Хранящая огонь (СИ) - Богатова Властелина. Страница 13

— Где он?

Лавья и слова вымолвить не смогла, ткнула только пальцем в заросли.

Выпустив её, Арьян бросился сквозь кусты, затерявшись в дебрях, кто-то из мужчин, бранясь последовал за ним. Мирина было рванулась тоже, но крепкие руки, не то, что у Митко, не просто остановили — в землю втолкли.

— Куда ты, девка глупая! Там болото, — услышала она басовый голос, кажется, Мечеслава.

Послышались всплески воды и снова раздался крик, но теперь уже мужской, и голос это был Данимира, какой-то дикий, обезумевший, до нутра пробрал. Мирина всматривалась в лес, ожидание затягивалось, никто не выходил. Наконец, донёсся треск сучьев, и факелы выхватили вышедших братьев. Арьян насильно волок за собой Данимира, тот упирался, вырывался, порываясь бежать прочь без оглядки. Мирина задеревенела, так и пристыв ступнями к земле. Данимир был и впрямь обезумевшим, на нём остались только одни порты, сам он был вымазан чем-то чёрным, будто смолой. Мирина сорвалась с места, протискиваясь через обступивших княжичей гридней.

— Очнись же! — бил его по щекам Арьян, встряхивая.

Данимир от тяжести его руки на время затихал, но потом заново бился на земле, как пойманный зверь, по-прежнему не понимал, где он и что с ним.

Мирина, сама не зная, что делает, упала на колени рядом. Прибил девушку ледяной взор Арьяна — мол чего надо.

— Позволь, — попросила она, настояв на своём.

Тот не сразу, но подпустил её, уступив, всё так же держа крепко Данимира, да один не удерживал, без помощи других мужей и не обошлось. Мирина, вобрав в себя больше воздуха, смахнула с лица тёмные влажные кудри, что облепляли лицо мужчины, на миг, но всё внутри пошатнулась, когда увидела мечущийся взгляд княжича, который совершено не замечал никого вокруг и видел что-то другое, то, что от остальных было сокрыто.

— Он в навь вступил, — сказала она, поняв, в чём дело.

— Не трогай меня! — вдруг крикнул Данимир. — Уйди!

Казалось, Мирине он говорил, да не ей, а тому, в чьи руки он попался.

— Тише, — Мирина взяла его лицо в ладони, огладила мокрую, холодную, как лёд, кожу, смахивая бегущие с волос струйки воды, вынуждая смотреть только на неё. У Данимира зуб на зуб не попадал, свело судорогой ноги — плохой знак.

— Здесь никого нет, только я и ты, я вытащу тебя, только не иди за ним, не слушай, — сказала она спокойно, не выпуская из внимания его до самых краёв радужки расширенные зрачки, холодные, пустые, судорожно вспоминая знания, которым учил её отец. Оно никуда и не уходило, крылось в ней всё это время и только сейчас пробудилось, ладони закололо сотнями игл, разлилось по рукам тепло. — Здесь никого нет, — повторила, — мы одни с тобой. Веришь мне? Видишь меня?

Впрочем, силу она в плену растеряла, а точнее, с той поры, как ушёл из мира яви отец. Она об этом будто забыла, словно забвением охваченная.

Но всё же тепло проливалось из ладоней, Данимир быстро закивал, сглатывая туго, смотрел на неё и будто сквозь неё.

— Со мной, здесь я, — всё повторяла, понизив голос.

Княжич судорожно дышал, втягивая воздух резко, будто загнанный мерин. Мирина ощутила под ладонями, как напряглись до предела его мышцы. Он поначалу дёргал головой от её прикосновений, как огнём обжигался, но постепенно дыхание его выравнивалось, а мутный взор помалу да прояснялся, приобретая осмысленность, зрачки стали сужаться.

— Соль. Дайте соль, — велела Мирина.

И тут же в ладонь лег кожаный мешочек — соль имел при себе каждый воин. Всыпав в ладонь белых крупиц, Мирина поднесла их к губам Данимира.

— Попробуй.

Он смотрел на неё неотрывно и, казалось, не слышал её просьбы — всё ещё не узнавал. Мирина, проявив настойчивость, ближе поднесла ладонь, и он послушно попробовал. Воспользовавшись тем, княжна всыпала ему в рот всю горсть.

— Что ты делаешь?! — перехватил было её руку Арьян, что молча следил всё это время за ней, не вмешиваясь.

Данимир скорчился, опрокинувшись на землю, начал плеваться и приходить в себя.

— Навь отступила, — сказал с облегчением кто-то из мужчин.

— Вы что, меня отравить хотите? Что за дрянь? — вытираясь, кривился княжич, но всё ещё был слаб, чтобы самому подняться.

