Крах и Восход - Бардуго Ли. Страница 30

Наша маленькая группа разделялась, и мне это не нравилось. Адрик пришел в ярость, узнав, что его не берут с собой; я буду скучать по нему. Даже по Хэршоу с Накошкой. Но труднее всего будет прощаться с Женей. Если учесть вес экипажа и припасов, «Выпь» уже была перегружена, и у Жени не было повода лететь с нами в Сикурзой. И хоть мы нуждались в субстанциале для изготовления второй оковы, Николай решил, что от Давида будет больше пользы здесь, где он сможет обдумать наши дальнейшие военные действия. Вместо него мы возьмем Ирину, отшельницу-фабрикатора, которая сделала мне окову из чешуек на «Волке волн». Давид обрадовался такому решению, а Женя восприняла новости лучше, чем я.

– Хочешь сказать, мне не придется тащиться по пыльному горному хребту, выслушивая всю дорогу нытье Зои и «Второе сказание о Креги» в исполнении Толи? – она рассмеялась. – Горе-то какое!

– С тобой все будет хорошо? – спросила я.

– Думаю, да. Не могу поверить, что говорю это, но я начинаю проникаться симпатией к Николаю. Он совсем не похож на своего отца. И одеваться умеет.

В этом она определенно была права. Даже на вершине горы сапоги Николая всегда были отполированы до блеска, а форма сидела безукоризненно.

– Если все пойдет по плану, – сказала Тамара, – мы будем готовы к отлету к концу недели.

Я почувствовала удовлетворение и подавила желание почесать голое место на своем запястье. Но затем Николай прочистил горло.

– Кстати об этом… Алина, может, подумаешь о небольшом отклонении от курса?

Я нахмурилась.

– О чем ты?

– Союз с Западной Равкой все еще слишком шаткий. Фьерда будет давить на них, чтобы они открыли Каньон Дарклингу. Было бы неплохо, чтобы они смогли увидеть, на что способна заклинательница Солнца. Пока остальные начнут поиски в Сикурзое, я предлагаю тебе посетить несколько званых ужинов, срезать верхушку горного хребта, немного их успокоить. На обратном пути из Ос Керво я подкину тебя к остальным в горы. Как правильно заметил Мал, он занимает огромную территорию, и задержка ни на что не повлияет.

На секунду мне показалось, что Мал заговорит о необходимости попасть в Сикурзой как можно скорее и выбраться оттуда до начала снегопада, об опасности что-либо откладывать. Вместо этого он свернул лежащую на столе карту и сказал:

– Звучит разумно. Толя может полететь в качестве охранника Алины. Мне нужно попрактиковаться с тросами.

Я попыталась не обращать внимания на укол в своем сердце. Ведь это то, чего я хотела.

– Конечно.

Если Николай и не ожидал, что все обойдется без спора, он хорошо это скрыл.

– Чудесно, – ответил он, хлопая в ладоши. – Тогда обсудим твой гардероб.

* * *

Как оказалось, у нас было много других вопросов, которые нужно решить до того, как Николай закопает меня в шелках. Он согласился отправить «Пеликана» в Керамзин, когда тот вернется, но это лишь первый пункт повестки дня. К тому времени, как мы закончили обсуждать боеприпасы, виды штормов и экипировку для сырой погоды, было уже далеко за полдень, и всем хотелось передохнуть.

Большинство солдат питались вместе в импровизированной столовой в западной части Прялки, под пристальным наблюдением Трех Глупых Сыновей и Медведя. Я не особо жаждала компании, поэтому взяла булочку с тмином и горячий чай с сахаром и вышла на южную террасу.

На улице царил ледяной холод. Небо было ярко-голубым, дневное солнце отбрасывало длинные тени на слой облаков. Я попивала чай, прислушиваясь к звукам ветра, пока тот ворошил мех вокруг моего лица. Справа и слева виднелись уступы восточной и западной террас. Вдалеке обрубок горы, которую я скосила, уже покрылся снегом.

