Крах и Восход - Бардуго Ли. Страница 19

Я провела пальцами по буквам. Мал напрягся. Его кожа все еще была влажной после реки.

– Могло быть и хуже, – сказала я. – Например, если бы там было начертано «давай обнимемся» или «я стал имбирным пудингом» – вот это было бы унизительно.

Мал удивленно хохотнул, затем, когда я провела рукой вдоль позвоночника, с шумом втянул воздух, Его руки, вытянутые по бокам, сжались в кулаки. Я знала, что нужно отойти, но мне хотелось быть с ним рядом.

– Кто это сделал?

– Толя, – прохрипел он.

– Больно было?

– Меньше, чем могло бы.

Я добралась до самой нижней точки солнечного луча, прямо у поясницы. Замерла, а потом провела ногтями вверх. Мал резко повернулся и крепко сжал мои руки.

– Не делай так, – яростно произнес он.

– Я…

– Я так не могу. Не могу делать, что нужно, когда ты меня смешишь или прикасаешься как сейчас.

– Мал…

Внезапно он резко поднял голову и прижал палец к губам.

– Руки вверх!

Голос донесся из тени под деревьями. Мал метнулся к ружью и через секунду приставил его к плечу, но из леса уже выходило трое человек – двое мужчин и женщина с пучком на голове, – с наставленными на нас дулами винтовок. Мне показалось, что я узнала лица из конвоя, который мы видели на дороге.

– Опусти ружье, – приказал мужчина с короткой козлиной бородкой. – Если не хочешь, чтобы мы продырявили твою подружку пулями.

Мал положил ружье обратно на камни.

– Теперь подойдите. Только медленно и без шуток.

На мужчине был мундир Первой армии, но он не походил ни на одного солдата, которого я когда-либо встречала. Его длинные, спутанные волосы были собраны в две растрепанные косички по бокам, чтобы не лезли в глаза. На нем был патронташ, надетый через плечо, и грязный жилет, который когда-то, возможно, был красным, но теперь поблек до тусклого оттенка, чего-то среднего между сливовым и коричневым.

– Мне нужны мои ботинки, – сказал Мал.

– Значит, без них ты вряд ли убежишь.

– Что вы хотите?

– Давай начнем с ваших ответов. В близлежащем городе полно более уютных местечек для ночлега. Так почему же дюжина людей скрывается в лесу? – Должно быть, мужчина заметил мою реакцию, так как тут же добавил: – Верно, мы нашли ваш лагерь. Вы дезертиры?

– Да, – без запинки ответил Мал. – Из Керскии.

Незнакомец почесал щеку.

– Керскии? Возможно. Но… – он шагнул вперед. – Оретцев?

Мал напрягся, но затем ответил:

– Лученко?

– Ради всех святых, я не видел тебя с тех пор, как твое подразделение тренировалось со мной в Полизной! – Он повернулся к своим людям. – Этот мелкий балбес был лучшим следопытом в десяти полках. Никогда не видел ничего подобного, – он улыбался, но ружье не опускал. – А теперь ты стал самым известным дезертиром во всей Равке.

– Просто пытаюсь выжить.

– Мы оба пытаемся, брат, – он указал на меня. – Не припоминаю, чтобы такие барышни в твоем вкусе.

Не будь на меня наставлено дуло, я бы обиделась.

– Такой же пехотинец из Первой армии, как и мы с тобой.

– Как и мы, значит? – Лученко ткнул в меня стволом. – Сними шарф.

– Воздух сегодня прохладный… – попыталась увильнуть я.

Он снова ткнул в меня ружьем.

– Давай, девочка.

Я покосилась на Мала. Он явно обдумывал наши варианты. Мы стояли на близком расстоянии. Я могу нанести удар разрезом, но не раньше, чем ополченцы успеют пару раз выстрелить. Можно ослепить их, но, если начнется перестрелка, что произойдет с гришами в лагере?

Я пожала плечами и резко стянула шарф с шеи. Лученко громко присвистнул.

– Наслышан о твоей компании, Оретцев. Похоже, мы поймали святую, – он склонил голову набок. – Почему-то я представлял ее себе повыше. Связать их.

Мы с Малом снова переглянулись. Он хотел, чтобы я действовала, это было понятно. Пока мои руки не связаны, я могу призвать свет и управлять им. Но как же остальные гриши?

Я вытянула руки и позволила женщине связать их веревкой.

