Чернолунье — Свобода для заключённого (СИ) - "Dir Blake". Страница 62

— Я хотела в последний раз увидеть это место, — произнесла она, остановившись посередине флагштока и почувствовав, что Дай встал на бортик и может её расслышать. Он крепко вцепился правой, здоровой рукой в серо-желтые кирпичи открытой с четырёх сторон башни. — Перед тем как мы отправимся в Гиансар.

Она не поворачивала головы к Даю и лишь смотрела себе под ноги на портовый город, утонувший в огненных лучах заката; смотрела на блестящую морскую гладь, у берегов заполненную суднами; смотрела на людей, казавшихся с высоты птичьего полета муравьями, спешащими в свои каменные муравейники.

— Ты видишь этих маленьких людей, Дай? — спросила она, повысив голос. — Их жизни так хрупки, а тела ненадежны.

Дай молчал, тревожно вслушиваясь в её перебиваемые ветром слова, ему не нравилось, к чему клонился разговор.

— Но, по сравнению с сильными Суртами, они живут так долго! — отчаянно воскликнула она и, расправив плечи, с блаженной улыбкой набрала полную грудь воздуха. — Как думаешь, сколько раз я хотела сдаться обледенению? Перестать бороться за эту никчемную жизнь? — она резко повернулась на пятках, и внимательные уставшие глаза устремились на него.

Дай видел на её губах кривоватую усмешку, и ему вспомнился рассказ Лилит в поезде о том, что обледенение однажды дошло до её лица, и это не прошло бесследно.

Девчонка усмехнулась, угадав ход его мыслей.

— Казалось бы, привыкаешь постоянно «умирать», — продолжила она, — но каждый раз, как в первый, я боюсь, — её голос сорвался на шёпот, — боюсь потерять счет времени и начать внезапно леденеть. А с каждым годом становиться лишь страшнее… Ты знаешь, почему Сурты мало живут и редко доживают до взрослого возраста?

Дай отрицательно мотнул головой, ещё сильнее вжавшись в холодный кирпич арки.

— С каждым годом промежуток времени между обледенениями укорачивается, — безэмоциально ответила она. — По подсчетам Старика, в лучшем случае у меня есть ещё пять лет, с учётом того, что я не буду злоупотреблять своими силами, — она насмешливо фыркнула, но Дай не видел в этом ничего смешного. — Кстати, часы, что подарил мне старик, — она засучила левый рукав фрака, и в солнечном свете блеснул циферблат поразительной красоты часов, — показывали, сколько времени у меня осталось до следующего обледенения. Но они сломались и теперь бесполезны.

Лилит сделала шаг назад и флагшток опасно закачался.

— Наверное, это судьба! — сцепив в замок руки за спиной, она горько усмехнулась. — Всем было бы лучше, если бы я умерла.

В черных глазах и выражении всего лица читалось одиночество и смирение. Даю вдруг показалось, что если он не попытается остановить её, она вот так просто возьмёт и сделает шаг в пропасть, полетит прямо вниз под колеса машин, карет, под ноги зазевавшимся прохожим. Он определённо не мог понять её убежденной ненависти и безразличия к себе. Ведь в отличие от неё, Дай боялся потерять друзей и близких, своё прошлое и возможное будущее. Он боялся потерять себя.

Эта картина и эти слова напомнили ему о чем-то до отвращения знакомом и его сердце болезненно сжалось.

— Мне не будет лучше! — вскричал Дай, вскочив на флагшток. Он сделал несколько неуверенных шагов на подкашивающихся от страха ногах, стараясь не смотреть вниз на этот острокрыший, колючий город.

Лилит оказалась ближе, чем ему могло показаться с бортика. Он схватил её за плечи и уверенно посмотрел прямо в чёрные, ни капли не удивленные глаза.

— Не смей умирать, не в мою смену, — он нервно закусил губу, когда Лилит беззвучно рассмеялась. — Я поклялся твоему старику…

— Не привязывайся к Суртам, Дай, — сухо перебила Лилит. — Иначе сам потом пожалеешь, — прошептала она ему в самое ухо и, прижав руки его груди, с силой толкнула.

Сердце Дая замерло, когда ненадежная опора ушла из-под ног. Страх и чувство падения проглотили его, а в мыслях билось единственное: «Я падаю! Я разобьюсь! И таков мой конец?»

