Дискета мертвого генерала - Горшков Валерий Сергеевич. Страница 33

Он вышел на ближайшую центральную улицу, еще издали заметил зеленый огонек приближающейся «Волги», остановил ее, согласился с названной таксистом баснословно высокой суммой и поехал к Васильевскому спуску. Там попросил шофера заехать за ним на это же место через час, сам же несколько минут постоял на набережной, наблюдая за отраженными в черной воде Москвы-реки сверкающими городскими огнями, а потом не спеша пошел на Красную площадь.

Едва Прохоров поднялся по вымощенной булыжником мостовой, как куранты на Спасской башне Кремля начали бить три часа. Патрульные милиционеры, о чем-то лениво переговаривающиеся по рации, проходя мимо застывшего, как изваяние, мужчины, настороженно покосились в его сторону. «Вроде не пьяный…» И ушли дальше. А Вадим Витальевич за отпущенное ему время сделал «круг почета», дошел до Музея Ленина, до очень красивой церквушки, названия которой не знал, а затем, по противоположной от Мавзолея стороне, медленно вернулся обратно к собору Василия Блаженного и дальше – на набережную.

Спустя десять минут примчался таксист, очень обрадовавшийся, что нашел клиента на оговоренном месте, любезно открыл дверцу, впустил Прохорова и всю дорогу обратно до дома без остановки болтал о чем-то своем. Вадим Витальевич не слушал его. Он снова, как и в «Латвии», прислонившись щекой к дверному стеклу, смотрел на огни ночного города и думал. О Саратове, оставшемся где-то далеко, новом месте работы, где ему предстоит продвигаться дальше к цели создания совершенного оружия, о мафии, так прочно втянувшей его в свои сети, и о неизвестном бывшем начальнике охраны Центра, который всего четыре недели назад погиб в автомобильной катастрофе…

На следующее утро, в половине девятого, за новым сотрудником Экспериментального исследовательского центра пришла машина. Когда Прохоров спустился вниз и зашел в салон «Латвии», то там заметил еще шестерых мужчин – одним из них был сам Славгородский – и одну молодую девушку. Профессор сразу же предложил место рядом с собой, подождал, пока Вадим Витальевич усядется, и обратился ко всем присутствующим.

– Друзья! Разрешите представить вам моего нового помощника, о котором я уже не раз говорил, первооткрывателя алгоритма, еще до вчерашнего дня ведущего научного сотрудника Саратовского НИИ радиотехники, Прохорова Вадима Витальевича. Сегодня он приступает к работе вместе с нами, – и Славгородский обнял сидящего рядом «новичка» за плечо, публично демонстрируя, как к тому следует относиться.

Сразу же несколько рук потянулись к Прохорову, мужчины наперебой представлялись, так что он все равно никого не запомнил, за исключением чернявого и бородатого Геннадия Ожогина, очень напоминавшего цыгана Будулая из известного фильма.

Прохоров быстро пожал руки и обратил внимание на молча сидящую напротив высокую и стройную девушку, до сих пор не проронившую ни слова и не выказывавшую желания познакомиться с новым коллегой. Она была чем-то опечалена, и это легко читалось на ее бледноватом, но достаточно милом личике. Красивые каштановые волосы, зеленые глаза и тонкая, чуть розоватая кожа вызвали у Прохорова чувство желания, чему он поначалу даже несколько смутился. Он и не припоминал, когда в последний раз испытывал нечто похожее. Жена Вадима Витальевича уже несколько лет подряд довольствовалась двумя-тремя интимными моментами с мужем в месяц, как правило, заканчивающимися сразу после первого акта близости. Секс у старшего научного сотрудника был не на первом, не на втором и даже не на третьем месте в жизни. Весь «пьедестал почета» занимала лишь трудовая деятельность. Далее – дочка Дашенька. На этом приоритеты заканчивались, и начиналась рутина. И вот Прохоров впервые за много лет ощутил сладостное чувство неукротимой тяги к женщине. Она находилась на расстоянии не больше метра, и Вадим Витальевич с огромным трудом подавил в себе неосознанный порыв прикоснуться к ней рукой, ощутить нежность и теплую влажность ее кожи.

«Интересно, как йоги могут регулировать частоту ударов своего сердца?» – подумал инженер, непроизвольно приложив к левой стороне груди руку. В следующую секунду он неожиданно услышал свой собственный голос, но только доносившийся с расстояния в несколько километров.

