Жена некроманта (СИ) - Зайкина Нина. Страница 17

— То есть ты готов пожертвовать ей? — в голосе Василис скользила доля иронии.

— Да как ты смеешь! Я не позволю и волоску упасть с ее головы! — взревел мой супруг.

— О! Неужели она смогла растопить ледяное сердце некроманта? — язвительно удивилась няня.

— Тебя это не касается! — стукнул кулаком по столу маг. — Твое дело — безопасность моего сына, с ней я разберусь сам, без посторонней помощи!

— Как скажешь. Но не забудь свою клятву и истинную цель твоей жизни!

Няня зашагала к двери, а я поспешила скрыться, дабы не быть замеченной. До столовой я шла как во сне и пыталась понять и разложить по полочкам услышанное. Выводы напрашивались странные. Начать хотя бы с того, что на бал Василис не хочет меня пускать. Возникает вопрос почему? Это зависть, злость или что-то другое? Но что? А о каком шансе для Василис шла речь? Ох, что-то у меня вопросов возникло больше, чем ответов.

— Ты почему не ешь? — поинтересовался супруг.

И вот мне сейчас лучше сказать, что я слышала разговор или сделать вид, что я его не слышала?

— Я переживаю, как воспримут мое появление во дворце. А еще, я думаю, раз мы туда ненадолго, то надо взять сына с собой.

— Нет! — в два голоса ответили муж и няня.

А вот это уже интересно…

— Почему? — я постаралась изобразит искреннее удивление.

— Нечего ему делать в таком месте, — сухо ответил супруг, при этом, не сводя взгляда Василис.

Тут что-то явно не чисто. Такое поразительное единодушие. Создается ощущение, что очень много мне не договаривают. Вот с кого бы стрясти правду? Попробовать с мужа, что ли?

Уложив сына спать, ушла в нашу спальню, ждать мужа. Я же имею права знать, когда дело касается меня или сына.

Чтобы не тратить время попусту, решила принять ванну. Он все равно редко раньше полуночи ложиться спать, так что времени у меня более чем достаточно. Я блаженно растянулась в горячей воде, расслабляясь и отдыхая. Но самое главное — это возможность подумать в тишине. А подумать было о чем. Начиная с поведения мужа, заканчивая этим странным приказом-приглашением на бал. И почему это все так резко свалилось на меня? Неужели это все как-то связанно с моим хождением на праздник. И вообще, странно, что Орлайн меня не убил, когда узнал о нашей вылазке. Я уж думала, нам не жить.

— О чем задумалась? — раздалось у самого уха.

Я попыталась вскочить, но вместо этого зарядила макушкой мужу по подбородку, да так, что тот аж челюстью щелкнул. Но и этого злодейке судьбе оказалось мало и я, поскользнувшись пяткой на дне, ушла с головой под воду. Голова-то ушла, а вот ноги вышли за пределы ванны. И приспичило же супругу пощекотать меня за пятку. А я с детства очень-очень боюсь щекотки, а он даже не удосужился этим вопросом поинтересоваться. Ну, я не утерпела и дернула ногой. Куда попала, узнать не успела, потому что меня под водой придавил свалившийся сверху муж. Моя попытка утопиться сопровождалась возмущенным бульканьем, потому что одно дело, когда этот процесс добровольный и совсем другое, когда тебе в этом неблагодарном деле помогает собственный супруг.

— Буль-буль-буль, — пыталась сообщить топящему, что мне воздух необходим, а в воде его катастрофически мало.

Он меня то ли понял, то ли самому дышать стало нечем, но мне не только полегчало, но и как-то резко воздуха прибавилось. Сделав глубокий вздох, я посмотрела на корчившегося на краю ванной мужа. Это он от смеха или от боли?

— Э-э-э… Дорогой, с тобой все в порядке? — осторожненько уточнила я.

— Угу, — покивал муж головой. Но понятнее от этого мне не стало.

— У тебя ничего не болит? — решила приблизить я интересующий меня вопрос.

— О… Очень болит, — ответил муж, продолжая корчиться, — живот…

— Прости, пожалуйста! Я не хотела тебе сделать больно! Очень болит, да?

— Ага… от смеха, — тут муж с диким хохотом сполз ко мне в воду, снова прижав меня ко дну. Ну, хоть голова над поверхностью осталась, а не под.

