Наречённая (СИ) - Райн Лэйя. Страница 9

Я вздрогнула, а сердце с бешенной скоростью заклокотало в груди, когда в дверь робко постучали, выводя меня из уныния. Кого принесло ещё? Дверь была не заперта, я вспомнила, как без чувств упала вчера на постель, забыв даже запереться, а ведь мог зайти кто угодно!

— Позвольте войти, — послышался глухой девичий голос, и от сердца отлегло.

— Входи, — бросила я, вновь укутываясь в одеяло, холод уже начал пробираться к коже, неприятно скользя по телу.

Створка скрипнула, в комнату вошла белолицая брюнетка в коричневом опрятном платье, подвязанном передником в полосочку. В руках она держала железный чугун. Прошла вперёд и поставила посудину рядом с кроватью, внутри оказались горящие угли. Я поморщилась: это, конечно, не спасёт, но хоть какой-то душок тепла грел помалу воздух вокруг меня.

— А мениэр? — спросила я, выглядывая из-под одеяла и едва ли не стеная от представления, что нужно будет выбираться на мороз снова.

— Они внизу, — надев перчатку и взяв железный прут, служанка сноровисто поворошила угли.

Значит уже поднялись. Я откинулась на постель, поморщившись от прострелившей боли в пояснице, а от мысли о том, что мне вновь нужно будет подниматься в седло, проступили слёзы.

«Так, Снежа, прекрати! — одёрнула себя. Никакой жалости к себе, никакой слабины, иначе мне просто не выжить. — Тут… — я тоскливо оглядела низкий, почерневший от копоти потолок, — …видимо, выживают сильнейшие».

— Мениэр велел вам помочь одеться, — пролепетала служанка, почти не поднимая на меня глаз, и направилась к лавке, где лежали вещи, которые собрала мне в дорогу Лаура.

Маар… Мой главный кошмар — человек, который хотел меня добить, едва только увидев. Он, похоже, вчера на меня страшно разозлился. Я вспомнила, как мне пришлось прижиматься к его каменному торсу, и как кружилась моя голова, когда я ощущала перекаты тугих мышц его рук и груди. Едва в обморок не свалилась. Его бешенная сила, она меня как будто в узлы скручивала, даже в глазах темнело. В конце концов, я всё же провалилась в небытие.

Как бы меня ни страшил ван Ремарт, а без него мне явно будет туго. И потому из двух зол выберу меньшее, до поры лучше терпеть его грубость, чем, оказавшись на улице, околеть где-нибудь в сугробе или, что ещё страшнее, быть съеденной теми тварями, хоть я их и не видела в глаза.

«За что мне это всё?» — выдохнула тяжело, прикрыв ресницы, и тут же вновь одёрнула себя, успокаиваясь — ни к чему лишние стенания.

Служанка уже вытащила подходящие платья. Я с горем пополам села в постели, собрала волосы, перекинув через плечо — они у меня оказались до самой попы, такие густые и гладкие, их не хотелось выпускать из рук, только гладить, пропускать через пальцы. Даже не верилось, что эта шикарная красота — моё достоинство. Любопытство вспыхнуло во мне, как пёрышко от огонька, ведь я себя так и не видела! Тело моё под тонкой сорочкой было таким же идеальным, как и волосы, ни грамма лишнего веса: тонкие кисти, узкие щиколотки, и стопы такие маленькие, как у девочки, с крохотными розовыми пальчиками, точно у куклы. Грудь тоже небольшая, от силы второго размера. Я провела пальцами по лицу, очертив скулы и подбородок, ощущая гладкость кожи, провела по носу — ровный, прямой, губы мягкие, чуть пухлые. Служанка как-то странно на меня посмотрела, и я тут же отдёрнула руку, прекратив себя исследовать.

Быть может, на мне какая-нибудь уродливая метка? Почему те воины так глазели на меня?

— Как я выгляжу? — спросила у девушки.

Девушка, чего я не ожидала, растерянно уронила взгляд.

— Вы очень красивы… — коротко, стараясь быть вежливой, улыбнулась она и тут же поникла, взгляд потух.

Девушка отвернулась и принялась торопливо складывать вещи обратно в мешок. Что её так расстроило? Впрочем, я передумала пытать её, дабы уж совсем не казаться странной. Откинула одеяло, сцепив зубы от нахлынувшего холода, зябко потеснилась к углям.

— Мне бы зеркало… — проговорила я, покосившись хитро на служанку, хотя прекрасно помнила, что такая вещь здесь редкость.

