Граница вечности - Фоллетт Кен. Страница 141

Ларри вышел из студии.

Эрик вернулся в свою комнату.

— Пленка пошла, — передал он по внутренней связи. — Начали.

Они снова исполнили песню.

— Пожалуйста, еще раз, — донеслось из комнаты Эрика.

После повторного исполнения он вышел опять. Валли со страхом стал ждать, что он сейчас вынесет им окончательный приговор. Но он сказал:

— Теперь давайте запишем только аккомпанемент, а потом вокальную партию.

— Почему? — не сдержался Дейв.

— Потому что вы играете лучше, когда не поете, и поете лучше, когда не играете.

Они записали инструментальную партию, а потом пели под фонограмму, проигрываемую им через наушники. После этого Эрик вышел из своей комнаты, чтобы послушать вместе с ними. К ним присоединился хорошо одетый молодой человек с прической под «Битлз». Наверное, Паоло Конти, предположил Валли. Зачем он здесь?

Они прослушали комбинированную запись. Эрик в это время сидел на усилителе и курил.

Когда запись закончилась, Паоло сказал с лондонским акцентом:

— Мне понравилось. Душевная песня.

Хотя ему на вид было лет двадцать, говорил он уверенно и авторитетно. Странно, подумал Валли, с чего это вдруг он имеет право выражать мнение.

Эрик затянулся сигаретой.

— Партия фортепьяно не так сыграна. Не обижайся, Ленни, но стиль Джерри Ли Льюиса тяжеловат. Паоло покажет тебе, что я имею в виду. Давайте запишем снова, и за рояль сядет Паоло.

Валли взглянул на Ленни. Было заметно, что он сердится, хотя и старался сдерживать себя. Продолжая сидеть на табурете для пианиста, он сказал:

— Давайте внесем ясность, Эрик. Это моя группа. Вы не можете выкинуть меня и посадить Паоло.

— Будь я на твоем месте, Ленни, я бы особенно не переживал на этот счет, — заметил Эрик. — Паоло играет в Королевском национальном симфоническом оркестре, и он выпустил три альбома с сонатами Бетховена. Он не собирается участвовать ни в какой поп-группе. А жаль — я знаю полдюжины групп, которые взяли бы его к себе быстрее, чем ты успеешь сказать «хитпарад».

Ленни почувствовал себя в дурацком положении и вызывающе проговорил:

— Хорошо, коль скоро мы друг друга поняли.

Они исполнили песню снова, и Валли сразу понял, что имел в виду Эрик. Паоло играл легкие трели правой рукой и простые аккорды — левой, и это лучше подходило песне.

Потом они записали ее снова с Ленни за роялем. Он пытался играть как Паоло, и у него неплохо получалось, но эта манера ему все-таки была незнакома.

Они еще дважды записали аккомпанемент, один раз с Паоло и один раз с Ленни. Потом они трижды записали вокальную партию. Наконец Эрик остался доволен.

— А теперь нам нужна обратная сторона. Есть ли у вас что-нибудь похожее?

— Постойте, — проговорил Дейв. — Значит, мы прошли прослушивание?

— Конечно, — ответил Эрик. — Вы думаете, я так долго вожусь с группами, которым собираюсь дать от ворот поворот?

— Так значит, баллада о любви в исполнении «Плам Нелли» выйдет пластинкой?

— Я очень надеюсь. Если мой босс завернет ее, я уволюсь.

Валли очень удивился, что у Эрика есть босс. До последней минуты он производил впечатление, что он и есть босс. Это был мелкий обман, но Валли заметил его.

— Как вы думаете, она станет хитом? — поинтересовался Дейв.

— Я не делаю предсказаний — я уже слишком давно занимаюсь этим бизнесом. Но если бы я думал, что вас ждет провал, я бы не разговаривал сейчас с вами, а сидел бы в пабе.

Дейв с улыбкой окинул взглядом всю группу.

— Мы прошли прослушивание! — воскликнул он.

— Да, прошли, — бесстрастно произнес Эрик. — Так что у вас есть на обратную сторону?

* * *

— У меня для тебя хорошая новость, — сказал Эрик Чапман по телефону Дейву Уильямсу месяцем позже. — Ты едешь в Бирмингем.

