Чернолунье — Свобода для заключённого (СИ) - "Dir Blake". Страница 60

На украшенном позолотой, туалетном столике из темного дерева, за которым он сидел на мягком, обшитым бархатом пуфике, стояло не так много вещей; не было ни белёсых пудрениц, ни помад всех оттенков красного и розового, не было ни кистей и даже угольных палочек. На столике лежала лишь искусно вырезанная из слоновой кости и покрытая перламутром шкатулка с надушенными лентами разных цветов внутри. В них утонули и серьги с белым жемчугом и с бриллиантами. Хрустальный флакончик духов был заткнут пробкой и стоял возле самого зеркала в ажурной оправе, но даже так Даймонд слышал, как нежно он пах розами.

Раздался глухой «щёлк», и мальчик ойкнул от боли: острые ножницы резанули его по уху.

— Осторожнее! — шёпотом возмутился он и хотел схватиться за пораненное место, но «горе-парикмахер» перехватила его руку.

Несколько алых капель упало на ковер, а потом и на ворот его ситцевой ночной рубашки.

— Что ты делаешь? — насупился мальчик, когда она приблизилась, и он почувствовал тепло исходившее от её худенького тела, спрятанного за тонкой шелковой сорочкой.

— Рану нужно обработать, — сладко прошептала она, и Дай заметил в зеркале усмешку на её губах. — Иначе попадет инфекция.

— И как ты… — Дай нервно сглотнул, не договорив, и только молился, чтоб его догадки не оправдались.

Принцесса положила ножницы на стол, возле лампы. Холодные освободившиеся пальцы коснулись его шеи, вторая рука продолжала удерживать его левую руку. Мальчик замер, боясь пошевелиться и спугнуть мгновение.

Теплое дыхание её оборвалось — девчонка лизнула кровоточащую царапинку на его ухе.

Дай вздрогнул, отпрянул, чуть не сбив со стола лампу. Он и подумать не мог, что она на такое решится. У него закрались подозрения: а не специально ли она промахнулась?

Он растерянно облокотился на туалетный столик, съехав с пуфика и, опасно повиснув над полом, глядел на неё широко распахнутыми глазами.

Её щеки раскраснелись, а губы скривились в насмешливой улыбке, завидев его растерянное, смущенное лицо, она разразилась звонким смехом.

— Не издевайся, — насупился Дай, возвращаясь на стул. — Я же старше тебя!

— Но ты такой милый, когда смущаешься. Грех тебя не подразнить, — в своей обычной издевательской манере высказалась она.

Дай возмущенно нахмурился, скрестив руки на груди.

— Тебе смешно, — проговорил он, надув губы. — Ты совсем не думаешь о моих чувствах. Я, между прочим, мальчик… — совсем тихо пробормотал он, низко склонив голову. Взгляд его упал под ноги, на прядки серых волос, сильно выделявшихся на фоне темного ковра.

— Я всегда о тебе думаю, — без доли стыда заявила она, погладив его по голове, как какого-нибудь обиженного котёнка, которого подобрала на улице.

Даймонд смущенно отвернулся. Она никогда не была серьезна, всё время издевалась над ним, поэтому и сейчас он пытался успокоить бешено бьющееся сердце этими мыслями, хотя в тайне с трепетом надеялся, что значит для неё больше, чем букашка под ногой.

Дай совсем размяк от её поглаживаний и уже готов был простить всё, лишь бы она не убирала своей нежной руки, но она убрала.

— Тебе просто нравится меня мучить… — пробормотал он, поджав к груди колени и облокотив на них голову.

— Вовсе нет, — задумчиво протянула она, начав копаться в ящиках одного из книжных шкафов с разноцветными стеклами на деревянных дверцах. — Я хочу тебя защитить.

Мальчик замер, недоумённо разглядывая её хрупкую спину с костлявыми плечами. В воздухе повис немой вопрос.

Девочка резко повернулась и уверенно подошла к нему. Под её внимательным насмешливым взглядом он сполз со стула, неуверенно встав на ноги. Хоть он и был старше на целых два года, роста они были одинакового, из-за чего Дай ещё больше тушевался, хотя принцесса ни разу не поддела его этим.

— Я хочу подарить тебе кое-что… — вполголоса сказала она.

— Что? — еле слышно выдохнул он. Они стояли нос к носу и смотрели друг на друга в упор; он робко разглядывал любимое лицо с пухлыми и такими манящими аловатыми губами, мелко дрожащими то ли от волнения, то ли от холода (хотя Даю было до одури жарко). Слабая лампа выхватывала милую родинку на её подбородке на уровне левого уголка губ, которая придавала ей особое очарование.