– А как вас зовут? Меня – Вадим…

Девушка отвлеклась от накатившей на нее волны мрачных мыслей и впервые взглянула на сидящего напротив мужчину. Стройный, среднего роста, аккуратно выбрит, короткая стрижка жестких, как проволока, пепельных волос, на вид лет тридцать семь. Может – сорок. Глаза… На глазах она более внимательно остановила свой взгляд и нашла их весьма привлекательными. Сейчас они были чуть блестящими, сияющими и очень-очень добрыми. Она любила доброту, так как именно ее не хватало Наташе для ощущения гармонии с безжалостным миром, окружающим со всех сторон.

Она нашла в себе силы улыбнуться.

– Наташа. Вы наш новый коллега? – Она как будто только сейчас проснулась и не слышала сказанных ранее Славгородским слов. Впрочем, так оно действительно и было.

– Да, еще вчера утром я был в Саратове. А вечером, когда нас привезли, знаете, что сделал? – И глаза Прохорова засияли еще ярче.

– Что? – Наташа заметно оживилась и даже несколько подалась вперед. Сидящий напротив мужчина ей импонировал. От него шла непонятная, но зато очень хорошо ощущаемая волна положительной энергии. Он весь просто светился ей!

– В три часа ночи я поймал такси, доехал до Васильевского спуска, пошел гулять по Красной площади и в полном одиночестве, если, конечно, не считать патрульных милиционеров, слушал бой курантов на Спасской башне. А потом целый час гулял по ночной столице и смотрел на огни…

Прохоров даже сам удивился, насколько художественное описание своей вчерашней прогулки он смог сделать. Но он уже перестал контролировать себя, а с готовностью самоубийцы упал в глубокий бездонный омут зеленых глаз и мечтал лишь об одном – провалиться как можно глубже.

– Я всю жизнь живу в Москве, но мне и в голову не приходило, что можно ночью поехать на Красную площадь, – на заметно порозовевших щеках девушки появились ямочки от улыбки. – Кто-то, оказывается, даже находит в этом какую-то романтику… Вы впервые в Москве, да?

– Был однажды, еще во время учебы в институте. Но уже все забыл. Теперь есть шанс наверстать. Как вы думаете? – В эту секунду Вадим Витальевич очень напоминал знаменитую роденовскую фигуру мыслителя, облокотившись на поставленную на колено руку. Он не отрываясь смотрел на Наташу и нисколько не смущался, что она делает точно то же самое.

– Если у вас такая склонность к романтическим ночным прогулкам, то наверняка наверстаете. Москва – не Саратов, здесь можно десять лет подряд ходить и ни разу не пройти по одной и той же улице, – заметила девушка. Она открыла лежащую на коленях сумочку, достала оттуда желтую упаковку жевательной резинки «Вригли» и тихо спросила: – Вадим, хотите резиночку? Это фруктовая.

Прохоров даже растерялся: «Господи, она со всеми так себя ведет или… только со мной, сейчас?!» Он осторожно, даже, можно сказать, бережно вытащил одну пластинку, развернул приятно пахнущую фольгу и положил в рот сладкую жвачку. Аромат апельсина тотчас наполнил салон микроавтобуса. Тут же со всех сторон послышались дружеские просьбы, и к Наташе потянулось сразу несколько мужских рук. Она покачала головой, раздала просителям три оставшиеся пластинки и, скомкав в кулачке упаковку, положила ее в сумочку.

– Извините, – виновато насупился Прохоров. – Вот так делать хорошие дела…

– Что вы, Вадим! – Наташа ласково рассмеялась. – Какая ерунда! Все в порядке.

– Если вы согласитесь со мной, что я должен вам точно такую же пачку резинок, то тогда действительно все будет в порядке, – надежда закралась в душу Прохорова. Он вдруг понял, что в настоящий момент сама судьба пишет историю его жизни.

– Ну, если вы так настаиваете… Хорошо, Вадим, вы мне должны одну упаковку «Вригли»! – пожала плечами Наташа. Она тоже подумала о том, что проказница-судьба имеет обыкновение после черных периодов в жизни человека преподносить ему маленькие сюрпризы. Только вчера она наконец-то получила долгожданный развод с мужем, а уже сегодня знакомится с таким замечательным человеком, как Вадим.