Препятствие для Богини (ЛП) - Картер Эйми. Страница 43

Он снял туфли и поставил их в свой шкаф. — Прости, что побеспокоил. Ложись спать.

Я не могла заснуть, потому что и так не спала, но я прикусила язык и стала наблюдать, уверенная, что он уйдет в другую спальню, как только переоденется. Он скользнул в шелковые пижамные штаны, и когда обошел кровать к своей половине, мое сердце часто забилось. Он останется здесь.

— Тебе жарко? — спросил он, когда устроился. — Ты не накинула одеяло. — Казалось, что он старался держаться от меня на расстоянии. Я не знала, было ли так от того, что ему не хотелось находиться рядом со мной или потому, что он хотел дать мне пространство.

— Я не спала. Вы решили все дела?

— Насколько это возможно. Мы распределили роли каждого, и составили расписание с этой минуты до зимнего солнцестояния.

До него оставалось почти два месяца, но что, если даже учитывая всю подготовку, этого времени было мало? Сколько займет установка ловушки для Кроноса? — Я могу чем-то помочь?

— Я думал ты уходишь.

— Если вы найдете для меня задание, то я могу остаться.

— Одно есть. — Он повернулся на другой бок, и я больше не видела его лица. — Не попадай в неприятности, дай мне знать, если произойдет что-то подозрительное, и не заходи к Каллиопе. В остальном, если найдется что-то конкретное, я обязательно сообщу.

Я опустила голову на подушки, но одеяло так и не стала трогать. — Хорошо, — я попыталась скрыть в голосе разочарование. Неужели я была для него лишь обузой, за которой он беспрестанно должен следить, чтобы не нашла себе еще больше неприятностей? — Тогда тебе все равно уйду я днем раньше или позже.

Он промолчал. Шли минуты, а я смотрела в темноту и пыталась найти, что сказать. Что-то, что могло бы помочь ему понять, что я хотела остаться, но не хотела видеть, что не желанна здесь.

— У нас с Джеймсом ничего не было, — тихо сказала я. — Что бы ты себе ни придумал, ничего не было. Мы только друзья, и все. Я ждала твоего прихода. Я искала тебя везде, куда бы мы ни пошли, потому что думала, что ты преподнесешь мне такой сюрприз, но когда так и не находила, то было больно. Как будто ты совсем не хотел меня видеть.

Я потянулась к его руке, но в последнюю секунду передумала. Я не перенесу, если он отстранится.

— Я не оставляю тебя из-за него. Я не оставляю тебя из-за кого-то другого, и я никогда не стану искать себе пару. Ты — мое все, и мне бы очень хотелось, чтобы это было взаимно.

Комнату наполнила звучная тишина. Мое сердце бешено билось пока я ждала его ответа, хоть какого-нибудь, но когда он даже не посмотрел на меня, разочарование уничтожило всякую надежду. Я отвернулась от него и уткнулась лицом в подушку, изо всех сил пытаясь убедить себя, что он просто устал и заснул еще до того, как я начала говорить. Я слишком долго тянула с разговором, поэтому это не его вина. Придется приложить немало усилий, чтобы повторить те же слова утром, но если смогу, то по крайней мере уйду, зная, что сделала все возможное.

— Спокойной ночи, — прошептала я и закрыла глаза, понимая, что сон придет не скоро. И даже если удастся заснуть, то снится будут одни кошмары, где есть Каллиопа, поцелуй Генри и Персефоны. Ничего из этого мне не было по душе. Я бы лучше подождала пока просто, от истощения, провалюсь в сон, и даже не буду видеть сны.

Без одеяла было холодно, и я вздрогнула. Матрац возле меня прогнулся, и Генри обхватил меня руками, прижимаясь грудью к спине. Он был таким теплым, и взял меня за руку.

— Прошу, не уходи, — сказал он, а его губы коснулись моей шеи. Я снова задрожала, но уже по совершенно иной причине.

Оставшуюся часть ночи мы не проронили ни слова.

***

Я осталась.

Шли недели, мы не возвращались к тому разговору. Иногда мне приходилось спать одной, но наутро, после подобных ночей, Генри приходил очень измотанным, от чего я предположила, что он занимался работой. Увидев друг друга в течение дня, мы вели себя дружественно, и никак более. Перед тем как ложиться спать, я всегда ждала его прихода. В такие ночи он обнимал меня и не говорил ни слова. Он не целовал меня, и не извинялся, но дал мне знать, что хочет видеть рядом. Этого было достаточно.