У него перед глазами промелькнули лица друзей: живое, уверенное лицо главы Ордена рыцарей Рэйки, заносчивое и несчастное — Лиама, преданное и измученное — Шеллы, и единственное любимое, но так мучительно забытое лицо погибшей принцессы. Но он не смог ухватить её образ, наваждение растаяло так же быстро, как и появилось: у него перед глазами сейчас простиралось бескрайнее небо красного, рыжего и жёлтого цветов с медленно плывущими облаками. И как он никогда не замечал его красоты раньше, как глуп был и всегда смотрел лишь себе под ноги.

Больно ударившись спиной об угол, он приземлился локтями на пыльный бежевый бортик.

Обрывисто и шумно дыша, он дикими глазами уставился на Лилит.

— Что ты творишь?! Совсем с ума сошла! — воскликнул он, прикоснувшись к ушибленной спине. — Я же мог упасть вниз!

— Но не упал же, — со странной улыбкой заявила Лилит, уверенно приближаясь к нему. — Ты не похож на человека, сильно дорожащего своей жизнью. Если бы действительно дорожил, не подпустил бы Сурта к себе так близко.

Дай неловко приподнялся на дрожащих руках, пытаясь отстраниться, но не смог встать на ноги, они подкашивались от страха. Такая Лилит его пугала.

— Ты боишься меня? — шёпотом спросила она, уперев руки в бортик по обе стороны от Дая так, что он оказался зажат между камнем и её телом. Она была так близко, что он чувствовал её горячее дыхание на своей щеке; ему было неловко.

— Я не боюсь, — соврал он. А голос не подвел, не дрогнул.

Она усмехнулась, чувствуя обратное, бесцеремонно отдернула в сторону один борт сюртука и, расстегнув пару верхних пуговиц рубашки, оголила шею, на которой ещё были видны маленькие запекшиеся точки.

Дай сглотнул, поняв, к чему близится дело.

Лилит, обхватив одной рукой его затылок, а другой, отстранив одежду в сторону, впилась острыми клыками в его шею, в место прошлого укуса.

Больно было лишь мгновение. Дай смотрел на заходящее солнце в обрамлении кровавых облаков и думал, что сам виноват во всем этом, он сам сказал ей, что хочет помочь Суртам, но в тот момент он имел в виду не такую помощь, а помощь в поисках и создании лекарства от обледенения. Глупая «помощь» и по большей степени только на словах. Но теперь отступать от своих слов было уже поздно. Когда Лилит пила его кровь, он мог думать лишь о том, что она и не просила другой помощи.

— Считаешь меня чудовищем, монстром? — горько выдавила она, не поднимая головы. Она робко зажимала тонкими пальцами свежекровоточащую ранку, Дай знал, что это для того, чтобы кровь не заляпала чистую рубашку. — Ненавидишь меня?

— Нет, — спокойно отозвался он и стиснул в крепких объятьях её хрупкое тело. Дай не врал. — Ты не монстр, — прошептал он, зарывшись носом в её мягкие волосы пахнущие орехами и солнцем. — Ты человечнее многих из людей.

«Человечнее меня»

— Дурак, — сипло высказалась она, но Дай щекой почувствовал, что она улыбается.

Ⅲ

— Я хочу, чтобы ты взял их, — заявила Лилит, уперто вкладывая свои часы в ладонь Дая. — Я отдаю их тебе «под залог», пока не выплачу перед тобой свой должок. Ненавижу оставаться долгу, — пробурчала она, потупив глаза в пол. — Сейчас у меня нет столько денег, но потом обязательно… А до того момента не смей их продать! — воскликнула она, зажимая обеими руками в его пальцах драгоценные часы. Она вытащила их из тисков кожаного браслета, и теперь они выглядели совсем как обычные карманные.

— Сейчас же пойду и продам, — мерзко оскалился Дай, желая её подразнить.

— Эй! — возмутилась девчонка, и он с силой взъерошил свободной рукой волосы на её макушке.

 — Перестань! — Пыхтела она, силясь отцепить его руку от своей головы.

Дай неслышно рассмеялся, глядя на её раскрасневшееся недовольное лицо в обрамлении растрёпанных пушистых волос.

— Я серьёзно! — буркнула она.

— Я понял.

Под её внимательным взглядом Дай засунул часы в карман сюртука.

— Потеряешь — прибью, — прошипела она, подозрительно сощурившись.

— Да-да, — закатил глаза Дай и беспечно пошел по мостовой, засунув руки в карманы. — Ты идешь? Не знаю, как ты, а я ужасно хочу есть.