Жена некроманта (СИ) - Зайкина Нина. Страница 16

Как мне стало обидно! И не важно, что он скажет дальше! Это уже не имеет значение, потому что он меня стесняется. Ладно бы синяк его смущал, но завтра от него не останется и следа, благодаря примочкам. А мне уже было показалось, что он меня любит…

— Ты меня слышишь? — вырвал меня из грустных мыслей супруг. — Посмотри на меня, — приподнял меня за подбородок супруг. Это что еще за слезы? Испугалась бала? — я отрицательно помотала головой. Говорить не стала, могла и расплакаться. — Платье не нравится? — снова не то. — Тогда я не понимаю в чем дело! Объяснишь?

Я мочу. Как я могу сказать ему такое, при всей прислуге? Муж верно истолковал мою заминку и грозно рыкнул на слуг. Ветер даже листву так быстро не сдувает, как они скрылись с глаз долой.

— Теперь скажешь? — грозно спросил супруг.

— Ты… ты меня стесняешься! — выпалила я, прикрывая лицо руками, пытаясь сдержать рвущуюся наружу слезы.

— С-стесняюсь? — заикаясь, произнес Орлайн и засмеялся.

А я вот ничего смешного в этом не вижу! Вот ни капельки!

— Тебя действительно расстроило именно это? Не плачь! Я тебя ни капельки не стесняюсь, а даже горжусь, что у меня жена такая красавица! А не беру я тебя с собой, потому что твои родители взяли с меня клятву на крови, что я буду тебя беречь. Они, между прочим, за твою безопасность жизнь отдали…

Это был единственный раз, когда я покидала поместье. Супруг как всегда был молчалив и мрачен. Уехали мы верхом через задние ворота и ехали лесами под охраной десятка стражников. По неизвестной причине мне достался самый быстрый конь из нашей конюшни. И это не смотря на то, что на нем мне ездить не разрешалось. Для меня в конюшне стояла смирная серая в яблоках кобылка.

Ехали мы лесами и ни разу не проехали мимо населенного пункта. Привалы без костров, тишина и никаких разговоров. Только редкие команды и никаких лишних слов. Все отмалчивались, когда я спрашивала, куда мы едем. Даже Орлайн только грустно на меня смотрел, но ничего не объяснял, говоря, что все узнаю, когда прибудем на место.

А когда мы, оставив лошадей двум стражникам, с остальными пошли пешком, я стала узнавать места. Мы шли ко мне домой! Я была так счастлива, что мы навестим родителей! Что, наконец, я их увижу, расскажу им все-все-все!

Мне так хотелось нажаловаться родным людям на некроманта, что он не разговорчив, груб со слугами, что из дома меня никуда не выпускает. Я даже города еще ни разу не видела! Три месяца сижу в заточении, а мне так хочется посмотреть, как люди живут.

По знакомой тропинке я уже бежала впереди всех, давно сняв неудобные туфли. Но выбежав на поляну, я остановилась так, словно стена стояла между лесом и моим домом. А там… вся полянка перед домом была усыпана каплями крови.

Я боялась даже подумать, чья эта кровь. Но червячок где-то глубоко внутри твердил, что ответ вот он, ясень, как день. Но я не хотела его признавать. Не хотела. Они просто не могли… не могли. Я сейчас зайду в дом и увижу, как отец разделывает кабанчика, чья кровь разбрызгана здесь на поляне. Просто он имел неосторожность заскочить за оградку, вот и…

— Ты должна с ними попрощаться. Пойдем, — потянул меня Орлайн к дому, а сам кивнул стражникам и что-то быстро сказал.

И только сейчас я поняла, что буквально вишу на его руках, и ноги меня совсем не держат. А идти туда мне совсем-совсем не хочется. Потому что пока я не увижу собственными глазами их тела… они для меня все еще живы. Живы!