Пока другие готовились к войне, я была предоставлена сама себе. Гуляла по дворцу, натыкаясь на комнаты, почти похожие на те, что в Эдеме, отчего было скучно. Однажды я попыталась всех их сосчитать, но дважды сбившись, поняла, что это тщетно.

Иногда ко мне наведывались Джеймс или Ава и мы проводили вместе целый день, говорили ни о чем, и притворялись, что все хорошо. Предстоящая битва уже успела сказаться на каждом из нас, и всякий раз, как я пыталась затронуть эту тему, мои друзья уверяли меня, что пережили вещи и похуже.

Я избегала Персефону, как чумы, и даже не скрывала этого. Когда она появлялась в комнате, я тут же уходила под каким-нибудь предлогом. А когда была просто вынуждена остаться, то просто молчала, как в принципе и она. Чувствовала она вину или же думала, что поступила правильно — я не хотела об этом знать.

Несмотря на чувство собственной бесполезности, я получила некоторое удовлетворение в том, что понимала, что никого не обременяю. Я читала книги, изучала материал, и держала данное Генри слово. Я провела бесчисленные часы в старательных попытках научиться использовать свои способности. Пару раз даже что-то получилось, но я все равно не оказывалась в том месте, в котором хотела. Вместо пещеры Кроноса, я перенеслась в коттедж Персефоны, где увидела, как Адонис нежил цветочки и ждал ее возвращения. Когда захотела подсмотреть, что происходило на собрании совета, то оказалась в комнате, полной окон. Той самой, где Генри поцеловал Персефону. Или Персефона поцеловала его. Это было не важно.

Других успехов на моем поприще не было. Что бы я ни упускала, я не могла сообразить, что именно, и, несмотря на настойчивые слова матери, что все получится, я казалась себе неудачницей. Неудивительно, что другие отказывались от моей помощи в битве. Я бы и сама не приняла свое предложение.

Чем ближе было зимнее солнцестояние, тем больше нарастало мое беспокойство. Никто в слух такого не говорил, но я понимала, что являюсь виной всему происходящему. Из-за меня Генри пришлось открыть ворота, и если с ним что-нибудь произойдет, я не смогу простить себе этого.

Наши с Генри разговоры сводились только к спору об Ингрид. Он не хотел, чтобы я приближалась к тюрьме Кроноса, а я настаивала на том, что дала девушке обещание увидеться. В итоге мы нашли компромисс, и Генри привел ее во дворец за неделю до дня солнцестояния.

Пока остальные готовились, мы с Ингрид бродили по садам, которые утопали в драгоценных камнях и простирались до самого берега черной реки, протекавшей вдоль стен и скрывающейся на другом конце этой громадной пещеры. Река Стикс.

— Я была так близка к тому, чтобы жить здесь, — вздохнула Ингрид. Мы устроились под золотым деревом с плодами-рубинами, которые размером походили на яблоко. — Ты счастливица.

— Я бы так не сказала, — ответила я, зарываясь пальцами в черный песок. — Я, скорее, прошла по блату.

Девушка засмеялась, а я сорвала один из рубинов и понюхала его. Никакого запаха. Если Генри создал такие прекрасные творения, то почему не наделил их хотя бы иллюзией аромата? Я хранила цветы, оставленные им в Подземном мире, в хрустальной чаше по центру гардеробной, и они до сих пор пахли конфетами, но их ведь можно было назвать настоящими.

Я призадумалась и спросила: — Что бы ты сделала, если бы Генри не любил тебя так сильно, как ты хотела?

— Нельзя заставить человека полюбить сильнее, — ответила Ингрид, опустив пальчики в воду, и вздрогнула. — Он выбрал меня потому что посчитал, что сможет полюбить. Знаешь, тебя он выбрал по той же причине.

— Мне так не кажется, — пробормотала я. Ингрид обняла меня и, поддавшись моменту, я рассказала ей обо всем, что произошло с тех пор, как мы вернулись из пещеры Кроноса. Про ссору, про его слова, про то, как сказал, что я могу уйти… а потом про то, что передумал, когда узнал, что между мной и Джеймсом ничего не было. Рассказала, что после этого его отношение изменилось в лучшую сторону, однако мы так и не стали настоящими мужей и женой. Рассказала ей, что боюсь, что этого так и не случится.