Хранящая огонь (СИ) - Богатова Властелина. Страница 12

Отряд остановился только к обеду, выбрав обветренный высокий холм. Остановились лишь для того, чтобы скинуть вымокшие плащи, переодеться в сухое и наскоро перекусить, а после вновь поднялись споро в сёдла да незамедлительно отправились в путь. Постепенно за день пути Мирина запомнила имена гридней, которые ненароком да заговаривали с ней о пустяках. Вот только братья, будто сговорившись, больше не обмолвились с ней ни словечком, да и что тут скажешь, коли всё уже понятно. Только заострились черты старшего княжича, будто думал он о чём-то тяжёлом, и от того казался отстранённым, в то время как гридни после проливного дождя, напротив, подбодрились духом, всё шумели, смеялись, шутили.

Мирина с каждой верстой, хоть и до дома было ещё далеко, а всё более ощущала родные края, и в душе разливались трепет и волнение. Как истосковалась по дому, по уютных солнечным тропикам в зарослях сосновых, по которым она прогуливалась чаще в одиночестве, по саду, который был настолько велик, что не обойти его и за день. Часто она уходила вглубь, пела песни и плела венки, срывая по пути стебли колокольчика, повитель вьюнков, вешала на сучья берёз и яблонь и мечтала о девичьих глупостях. Тогда и в самом деле мысли её были ясные, чистые, ничем не обременённые. Куда подевалась эта беспечность да девичья нежность? Просыпалась белым пеплом сгоревших крыльев, которые порой возносили её так высоко, что всё остальное казалось далёким, и только личная судьба волновала её. Больно пришлось падать и быстро взрослеть, и прежней лёгкости теперь не будет никогда, да и всего остального…

За раздумьями разными пролетел день. Небо, чистое от туч, стало низким, а тени — длиннее и глубже. Просторная степь вскоре начала обрастать кустарниками, стали попадаться дикие раскидистые яблони, белые стволы берёз, да вывернутые из земли мокрые от сырости корни. И наконец, перед путниками угрожающе вздыбился темнеющий в сумерках лес. Повеяло с него прелостью и влажным мхом. Слышала Мирина, что в Ряжеских лесах много люда сгинуло. В недрах его замшелые озёра чёрные разливаются, которые люди стороной обходят, толкуют, что места те гиблые. Оно и поверилось в то, когда Мирина собственными глазами увидела неприветливую чернеющую гущу, даже мороз по спине продрал — не по себе сделалось, и хоть окружают мужи, а казалось, озёра эти где-то рядом лежат.

Отряд неуклонно следовал намеченному пути, бесстрашно — они-то не раз следовали по тропам этим, им остерегаться нечего, по крайней мере, сейчас не лес им был врагом. А с лесом нужно дружить, приспосабливаться, просить, разговаривать. Если лес объявить врагом, то он непременно победит.

Оказалось, и здесь прошёл ливень, и от влаги лошадей облепила тучей мошка. Мирина поначалу вслушивалась в звуки: как звенят у самых ушей комары, как глухо шуршит хвоя, как падают на землю старые сосновые шишки, как капает вода с листьев на мшистую землю. Лавья, которой, видно, надоело сидеть волчицей в укрытии, тоже вылезла, да только зря, комары зудели и кусали больно, девка враз покрылась красными от укусов пятнами, она-то непривычная к чащам. Из упрямства всё равно осталась сидеть на месте, во все глаза рассматривала дебри, бледнея.

— Надо на постой вставать, костры разводить, иначе живьём сожрут, — обернулся на княжичей самый старший из всех, воевода Радьяр.

Арьян пролетел мимо повозки, пуская лошадь вперёд, в самое начало, и вскоре весь отряд отклонился от заросшей багульником и ольхой тропы, телега покатилась по склону меж вытянутых застарелых сосен и снова поднялась на взгорок, похожий на островок, остановилась под разлапистым еловым пологом.

— Тррр, — натянул поводья Остромысл.

Мирина чуть ткнулась вперёд, благо задержалась о плечо мужчины, иначе от резкой остановки кувырнулось бы вперёд. Тот весело хохотнул, бросая вожжи на круп лошади, спрыгнул наземь, разминая плечи от долгого сидения. Следом примкнулась и другая телега, на ней ехали Мечеслав вместе с Митко, парень всю шею изодрал от злых укусов мошки. И нужно бы мазью намазаться, да только ныне у Мирины её не сыщешь. Как и собственной ложки, и ножа, и даже гребня, чтобы расчесать спутанные волосы.

