Сказочная ложь (СИ) - "Katrina Sdoun". Страница 10

Темнота повисла мягким шелком, заволакивая небо и умирающий вечер. Ночь, спустившуюся на город, я ощущала почти физически, как тьму, подкравшуюся со спины. Под протяжный вой ветра и невесомый стук снега о карниз я уснула на груди Бена, согретая его руками. И провалилась в чужую историю.

За высоким стрельчатым окном распростерлась теплая ночь. Стрекотание сверчков в приятной ласковой темноте лилось ненавязчивой мелодией, на ее фоне пролетел жук, жужжа огромными крыльями. Ветер хладными дланями перебирал кружевные гардины, нес аромат цветов и молодой зелени. Мерное тиканье настенных часов разбавляло тишину комнаты, наполненной знакомыми до мурашек запахами. Во сне я снова оказалась в шкуре Линетт.

Сидя на белоснежной постели, я перебирала пальцами длинные волосы, стекающие жидким атласом на плечи. Сорочка персикового цвета, что была на мне, полупрозрачными ажурными складками рассыпалась по полу, точно кто-то аккуратно разложил их. Стопы утопали в пушистом паласе — невероятно было чувствовать столь отчетливо все эти обыденные детали. На коленях лежало зеркальце в бронзовой раме, но я не смотрелась в него — мысли были заняты тем, кто стоял у дверей.

-Линетт, — уже знакомый голос хлестнул бархатом.

У меня перехватило дыхание. Я могла только ощущать поток его голоса, его присутствие, как что-то омывающее кожу. Ровер. Что же он делал ночью в спальне наставницы?!

Не поднимая глаз, я вздохнула.

-Мне одиноко, Ровер.

-Я тысячу раз просил не называть меня так, — в нейтральной интонации, с которой он говорил, угадывалась нотка раздражения.

-Знаю, — печально отозвалась она и перебросила волосы на одно плечо.- Почему ты против этой девочки, Ровер?

Похоже, Линетт было невдомек, что ему неприятно это прозвище.

-В ней тьмы больше, чем ее самой, — теперь в голосе Ровера послышалась усталость. Не в первый раз наставница затевала этот разговор, желая получить ответ на него. Именно тот, который был необходим ей и только ей. Ровер шагнул на палас и замер, будто не решаясь подойти ближе.

-Она нуждается в родительском тепле, — возразила Линетт, — и помощи. Ее способности следует направить в нужное русло.

-И ты уже решила, в какое, — кивнув, произнес он и прошелся мимо кровати.- Полагаю, мне не понравится?!

Я перестала перебирать волосы и медленно подняла на него глаза. Ровер стоял лицом к окну и хмуро вглядывался во тьму ночи. Я засмотрелась на его безупречный профиль, отметив, как напряжены плечи. Меня всегда восхищала его манера держаться — статно, величественно, но при этом естественно и непринужденно. Сейчас в его позе ощущалось недовольство, граничащее с гневом. Ровер держал руки за спиной, постукивая пальцами по перстню, гранатовый камень поблескивал, будто ему было больно. Бледно-лиловая рубашка из струящейся легкой ткани была небрежно расстегнута до середины груди, которая медленно и тяжело вздымалась. Ровер носил рубашку навыпуск с узкими брюками, темными, как сама ночь. В его чернильно-синих глазах вихрились золотые звезды — отражение магии, внешне незаметной, бурлящей под гладкостью кожи.

-Я хочу, чтобы она стала моей преемницей, — ледяной голос Линетт остудил комнату, словно из нее ушла сама жизнь.

Даже шторы на миг перестали колыхаться — ветер прислушался и стих. В груди зажгло от ее ярости, брошенной в Ровера словами, сквозившими силой и твердой волей. Наставница давно вынашивала план, он зрел из невинного желания обрести радость материнства. Но Линетт была бесплодна — эта мысль душила ее долгие годы, пока она не смирилась и не нашла выход.

Ровер повернул голову, и его пронзительный взгляд выбил из меня дух, но Линетт даже не дрогнула.

-Неужели ты не понимаешь, на что обрекаешь всех нас? — голос его поднимался из глубин тела шепотом и на вершине разразился громом, разносясь по помещению.

Заскрипела мебель, ветер внезапным порывом сорвал лепестки с цветов в напольных вазах, швырнув их пестрым снегом к босым стопам Линетт. Развернувшись к нам лицом, он медленно расплел руки. Сила поползла по комнате, подкатила теплой волной и застыла. Ровер боролся с гневом, словно ему было больно злиться на Линетт. Но не сегодня. Тема разговора задевала его за живое.