Я медленно двигалась в черный проем входа. Ноги уже были покрыты неприятно-бурой грязью. Запах стоял тоже не самый лучший. Неужели их уже нет со мной уже несколько дней? Нет, такого просто не может быть… Не может…

В комнате лежало два тела, накрытых грязной, пропитавшейся кровью, простыней. Вокруг все было перевернуто, все, что можно было разбить — разбито, мебель поломана. Единственные целые вещи во всем доме — это два стула, под которыми валяются обрывки веревок. Как только я поняла предназначение сей конструкции, меня согнуло пополам и из дома я поддерживаемая мужем, буквально выползла на четвереньках до ближайшего куста. Под кустом мне стало плохо. Очень плохо. Супруг терпеливо ждал, когда у меня закончатся позывы, и я смогу принять вертикальное положение. Когда мой желудок пришел к выводу, что избавляться ему больше не от чего, Орлайн тихонечко произнес:

— Я знаю, что это жестоко, но ты должна с ними попрощаться. Скоро это место перестанет существовать.

Не могу я их отпустить. Кроме них у меня больше никого нет. Совсем. С мужем я живу всего три месяца и, должна признать, не самых лучших в моей жизни.

— Идем, у нас не так много времени.

И меня снова привели в это ужасное место. Я готова была на все, лишь бы это оказалось просто страшным сном и это были не мои родители. Но рука с серебристым тоненьким колечком, выглядывающая из-под простыни, свидетельствовала об обратном.

— Их… — подавила я судорожный всхлип. — Их пытали?

— Они знали, что их ждет. Они сами выбрали свою судьбу. Прощайся, нам надо уходить.

— За что?!

— Сейчас не место и не время. Вставай, пора.

А мне казалось, что самое время об этом спросить, но никого не интересовало мое мнение.

Я сидела на коленях, прикрывая льющиеся слезы руками. Только всхлипы нарушали царившую здесь мертвую тишину.

— Почему Вы их у меня забрали? За что? — спрашивала я у вечно безмолвных Богов.

Мне дали выплакаться. Пока не кончились слезы и меня просто стала бить истерика. Тогда меня под белы рученьки вывели за пределы ограды.

За дальнейшим происходящим наблюдала, словно я и не я одновременно. Мой супруг подошел к дому, читая заклинание, а когда он закончил, дом вспыхнул, словно перышко от основания и до самого конька крыши. Я дернулась, хотела его остановить, ведь их похоронить надо, что б я могла хоть на могилку к ним приходить. Но меня удержали охранники.

— Нет! Не надо! Дай мне их похоронить, — упала я к ногам мужа.

— Так будет лучше, — обронил супруг, не обращая внимания на мои страдания.

Дом сгорел моментально, только жаром опалило. Вот была жизнь, радость и надежда — и нет ничего, только пепел и пустота. Но даже пеплу было не суждено остаться. Орлайн снова принялся читать заклинание, и ветер развеял прах и пепел по лесу, а на месте пожарища, зазеленела травка, пробившись из-под обгоревшей земли. И уродливы шрам, что остался на месте моего дома, зажил новой жизнью. От прежнего бытия не осталось ничего, даже забор и тот сгорел. У моих ног рос маленький синий цветочек водосбора. Его я и положила на место гибели моих родителей.

И до сего момента я была уверенна, что веревки и стулья мне только померещились, но сейчас становиться понятно, что смерть моих родителей была совсем не простой случайностью. Но как их смерть связанна с моей безопасностью? Это-то я у мужа и спросила.

— Неужели я виновата в смерти родителей?

— Это был их выбор и их судьба. Они не первые, но, надеюсь, последние. Хватит об этом.

Развернувшись, он вышел, оставив меня в полной растерянности.

Если я его правильно поняла, то виновата я. Но как? Что я сделал не так? И самый важный вопрос: если моих родителей убили, то кто это сделал?

Ответы на эти вопросы я могу узнать только у Орлайна, но почему он не хочет об этом говорить. Недолго думая поспешила за ним. Но муж, предвидя мою реакцию, уехал по делам. Неужели он думает, что всегда сможет избегать этого разговора?

Портные мучили меня до самого вечера, так что на ужин я шла вымотанная, хоть целый день ничего не делала, кроме того, что стояла и терпеливо ожидала конца примеров, примоток и подгонок. Так что шла я, не спеша, предвкушая ночной отдых. Но не судьба была мне спокойно дойти до столовой, потому что из кабинета мужа раздавались до боли знакомые голоса. Разговаривали Орлай и Василис. Точнее спорили.

— Она никуда не пойдет! — почти кричала няня.

— Ты думаешь, я испытываю радость от предстоящего мероприятия? Но если мы не пойдем, то даже до ворот города не доедем. А так хоть у тебя, но будет шанс…