Мал вздохнул и последовал моему примеру.

– Можно хотя бы рубашку надеть? – спросил он.

– Нет, – ухмыльнулась она. – Мне так больше нравится.

Лученко рассмеялся.

– Забавная штука жизнь, не так ли? – по-философски произнес он, пока нас вели в лес под прицелом. – Я всегда мечтал о том, чтобы мой чай подсластила щепотка удачи. Теперь я в ней утопаю. Дарклинг опустошит казну, чтобы ему доставили под дверь вас двоих.

– Ты собираешься просто вручить меня ему? – спросила я. – Как глупо.

– Какие громкие заявы от девчонки, в чью спину направлено дуло.

– Это просто деловой подход. Думаешь, Фьерда и Шухан не готовы заплатить большой куш – или даже одарить целым состоянием, – чтобы заполучить в свои руки заклинательницу Солнца? Сколько у тебя людей?

Лученко бросил взгляд через плечо и погрозил мне пальцем, как учитель. Что ж, попытка не пытка.

– Я просто хотела сказать, – невинно продолжила я, – что ты мог бы продать меня на аукционе по высочайшей цене, накормить всех своих людей и осчастливить их до конца жизни.

– Мне нравится ход ее мыслей, – отозвалась женщина с пучком.

– Не жадничай, Екатерина, – ответил Лученко. – Мы не послы и не дипломаты. Награда за голову девчонки купит нам пропуск через границу. Может, я сяду на корабль в Джерхольме. Или, может, буду резвиться с кучей блондинок до конца своих дней.

Отвратительный образ Лученко, резвящегося с толпой фигуристых фьерданок, вылетел из моей головы, как только мы вышли на поляну. Всех гришей согнали в ее центр и замкнули в круге из тридцати вооруженных ополченцев. Толя истекал кровью – видимо, от сильного удара по голове. Хэршоу в момент нападения стоял в дозоре, и мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что в него стреляли. Он стоял бледный, на подкашивающихся ногах, держался за рану в боку и тяжело дышал под жалобное мяуканье Накошки.

– Видите? – сказал Лученко. – С такой неожиданной удачей мне не нужно беспокоиться о высочайшей цене.

Я встала перед ним, пытаясь говорить так низко, как только возможно.

– Отпусти их. Если сдашь нас Дарклингу, их будут пытать.

– И?

Я подавила охватившую меня ярость. Угрозы ни к чему не приведут.

– Живые пленники стоят гораздо больше, чем трупы, – смиренно произнесла я. – Хотя бы развяжите меня, чтобы я могла позаботиться о ранах своих друзей.

И разгромить твоих ополченцев щелчком пальцев.

Екатерина прищурилась.

– Не делай этого, – сказала она. – Пусть один из ее кровопускателей позаботится о них. – Она ткнула меня в спину и погнала в группу к остальным.

– Видите этот ошейник? – спросил Лученко у своих людей. – Мы взяли заклинательницу Солнца!

Последовали громкие восклицания и улюлюканье, издаваемое другими ополченцами.

– Так что начинайте думать, как потратите все деньги Дарклинга.

Толпа радостно завопила.

– Почему бы не потребовать за нее выкуп у Николая Ланцова? – раздался голос солдата откуда-то сзади. Теперь, когда я стояла в центре круга, мне стало казаться, что ополченцев даже больше, чем я думала.

– У Ланцова? – переспросил Лученко. – Если у него есть мозги, он отдыхает далеко отсюда в обнимку со знойной красоткой. Если он вообще жив.

– Он жив, – сказал кто-то.

Лученко сплюнул.

– Мне без разницы.

– А твоей стране? – спросила я.

– А что эта страна сделала для меня, девочка? У меня нет ни своей земли, ни жизни, только униформа и пушка. И неважно, кто на троне: Дарклинг или очередной бесполезный Ланцов.

– Я видела принца, когда была в Ос Альте, – встряла Екатерина. – Вполне недурен собой.

– Недурен? – раздался другой голос. – Да он чертовски красив!

Лученко нахмурился.

– С каких это пор…

– Он невероятно смел и чертовски умен. – Теперь голос будто доносился откуда-то сверху. Лученко вытянул шею, вглядываясь в кроны деревьев. – Превосходный танцор, – продолжил голос. – О, и стрелок что надо!

– Кто… – Лученко так и не закончил предложение. Раздался выстрел, и между его глаз появилось маленькое черное отверстие.