Сказочная ложь (СИ) - "Katrina Sdoun". Страница 11

-Я ждал тебя, — сказал с упреком он, опускаясь передо мной на одно колено. Взяв мои руки в свои ладони, Ровер бережно подул на них, и стёкла обратились в яркие пёрышки, от крови и царапин не осталось и следа. Он подул снова — перья разлетелись.- Но она снова нам помешала.

Помню свое удивление — оно было таким отчетливым, таким реальным, даже во сне. Но, едва открыв рот, чтобы заговорить с Ровером, объясниться, как его лицо расплылось перед глазами.

В окно ударил порыв ветра, на карниз упал комок снега с крыши. Я проснулась среди ночи на груди Бена. Он спал и не слышал, как я поднимаюсь и покидаю постель. Освободившись от моих рук, он перевернулся набок и уютно расположился на нагретом месте. Сидя на краю, я смотрела на свою руку — на ладони лежало розовое пёрышко. Сдув его, я поднялась и направилась к двери, но, взявшись за ручку, обернулась. Безмятежный вид Бена и осознание того, что он спит на моей кровати, вызвали легкий прилив радости и улыбку. И я хотела бы остаться и любоваться им, наслаждаться моментом, которого так долго ждала, забраться обратно и свернуться с ним под одеялом, но воспоминания о видении гнали меня прочь. Нужно было его разгадать или хотя бы переварить.

Я спустилась на первый этаж. Темноту кухни прорезала дорожка лунного света, стелящаяся через окно по кафелю. Неторопливо ступая по холодному полу босыми ногами, я наблюдала за тем, как серебрится кожа, представляя, что бреду по плещущейся воде. На бархатном небе мерцали холодные звезды, словно осколки луны. Ее платиновый диск, овеянный туманной дымкой, поднимался ввысь, озаряя заснеженные крыши домов. Я не любила зиму, но готова была любоваться этим явлением бесконечно, впитывать кожей энергетику ночного светила. Подставив ладони сиянию, льющемуся сквозь стекло, я будто черпала его и ощущала, как тело наполняется необъяснимой легкостью.

Но за этим занятием я вдруг поймала себя на мысли, что не чувствую темную магию. И остановилась, опустив руки, посмотрела по сторонам. На потолке качались кружевные тени, отбрасываемые деревьями, но больше ничего не двигалось, не стекали черные ручейки, не завывали сквозняки, как прежде в чужих мертвых домах. Я больше не видела ее? Что же изменилось?

Зажмурившись, я охватила себя руками — перед глазами замелькали обрывки сна, в голове пронеслись слова Ровера, крик Линетт…. Так внезапно, что меня шатнуло к стене. В груди сжался тугой ком, вернулось послевкусие от сна. За что Ровер меня так ненавидел? Чем я заслужила? Не верю, что мой дар настолько ужасен и опасен для окружающих, но смерть действительно преследовала меня с детства. Нет, не с детства! Родителей не стало, когда я уже поступила в Университет. И Линетт раскрыла мой дар едва-едва…. Быть может, она знала больше, чем говорила, чему я, впрочем, совершенно не удивлена. Но хотела сделать меня своей преемницей, а Ровер был категорически против. Преемницей?! Об этом ни разу речи не шло! Кулон достался мне после ее смерти — свалился, как снег на голову. Я по сей день не до конца разобралась, как с ним обращаться. Что же не устраивало Ровера? Моя дремлющая темная суть?! Но стоп! Он же помог мне справиться с Безымянным Злом и является в видениях?! Почему? Что-то здесь не вяжется…