Уверена, со временем Багра могла бы научить меня распространять силу дальше, но она ни за что не поможет возобладать над скверной, а без ее руководства я даже не представляла, с чего начать. Вспомнилось то, что я испытала в часовне, ощущение связи и распада, ужас оттого, что мою жизнь отрывают от меня, трепет, когда я увидела, как возникают мои создания. Но без Дарклинга мне не найти путь к этой силе, и вряд ли жар-птица что-то изменит. Может, ему с этим проще. Однажды он сказал, что у него куда больше опыта в вечности. Сколько жизней забрал Дарклинг? Сколько жизней прожил? Может, после стольких лет жизнь и смерть как-то изменились в его восприятии – незначительные приметы обыденности, что-то, что можно использовать.

Я призвала свет одной рукой, позволяя ему скользнуть по пальцам ленивыми лучами. Он пронзил облака, открывая вид на шершавые суровые скалы горного хребта внизу. Я поставила чашку и прижалась к стене, чтобы увидеть каменные ступеньки, вырубленные в склоне горы. Тамара утверждала, что в древние времена пилигримы поднимались по ним на коленях.

– Если собираешься прыгнуть, дай мне хотя бы время придумать балладу в твою честь, – произнес Николай. Я повернулась и увидела, как он выходит на террасу; его светлые волосы блестели в солнечном свете. Он накинул на себя франтоватую шинель с золотым двуглавым орлом. – Что-нибудь под грустную мелодию скрипки и со стихами, посвященными твоей любви к сельди.

– Если я буду медлить, мне придется слушать твое пение.

– К счастью, у меня более чем приятный баритон. Да и к чему такая спешка? Все дело в моем одеколоне?

– Ты не пользуешься одеколоном.

– У меня настолько восхитительный природный запах, что это кажется излишним. Но если у тебя к нему особая склонность, я начну.

Я сморщила нос.

– Нет, спасибо.

– Я буду во всем тебе повиноваться. Особенно после той демонстрации, – он кивнул на срубленную гору. – Когда пожелаешь, чтобы я снимал перед тобой шляпу, просто попроси.

– Выглядит впечатляюще, не так ли? – вздохнула я. – Но Дарклинг учился всему у Багры. У него были сотни лет, чтобы совладать со своей силой. У меня же меньше года.

– У меня есть для тебя подарок.

– Не жар-птица, случаем?

– Вот чего ты хотела? Что ж ты раньше не сказала! – Он полез в карман и положил что-то на выступ стены.

Кольцо с изумрудом заиграло на свету. Роскошный зеленый камень в центре был крупнее, чем ноготь моего большого пальца, а обрамляла его россыпь звездочек из крошечных бриллиантов.

– Преуменьшение переоценивают, – с дрожью выдохнула я.

– Обожаю, когда ты меня цитируешь, – Николай постучал по кольцу. – Можешь утешиться мыслью, что если ты наденешь его и когда-нибудь меня ударишь, то, скорее всего, лишишь меня глаза. А мне бы очень этого хотелось. Не лишиться глаза, а чтобы ты надела его, естественно.

– Где ты его достал?

– Мама отдала его мне перед тем, как уехать. Это изумруд Ланцовых. Она надела его на праздничный ужин, во время которого на нас напали. Забавно, но это был не худший мой день рождения.

– Нет?

– Когда мне было десять, родители наняли клоуна.

Я осторожно взяла у него кольцо.

– Тяжелое.

– Настоящий булыжник.

– Ты говорил матери, что планируешь подарить его крестьянской сиротке?

– В основном говорила она, – ответил Николай. – Хотела рассказать мне о Магнусе Опьере.

– О ком?

– Фьерданский посол, бывалый моряк, сделал состояние на судоходстве, – Николай посмотрел на облачный покров. – А еще, судя по всему, он мой отец.

Я не знала, поздравлять его или выражать сочувствие. Николай с легкостью говорил об обстоятельствах своего появления на свет, но я знала, что это ранило его больше, чем он показывал.

– Мне было немного странно наконец узнать правду, – продолжил он. – Наверное, в глубине души я всегда надеялся, что это просто слухи.

– Ты все равно станешь отличным королем.

– Само собой, – фыркнул он. – Я опечален, но не обезумел от горя. – Принц смахнул невидимую нитку с рукава. – Не знаю, простит ли она меня когда-нибудь за изгнание, тем более в Колонии.

Что хуже: лишиться матери или просто никогда ее не знать? В любом случае я сочувствовала ему. Он потерял всех своих родных одного за другим – сначала брата, теперь родителей.