Я не смогла удержаться, смотря, как он хохочет и тоже присоединилась. Сейчас на эту истерику сбежится вся прислуга, а мы… в таком виде!

Когда я смогла более-менее четко связать хоть два слова, решилась уточнить нанесенный ущерб. А то вдруг что-то непоправимое?

— Я сильно тебе попала?

— Да нет, еле задела по плечу.

— А тогда почему ты на меня в воду свалился?

— Потому что поскользнулся на разлитой воде, — улыбнулся муж, деля со мной ванну.

— Я уж испугалась, что прибила тебя ненароком.

— Меня? Что бы меня убить, одних брыканий маловато будет, — и снова рассмеялся.

Я же улыбнулась. Вот никогда даже представить себе не могла, что он может быть таким теплым и уютным. Он всегда был холоден и расчетлив. Что же изменилось?

Поймав на себе мой изучающий взгляд, он улыбнулся.

— Знаешь, когда ты рядом, я словно заново живу и мне не тридцать лет, а лет восемнадцать! — он коснулся моей щеки, продолжая улыбаться сводящей с ума улыбкой.

— А мне тогда сколько? Ой, в десять лет мне нечего делать в одной ванне со взрослым дядькой, да еще в таком виде! Папенька не одобрит! — притворно ужаснулась я.

Но вместо того, что бы засмеяться, его взгляд стал медленно опускаться. А вода-то прозрачная…

Когда его взгляд коснулся груди, он выдал совершенно неожиданную фразу:

— Да, в таком одетом виде, дядьке здесь делать нечего…

Но вылезти я ему не дала:

— Дяденька, а вы сами разденетесь или вам помочь? — невинно похлопала глазками.

И не дожидаясь ответа, осторожненько принялась за верхнюю пуговку. Муж замер. Да что там говорить! Я и сама испугалась своей смелости. Но он вроде не сопротивляется, так что я, справившись с первой пуговкой, что было вовсе нелегко на прилипшей мокрой рубашке, принялась за вторую.

Вторая пошла легче, а третья совсем замечательно. Видно опыта набираюсь с каждой пуговкой. Пока я занималась освобождением мужа от оков одежды, он занимался изучением моих изгибов, доводя меня до мурашек.

— Ты удивительная, — между поцелуями в шею выдохнул супруг. — Как я раньше был глуп!

— А почему ты так холодно ко мне относился? — спросила я и прикусила мочку его уха.

Сначала раздался протяжный стон, и я оказалась в крепких мужских объятьях и награждена горячим страстным поцелуем. И только когда мне перестало хватать воздуха, он меня отпустил, и нежно посмотрев глаза, произнес:

— Потому что я полный идиот! Я был уверен, что твои родители заставили тебя выйти за меня замуж и что ты ко мне не испытываешь ничего, кроме отвращения. А я слишком горд, что бы не получить желаемое! Я хотел тебя — я получил! И только когда ты стала моей, я задумался, что это значит для тебя. А ты меня боялась и сторонилась! А о какой любви может идти речь, когда тебя боятся?

— Так нечего было меня пугать! — стукнула кулачком по его плечу! — Вот зачем ты это делал?

— Прости, виноват. Но когда ты рядом, я теряю над собой контроль! Я становлюсь не властен над своими желаниями! Я готов перевернуть весь мир, а ты смотришь на меня своими испуганными глазами и я чувствую себя последним мерзавцем и не достойным твоей любви.

— Дурак ты, а не некромант! Я уверенна, родители бы не отдали меня в плохие руки.

Улыбнувшись, я легонько коснулась его губ, чуть прикусив и отстранилась. Ну, попыталась, потому что меня снова окружили волной страсти и желания. Штаны покинули пределы ванны, за ними последовали остатки одежды мужа. И пока я занималась раздеванием супруга, он целовал и ласкал все доступные места, что к его оголению меня только торопило.

И эта ночь была окрашена новыми, ранее неведомыми мне красками. Яркими и страстными, горячими и нежными, строгими и ласковыми. Каждое прикосновение наполнено любовью, пониманием и терпением. Каждый поцелуй, словно первый в жизни… и последний, наполнен жизнью и влечением.

С каждым утром мне все тяжелее и тяжелее просыпаться. Но просыпаться надо. Я еле успела позавтракать, как меня утянули на примерку. Потом меня драили, натирали, снова драили. Создалась такое ощущение, что с меня пытаются содрать кожу и заменить на новую, надеюсь, не змеиную.