Девушка расправила плечи, глаза её вдруг забегали тревожно. Она мельком глянула на дверь, облизала пересохшие губы. Было видно, как она взволновалась ни с того ни с сего, а потом, решившись, сунула руку в складки платья, вынимая что-то круглое. Вот это да! Откуда? Я оглядела её более внимательно и с некоторым удивлением: молодая, опрятная, с румянцем на щеках и… всё сразу сложилось — служанка постоялого двора может подрабатывать не только подавая гостям и убираясь. Или она выкрала у богатых заезжих? Хоть думать о том было неприятно, я её не осуждала, даже понимала в какой-то степени.

Девушка прошла к кровати. Твёрдо посмотрев на меня, протянула в деревянной резной оправе зеркало. Небольшое, в ладонь умещается, но этого было достаточно — хоть одним глазком взглянуть на себя. Я подняла его перед собой: вспыхнули белые кудри и бледное уж слишком лицо, совершенно чужое, с голубыми озёрами глаз, но даже рассмотреть ничего не успела. Что-то больно и неожиданно ударило меня по рукам, выбивая из пальцев зеркало. Маар резко подобрал его с постели, стиснул в кулаке, раздавив, одновременно он выпростал руку в сторону. Что-то сверкнуло хищно в воздухе — страж занёс нож, воткнув в ухо девушки лезвие. Послышался мерзкий хруст. Служанка тут же обмякла, её удивлённый взгляд, направленный в пространство, застыл и мгновенно поблек, а из края рта потекла струйка алой крови. Девушка, покачнулась, когда Маар убрал руку, и, опрокинув скамью, с грохотом упала на пол. Тёмное пятно стремительно расползлось вокруг её тела.

Кажется, я открыла рот, чтобы закричать, но из горла не вырвалось ни звука. Сердце сжалось в узел, дёргаясь судорожно и больно.

«Он убил!» — всплеснул внутри ледяной волной ужас от осознания того, что только что произошло. Просто вонзил нож, прирезав, как какого-то зверька. Я перевела ошеломлённый взгляд на возвышающегося надо мной мужчину — убийцу. На каменном лице ни единой эмоции. Чудовище. Он и в самом деле был таким. Вся оболочка, в которую я успела его обличить, опала, словно змеиная кожа. Эти нечеловеческие всполохи в глазах, вязкая чернота узких зрачков — взгляд зверя, нет, даже хуже. Он — исчадие Пекла. В ушах звенело, моё тело отказалось мне подчиняться, я хотела рвануться и бежать прочь, но лишь молча наблюдала, как Маар подобрал осколок и подступил ко мне. С головы до ног меня обдало жаром, обожгло, как будто раскалённой лавой. Я почти чувствовала, как покрывается волдырями кожа и начинает оползать, но это мне только казалось. Страж сомкнул пальцы на моей шее и сдёрнул меня с кровати так, что моя голова едва не оторвалась. Я отчаянно вцепилась ногтями ему в руку и отбивалась, как могла, скользя ступнями по постели, хотя глупо было противиться. Маар пожирал меня разъярённым взглядом, въедаясь в самую душу, но я его почти не видела — застилала глаза пелена, кажется, я плакала. Он поднёс осколок к моему лицу и медленно провёл по щеке.

— Я запрещаю тебе в него смотреть, слышишь? — проговорил он спокойно, будто не убил только что, и сжал мне шею туже. — Иначе… — он вдавил осколок в кожу, — … иначе мне придётся вырезать из тебя это желание.

Я поняла, что задыхаюсь от его хватки и слёз, от того, что сердце едва не разрывается от напора. Маар сжал губы, пронизывая меня лютым взглядом, а потом швырнул обратно на постель, как тряпичную куклу. Я накрыла голову руками, ожидая удара, но ничего не последовало.

Послышались и заглохли шаги, Маар задержался рядом с недвижимым телом девушки.

— Одевайся, нам пора выезжать, — бросил мне страж так же спокойно и бесцветно.

Дверь скрипнула — он вышел.

Я лежала и не шевелилась, меня забил озноб, лютый, холодный. Я коснулась дрожащими похолодевшими пальцами щеки и поморщилась — жжение полоснуло лицо. Запах крови жёг ноздри, и першило в горле, тошнота подкатила к самой глотке, я задохнулась, подавляя рвотный позыв.

Всё по моей вине. Зачем я спросила об этом проклятом зеркале?! За что он так?! Что сделала плохого эта несчастная?!