Он не видел, куда смотрела она — боялся поднять глаза, но не выдержал: стыдливо отвел взгляд в сторону утонувшей во мраке входной двери.

Озорная улыбка блуждала на её губах.

— Закрой глаза.

Дай поджал губы, взглянул на неё исподлобья.

— Зачем?

— Закрой и всё! — фальшиво обиделась она. — Совсем не доверяешь мне…

Мальчик замешкался, но всё же выполнил просьбу. Его прикрытые серые ресницы задрожали.

— Только не выкини того, за что меня потом накажут.

— Неужели ты так боишься наказания? — издевательски шептала девчонка, точно змея-искусительница. Она-то не знала, что за всякую чепуху его беспощадно секут розгами по двадцать, а то и по тридцать раз, так что на спине у него уже живого места нет — одни шрамы. Или знала?

Он почувствовал её вечно холодные пальцы у своего затылка и горячее дыхание на своей щеке.

— Тем более, мы же никому не скажем. Никто не узнает.

— Всё тайное рано или поздно станет явным, — кисло парировал он.

— Какой ты зануда, — она отпрянула, заложив руки за спину. — Открывай глаза.

Сначала Дай увидел её довольное собой лицо, а потом заметил, как что-то непривычно отягощает его шею. Это был небольшой серебряный кулон на цепочке из того же материала, на крышке был выбит серебристый кружок, напоминавший лунный диск, сбоку оказалась небольшая бороздка — видимо, он был наподобие тех, что открываются и хранят внутри памятную фотографию или какую-то вещь.

Даймонд нетерпеливо подцепил ногтем большого пальца выемку, и крышечка с легким щелчком открылась. Внутри была она.

— Однажды этот кулон спасет тебе жизнь, — грустно сказала она, продолжая улыбаться. — Когда меня уже не будет рядом, чтобы спасти тебя…

— Не говори это с таким лицом, — Дай нервно сжал в руке подарок. — Я не верю словам Оракула и в слухи не верю… и в суеверия тоже не верю!

«Я отрицаю. Отрицаю твою смерть!»

Ⅰ

Материк Алькор, королевство Алнаир, город Акрус

— Проснись и пой, Спящая Красавица! — раздался знакомый насмешливый голос, вырвавший Дая из объятий сна. — Сколько уже можно дрыхнуть? — девчонка возмущенно фыркнула, лягнув его обутой ногой.

Юноша застонал, всё тело ныло от ушибов, кости ломило, а левое плечо… С трудом продрав глаза, он сел в кровати.

— Где я? — спросил он, взглянув на орудующую ножницами Лилит, сидевшую за столиком перед маленьким зеркальцем. Её темно-каштановые волосы пушились, а она тщетно пыталась подрезать лезшую в глаза, отросшую чёлку.

И почему Дай совсем бы не удивился, узнай, что ножницы она украла у медсестры. Они были маленькими и явно не предназначенными для стрижки волос, скорей для отрезания ниток, бинтов или, в крайнем случае, подрезания ногтей.

— Может, хватит воровать? — раздраженно пробубнил он.

— Может, хватит читать нотации? — парировала Лилит, самодовольно выгнув бровь.

Дай начинал закипать. День явно начинается не с кофе.

— Ты в больнице «Святой Аннет», — соизволила ответить она. Ножницы тихо чикнули, и короткие волосинки упали на облупившийся белый стол из старого сухого дерева. — Мы в Акрусе, портовом городе, самом ближайшем к столице.

— Как мы здесь оказались? В поезде же были…

Лилит снисходительно подняла брови.

— С утра туго соображаешь или по жизни? Забыл, что на нас напали, а ты отключился посреди горящего вагона? Хорошо, люди успели тебе на помощь и даже вагон отцепили. Как видишь, всё хорошо закончилось. Для всех, кроме тебя. Скажи спасибо тем, кто спас тебя.

— Да… спасибо им, — пробормотал Дай. — Ты, значит, цела? — нахмурено спросил он, прикоснувшись к повязкам на левом плече. Он чувствовал: что-то в её словах нечисто. Лилит умела лгать, но Дай чувствовал ложь. Только в её случае не мог распознать, в какой момент она говорила неправду. Воистину искусный лжец тот, кто правду может смешать с вымыслом.