Дейв сразу не понял, что он имеет в виду.

— Зачем? — спросил он. Бирмингем — промышленный город в ста шестидесяти километрах к северу от Лондона. — Что там, в Бирмингеме?

Телевизионная студия, где делают передачу «Это клево!», болван.

— А! — У Дейва вдруг от волнения перехватило дыхание. Эрик говорил о популярном шоу, на котором поп-группы пели под фонограмму. — И нас приглашают?

— Конечно! Ваша баллада о любви идет у них хитом недели.

Пластинка вышла пятью днями раньше. Ее транслировали один раз в программе легкой музыки на Би-би-си и несколько раз — на Радио Люксембург. К удивлению Дейва, Эрик не знал, какое количество пластинок было продано: звукозаписывающий бизнес шел хуже, чем торговля пластинками.

Эрик выпустил версию с Паоло за роялем. Ленни делал вид, что не заметил этого.

Эрик относился к Дейву, как к руководителю группы, несмотря на то, что сказал ему Ленни. Сейчас Эрик спросил у Дейва:

— У вас есть приличная одежда?

— Мы обычно выступаем в красных рубашках и черных джинсах.

— Телевидение черно-белое, так что, возможно, вы будете выглядеть хорошо. И обязательно вымойте голову.

— Когда мы едем?

— Послезавтра.

— Мне придется договориться в школе, — с тревогой сообщил Дейв. В этом отношении у него могли возникнуть проблемы.

— Может быть, тебе придется уйти из школы, Дейв.

У Дейва перехватило дыхание. Неужели это правда?

— Встретимся на Юстон-стейшн в десять утра. Я дам вам билеты, — сказал под конец Эрик.

Дейв повесил трубку и уставился на нее. Он будет участвовать в программе «Это клево!».

Ситуация складывалась таким образом, что он, собственно, мог бы зарабатывать себе на жизнь пением и игрой на гитаре. По мере того как такая перспектива казалась все более реальной, страх перед альтернативой становился сильнее. Какое будет разочарование, если ему придется в конечном счете взяться за простую работу.

Он сразу позвонил всем участникам группы, однако решил поставить в известность свою семью позже. Был большой риск, что его отец попытается воспрепятствовать ему в этой поездке.

Весь вечер он хранил эту жгучую тайну. На следующий день во время большой перемены он пошел к директору, старому Плешаку.

В его кабинете Дейв испытывал страх. Когда он учился в младших классах, его здесь наказали розгой за то, что он бегал по коридору.

Он объяснил ситуацию и сослался на то, что якобы ему не удалось по времени попросить отца написать записку.

— Мне кажется, что тебе нужно сделать выбор между хорошим образованием и поп-музыкой, — сказал мистер Фербелоу, произнеся слово «поп-музыка» с гримасой отвращения. Словно его попросили съесть банку холодного собачьего корма.

Дейв хотел сказать: «Вообще-то мое желание — быть сутенером», но у Фербелоу как отсутствовали волосы на голове, так и чувство юмора.

— Вы сказали моему отцу, что я провалюсь на всех экзаменах и меня выгонят из школы.

— Если ты в ближайшее время не станешь лучше заниматься и не достигнешь среднего уровня успеваемости, тебя не переведут в шестой класс, — заявил директор, выражаясь четкими формулировками. — Так что оснований освобождать тебя от школы для участия в дрянных телевизионных программах я не вижу.

Дейву хотелось поспорить относительно «дрянных программ», но потом он решил, что это бесполезное дело.

— Я подумал, что вы сочтете посещение телевизионной студии полезным в образовательных целях, — резонно возразил он.

— Нет. Сейчас ведется много всяких разговоров об «образовательных целях». Образование получают в классах.

Несмотря на ослиное упрямство Фербелоу, Дейв пытался уговорить его.

— Я бы хотел сделать карьеру на музыкальном поприще.

— Но ты даже не участвуешь в школьном оркестре.

— Они не играют ни на каких инструментах, изобретенных в последние сто лет.

— Тем лучше.

Дейву становилось все труднее сдерживать себя.

— Я неплохо играю на электрической гитаре.

— Я не считаю это музыкальным инструментом.

Вопреки голосу разума Дейв вызывающе повысил голос:

— Тогда что это?