Арьян подхватил под руку брата. Мирина выдохнула и вновь погрузилась в прошлое, думая об отце.

— Уходим отсюда, — оправился первым Арьян, помог подняться Данимиру, одарил девушку благодарным взглядом.

По пути Мирина заметила, что Арьян, как и Данимир, был насквозь мокрый, верно поймал его уже в болоте. И от этого комом снежным упала тяжесть.

Митко, что сидел возле костра, бросился к вернувшимся, за ним и остальные. Лошади неспокойно стояли у деревьев.

— Где она? — спросила Мирина, не находя валганку.

Отрок кинул на палатку. Видно испугалась бедняга, спряталась, с таким верно ещё и не сталкивалась. Мужчинам нужно было переодеться, и Мирина поспешила вернуться к своему огню, стараясь не слышать обрывки рассказов Данимира. Девичьи уши и вовсе не должны были услышать, чем они там занимались, когда навь подкралась к ним незаметно, утягивая княжича за ноги в свои владения.

Просидела Мирина долго, вглядываясь в огонь, слушая всхлипы валганки, но вскоре и они стихли и постепенно дрожь сошла вместе с испугом, накатила сонливость. Мирина не заметила, как к ней подкрался кто-то, вздрогнула, когда Арьян уже опустился рядом к костру. Долго посмотрел на девушку, и снова сжалось всё внутри от его близкого присутствия, и верно будет так каждый раз, когда он посмотрит на неё.

Арьян вдруг протянул руку, касаясь пальцами подбородка, стирая с лица её что-то — видно испачкалась, когда пыталась успокоить Данимира.

— Как он? — спросила она.

— Уснул, — ответил княжич приглушённо. — Как ты узнала…

— Ведал отец… — Мирина запнулась, едва не сказав о князе, — и мне заверял, что соль отгоняет всякое скверное, чуждое человеку, соль и на ночь ставят у изголовья, когда головная боль или кошмары мучают. А тут ещё и вкус пробуждает, приводя в чувства. Не утянул его болотник за собой.

— Значит, я, получается, твой должник.

— Нет, можешь считать, мы в расчёте, — Мирина возымела твёрдости ответить и посмотреть в глаза долго, и первая не отвела взора, хоть далось ей это с большим трудом.

Но не успел он попытаться возразить, Мирина опередила его.

— Ты мне дал свободу.

— Разве? Не имей ты храбрости…

— Она бы не появилась, если бы вы не приехали в лагерь, — с каждым сказанным словом делалось легче, не ожидала такого Мирина, будто сбрасывала с заплечного мешка камни, что тянула за собой всю дорогу.

Княжич нахмурился, хотел ещё что-то спросить, но от чего-то передумал.

— Хорошо, пусть так. Но говорить ты, как я понимаю, по-прежнему не хочешь, кто ты?

Мирина затаила дыхание, будто сейчас земля под ногами уйдёт, уже пошатываясь.

— Не простым был твой отец, князь Радонег. О том, что ведал, я не знал, — выдохнул Арьян, меняясь в лице, обращая на Мирину проницательный взгляд. — Я всю дорогу думал… — опередил её княжич, не стал пытать, пожалел. — Слышал, что зимой пропала княжна из острога Ровицы. Стало быть, ты и есть?

Мирина коротко посмотрела на него, невыносимо было тонуть в его взгляде, словно в тех самых чёрных озёрах в лесу, спрятанных мхами и сетями корней. Моргнула, резко отворачиваясь к огню, сжимая подрагивающие пальцы в кулаки.

— Я.

Повисла тишина, лишь слышны были потрескивание сучьев да тихие переговоры гридней, которые тоже знатно перепугались. Воины воинами, а перед навью — миром духов — что перед смертью, все равны. Мирина вдруг вспомнила, как княжич бросился в топь спасать Данимира, и холодно сделалось, но верно не за себя он думал, за брата, а могли бы сгинуть оба. Мирина от подобных раздумий повела плечом.

— Поедешь с нами в Явлич, — решил Арьян, сказав твёрдо, нарушив затянувшееся молчание, поднялся на ноги.

Княжна задрала голову, чтобы посмотреть на него.

— Одну я тебя уже не оставлю.

Глава 4

Вихсар крутил между пальцев выкованный из железа оберег размером с монету, вытертый до блеска одеждой и кожей. В сердцевине его были высечены руны, украшенные зернистой пыльцой. Что они значили, он не мог прочесть, чужой язык он хоть и изучал с детства, а до сих пор некоторые знания были от него сокрыты, непостижимы. Как и этот оберег, и сама его хозяйка…