Дружно соорудили палатки — для шатров здесь и места не было. Развели костры с трудом — сухой валежник после такого дождя трудно сыскать — и принялись готовить снедь. Вскоре по становищу разнёсся гутой тяжёлый дым, напитанный запахом жаренных тетеревов. Насекомых им будто смыло. Для девушек отрядили отдельный костёр и палатку, куда принёс Митко на круглом подносе исходившее паром и томившееся в соку белое мясо птицы. А следом Данимир сам принёс девушкам и сбитня, подмигнув Мирине, многозначительно глянув на валганку, так, что от его красноречивого взгляда запылали у княжны щёки, хоть и не ей он был предназначен. Разговорившись с Митко, что оказался приятным юношей в общении, Мирина и не заметила, как валганка исчезла. Княжна оглядела лагерь в свете костров, но среди воинов Данимира не обнаружила. Арьян же сидел в обществе воеводы и остальных гридней и, похоже, тоже ещё не подозревал о пропаже. Хотя ясное дело, почему те покинули становище. Мирина обратила взор в чащу, в заросли высоких папоротников, поёжилась от стылого прелого дыхания, исторгаемого дебрями.

— Страшно здесь, — призналась Мирина.

Митко, запив квасом съеденный сухарь, утёр по-мальчишечьи рукавом уста.

— Угу, а по этой тропе и вовсе никто не ездит, много здесь народу сгинуло. А в это время болотники шумят, пузыри пускают, ихние тут владения.

Мирине от его слов даже дурно сделалась. Почуяла, как толпа мурашек прокатилась по плечам, хоть сама она с тем никогда не сталкивалась, а дома, на родине, у них часто такое происходило — люди уходили по грибы да не возвращалась, а те, кто возвращался, рассудок оставляли в лесу, на всю жизнь беспамятны делались. Всё же не нужно было княжичу отходить далеко, хотелось спрятаться, закутавшись с головой и не вылезать до самого утра.

— А ты ведь княжна? — вдруг спросил Митко, в раз обрывая её поднявшийся было страх. Спросил, что холодной водой окатил.

Мирина едва не подавилась сбитнем. Что ж, если от помощника княжеского нельзя утаить, то верно какой смешной дурочкой она казалась в глазах братьев. Тут же вспомнилась и ухмылка Данимира, он же просто смеялся над ней. И от этого осознания жутко стыдно сделалось.

— Заблудилась только, — ответил он вместо неё тут же.

— Нет, с чего ты это взял? — мотнула головой.

Парень, не замечая её бледноты, хмыкнул.

— А с того. Видно же. Ты похожа на княжну Всеславу. А высокую кровь легко можно отличить по повадкам сдержанным, будто холодным, да по говору спокойному.

— Кто такая Всеслава? — вырвался вопрос, не успела его перехватить, поздно прикусив язык. Ей-то какое дело?

— Так князя Варкулы дочка из городища Орлецк. Она часто приезжает в Явлич к Арьяну. Невеста это его. В последний год так и сидит в стенах города.

— И сейчас там?

— А куда же ей деваться, — хохотнул Митко.

— Вот как… — протянула Мирина, отщипнула мякоть, положила в рот, только от чего-то есть вовсе перехотелось.

Подавляя разыгравшуюся, тревогу снова глянула на Арьяна. Он будто заметил её взор на себе, поднял глаза, столкнувшись с её взглядом. Вдруг очнувшись, завертел головой, не найдя брата, поднялся на ноги, и вдруг в той стороне гридни всколыхнулись. И не успела Мирина ничего понять, как разорвал трухлявую зыбкую глушь пронзительный девичий визг.

Митко аж подпрыгнул на месте, и Мирина подскочила с подстилки, расплескав сбитень, нутро всё отнялось от страха, а руки и ноги онемели. Никак беда! Часть гридней, похватав оружие с земли, бросилась в чащу во главе с Арьяном. Мирина тоже дёрнулась было за ними, но Митко успел перехватить её.

— Куда ты?

Мирина, не слыша, вырвалась, вбежала в чащу за остальными.

Навстречу воинам выбежала Лавья. Одна. Глаза застывшие, остекленевшие от ужаса, и смуглая её кожа стала бледной, как поганка, лицо исказилось страхом. Арьян подступил к ней. По сравнению с девкой показался скалой грозной, того и гляди придушит, стоит только пальцами чуть шею сдавить. Он схватил её за плечи, встряхнул.