Я обошла стол, стараясь не смотреть на пол, где память рисовала бездыханное тело Моники. Потрогав по привычке чайник и убедившись, что он наполнен водой, включила его. Открывая створки верхней полки, я размышляла о том, что с каждым видением Линетт становилась слабее, уязвимее, словно что-то высасывало из нее силы. Кулон ли это? Пошарив рукой, я не нашла своей чашки и направилась к раковине. Свет из окна окрашивал кухню в холодный синий цвет, серебрил стекла на полках. Бледная полоса лунного сияния задевала край стола и раковины, в которой стояло несколько немытых чашек. Ополаскивая свою, я перебирала в памяти детали сна, тасовала их, как карты и сопоставляла с предыдущими видениями. Да, наставница осунулась, похудела, аквамариновые глаза поблекли, но в худосочном теле свернулась клубком тьма, точно змея. Неосознанно разглядывая лепнину в виде нежно-розовых роз на чашке, я вдруг подумала — а в каком обличии тьма представала перед Линетт? Змея ли? Или нечто иное? Было бы любопытно узнать, но у кого?! Вздохнув, я сполоснула кружку от остатков утреннего кофе и принялась отмывать остальные. Но едва притронулась к переливающейся чашке Мишель, как сердце тревожно ёкнуло. Что-то не то….. Я посмотрела на дно, посчитав, что осадок не слишком похож на кофейный — темно-зеленый, с примесью коричневого. Осторожно понюхала — что-то травяное, с нотками масел и чего-то еще едкого, бьющегося в нос, как… гарь. Что за ерунда?! Я отставила кружку Мишель, силясь сглотнуть кисло-сладкий ком, застрявший в горле. Чашка Джоша точно так же пахла, и на ее стенках остались зеленые потеки. С кружкой Бена — та же история. Я выставила посуду на стол, забыв про закипающий чайник, и охватила себя руками. Зачем я помыла свою чашку?! Поторопилась… Схватив ее, я подошла к окну и пристально рассмотрела под всеми возможными углами. Чисто. Что же такое творится?!

В зельях я не разбиралась, но чутье подсказывало, что это совсем не сироп и точно не кофе. Ничего безобидного не внушал и запах. Зелье забвения? Вот только… Вот только на бэлмортов не действовали зелья и чары, лишь черная магия. А кто у нас ею баловался?

В воздухе повеяло приятной сладкой свежестью, и кожу обдало теплом. По позвоночнику пробежала дрожь — я уже разворачивалась, когда ощутила движение. В кромешной тьме у лестницы, куда не проникал лунный свет, стоял Бен. Сердце ухнуло в пятки вместе с раненной душой. Нет, Эшли, не думай об этом! Он не причем, это все страхи и натянутые нервы….

-Ты напугал меня, — дрожащим голосом сказала я.

-Ты что-то ищешь, и я застал тебя врасплох? — пустым голосом спросил он, но не спешил выходить из тени.

-Нет, с чего ты взял? — возмутилась я, растирая плечи ладонями.

-Тогда почему не включаешь свет? — говорил Бен спокойно, почти безразлично, но голос его никак не гармонировал с пристальностью взгляда.

Страх стянул живот в болезненный узел. Осторожно сглотнув, я шагнула навстречу, вошла в тень и коснулась ладонью его груди. Сердце его билось под нею мерно, безмятежно, когда как мое так частило, что мешало дышать. Бен глядел на меня сверху вниз, тело его никак не отозвалось на мое тепло. Меня начало трясти.

-Не знаю, — с трудом пожав дрожащими плечами, честно призналась я и выдавила из себя улыбку, забираясь обеими руками под его рубашку, охватывая ими грудь. Уткнувшись в нее лицом, я прерывисто выдохнула, отпуская напряжение. Стало легче, спокойнее, но он так ко мне и не притронулся — сверлил макушку неподвижным взглядом.- Сегодня светлая ночь, яркая, а я люблю ходить по полу, залитому лунным светом.

-Вот сейчас ты говоришь правду, — тихо произнес он.- А минуту назад даже твои прикосновения были ложью.

Мои руки снова задрожали, ком страха сжался в животе. Что еще он чувствует? Медленно отстранившись, я посмотрела ему в глаза, затаив дыхание.

Устало покачав головой, Бен улыбнулся той самой улыбкой, и я пропала. А он будто ожил, зашевелился, и глаза заблестели синевой. Он притянул меня к себе, обняв за талию, опутав руками так крепко, что даже если бы я захотела вырваться, то не сумела бы. Но я и не хотела. Вдохнув аромат его кожи, я припала губами к изгибу его шеи.

-Я обнаружила кое-что, решив выпить чашку кофе. Совершенно случайно, — выдохнула чуть слышно я. Мои веки затрепетали, и я прикрыла их, согреваясь в объятиях.

И выложила ему все о зеленой жидкости, замеченной на дне чашек. Свои подозрения на его счет, разумеется, опустила, но они тяготили душу, ранили ту часть меня, что наотрез отказывалась верить в его причастность. И я все больше соглашалась с ней, особенно, когда Бен находился так близко и так тесно.

Он отодвинул меня и серьезно посмотрел в глаза, слегка опустив голову. Будто что-то в них искал… Я заморгала, но Бен вдруг улыбнулся и нежно взял мое лицо в свои теплые ладони.