-Рядом с ней на поводке шагает сама смерть, и не ясно, кто из них за него дергает. Так или иначе, все, кто рядом, обречены на гибель! Не нужно тревожить ее тьму, пусть дремлет и дальше, — он шел к нам, плавно ступая, грациозно двигаясь в сиянии собственной силы. Она плавила воздух, краска с картин поплыла, растеклись лица на портретах. У меня перехватило дыхание, но я продолжала смотреть в его красивое лицо, забывая моргать. Что-то было в Ровере… волшебное.

-Я не стану губить ее необыкновенный дар! — голос Линетт прозвенел высоко, на одной ноте, как звук бьющегося стекла.

Тепло силы Ровера смыло волной ее холода, вышвырнуло в окно, и в комнате потемнело. Наставница поднялась с кровати, уронив зеркальце, и оказалась перед ним на расстоянии вытянутой руки. Я не уследила за движением — мы просто появились перед этим невероятным мужчиной, подняв ладони, чтобы втолкнуть в него магию, если потребуется отбиваться. Но он не думал нападать — смотрел на нас с суровостью, которую было неприятно видеть, и разочарованием, режущим изнутри. Линетт же ничего не чувствовала, лишь хотела исполнения своей воли, его повиновения. Она давно перестала что-либо испытывать, кроме всепоглощающего холода.

Между ними клубилась энергия, будто стена, не позволяющая коснуться друг друга. Они как лед и пламя, схлестнулись, но снова не решились помериться силой. Обычно Ровер не мог или не хотел растопить морозную ярость Линетт, и остывал сам, но сегодня наставница почему-то уступала в мощи. Глядя в синеву его глаз, пылающих золотом звезд, она таяла, магия вытекала из ее слабеющего тела. Тьма шевельнулась в ее зрачках и затаилась, почуяв поражение, уползла в свой укромный уголок. Перебросив густую копну рыжих волос через плечо привычным резким жестом, Линетт вскинула голову. Взгляд Ровера изумленно вспыхнул, на лице отразилось негодование. Она протянула ему бледную изящную руку ладонью вверх. В груди дрожало волнение, совершенно ей не свойственное. Я не успела удивиться, впрочем, как и Ровер — сила наставницы заполнила комнату медленным холодным ветром. И на губах Линетт заиграла ласковая, почти блаженная улыбка.

— Она — моя отдушина, — она прижала руку к груди, скомкав кружева сорочки.

-Я всегда считал тебя мудрой женщиной, Линетт, — вздохнув, Ровер поджал губы и небрежным жестом прогнал ветер.

Воздух в комнате стал неподвижен и густ, лицо Ровера разгладилось, с него ушли все эмоции, и повеяло опасностью. Опасностью, которой прежде в нем не было. От страха у меня стянуло мышцы живота, задрожали плечи.

-Я и представить не мог, что в твоем сердце столько зла. Ты разочаровала меня.

-Ты согласишься ее принять?

-Ни за что!

-Тогда я обойдусь без твоего одобрения, Ровер. Ты всегда был вздорным мальчишкой, — прошипела она, пятясь к кровати.- И не умел принимать здравые решения. Я справлюсь без тебя, как всегда справлялась!

-Здравые решения? — его голос полыхнул гневом и ударил, как пощечина. Стиснув зубы, он двинулся на нас волной силы.- Все твои «здравые решения» сводились к смертям невинных магов, Линетт! И я виновен лишь в том, что не сумел их предотвратить! То, что ты делаешь с собой — разрушение.

Вскрикнув от бессилия и ярости, она наставила на него трясущуюся ладонь. Под бледной, почти прозрачной кожей полилась магия, проступила золотыми венами. Сила рванула в Ровера, но он движением руки разрушил чары Линетт — они осыпались золотой пылью на ковер.

-Ты все время забываешь, с кем имеешь дело, — сурово произнес он.- Я не один из твоих студентов!

Всполохи магии разорвали комнату на сотни разноцветных бликов, как разлетевшиеся стёклышки разбившегося калейдоскопа. Колючие звезды вонзались в кожу рук, которые я в слезах протягивала Роверу. Так и глядела на свои дрожащие ладони и капли крови на них, падая на кровать. Но вдруг он навис надо мной и загородил от сыплющихся искр. Я робко подняла глаза и посмотрела в красивое мужское лицо.