то, значит, это я — ответил он.

— Давай рассказывай, что ты сделал с этой девчонкой? — произнес все тот же мужчина.

— А вы что, не знаете, что делают с бабами? Может, эта не воровская хата, и здесь чалятся не воры и блатные, а целомудренные монахи?

Он вовремя успел увернуться. Чей-то запущенный в его голову башмак лишь коснулся его головы.

— Мужики, вы что творите?

— Мужики лес валят. Здесь нет мужиков, — сказал кто-то за его спиной.

— Вы что творите, как будто сами лучше меня, — стал оправдываться он.

— Нам здесь «лохматые взломщики» не нужны. Ломись, парень, отсюда, пока мы тебя не «опустили ниже плинтуса» — произнес все тот же мужчина. — Мне западло дышать одним воздухом с тобой.

Сергеев подошел к дверям камеры и начал в нее стучать. Дверь с грохотом открылась и в дверях возникла массивная фигура контролера.

— Чего стучишь? Что тебе нужно?

— Переведите меня, пожалуйста, в другую камеру, — попросил Сергеев.

— Ты что, забыл где находишься? Это тебе не гостиница! Здесь номера не выбирают, — ответил контролер.

— Но они мне угрожают, хотят меня «опустить», — чуть ли не со слезами на глазах произнес Алексей.

— Я им мешать не стану. Таких, как ты, не только «опускать» надо, но и убивать не грех, — сказал контролер и захлопнул дверь.

Сергеев обессилено сел за стол и с нескрываемой ненавистью посмотрел на сокамерников.

— Если кто из вас подойдет ко мне — убью, — произнес он.

Раздался дружный смех. Один из сокамерников соскочил с койки и, выставив перед собой заточку, пошел на него.

— Сейчас мы посмотрим, какая у этой твари кровь.

Вслед за ним с коек поднялись еще несколько человек…

Очнулся он под утро. Все тело его нестерпимо болело и каждое движение приносило физическую и моральную боль. Что лежит около параши, понял сразу. Сильный и противный запах выворачивал его нутро наизнанку.

— Вот и «петушок» очнулся, — произнес один из мужчин. — Однако почему-то не поет, не будит нас на завтрак. Эй, «петушок», прокукарекай подъем братве.

— Не буду.

— Что значит «не буду»? Ты знаешь, что бывает с теми «петухами», которые отказываются это делать? Все правильно, их забивают на суп. Так что, перед тем, как открыть свою пасть, педераст, немного подумай о последствиях.

Сергеев приготовился к тому, что сейчас может повториться то, что с ним сделали эти люди прошлым вечером. Он как затравленный зверь забился в угол. Немного подумав, встал на ноги и, взмахнув руками, как это делает петух своими крыльями, закукарекал. Осужденные схватились за животы, и тишину камеры потряс взрыв хохота.

— Запомни, «петушок», теперь будешь кукарекать каждый час. Пропустишь — ответишь.

Звякнула створка «кормушки». Дверца открылась, и в отверстии показалось сытое лицо «баландера».

— Давайте миски, завтрак, — выкрикнул он.

Сергеев хотел первым подставить свою миску под большой черпак, в котором была перловая каша с кусками какой-то рыбы, однако сильный удар в челюсть опрокинул его на бетонный пол.

— Куда лезешь, «петух гамбургский», ты у нас последний в этой очереди, — произнес сокамерник. — Ты не удивляйся, это опущенный, — пояснил он баландеру.

— Все понятно, — ответил разносчик пищи.